Малыш смотрел на меня пронзительными голубыми глазами. Слишком сообразительными для такого крохи и такими красивыми.

– Что происходит? – спросила я, встревоженно всматриваясь в детский образ, истлевающий в моих руках. С каждой секундой он становился прозрачней, пропала тяжесть и тепло, что ощущали мои ладони. Еще мгновение, и я растерянно сжимала пустую простыню. – Но… ребенок… – Я осмотрелась. – Нет! – Вскочила на ноги и, путаясь в подоле длиной рубашки, подбежала к двери. – Помоги! – выкрикнула я, спотыкаясь и падая.

Я полетела в темноту. Неприятную и пугающую.

– Помоги! – повторила я громко, распахивая глаза. – Помоги, – повторила сдавленно, пытаясь справиться с паникой.

Я села и спустила ноги на прохладный пол.

Два часа ночи.

За окном непроглядная тьма. Только кое-где виднелись тусклые уличные фонари, которые подсвечивали макушки деревьев.

Где-то внизу надрывно лаяла собака. Требовательно, словно она кого-то звала.

Я поднялась и подошла к окну. Но с высоты четвертого этажа невозможно было понять происходящее. Я прижалась лбом к стеклу и напрягла глаза, но кроме теней, появляющихся то тут, то там из-под крон деревьев, ничего не удалось рассмотреть.

А собака у подъезда продолжала гавкать.

– Ник, – позвала я. – Ника, во дворе что-то происходит. Подружка как с ума сошла, – шептала я. – Ник. – Я толкнула спящую сестру в плечо. – Там… – Отдернула руку и отшатнулась.

Темнота в углу, где стояла кровать, пришла в движение. Она медленно сползала и потекла по полу. Перетекала густым неспешным потоком и приближалась ко мне. А я отступала, еще более напуганная, чем раньше. Пятилась к двери из спальни.

Неужели, кошмар меня еще не отпустил? Я схватилась за дверную ручку, безрезультатно дергая.

«Да, кошмар, – утвердилась я. – Я сейчас не в родительской квартире. Я живу у деда, – заверяла себя, пытаясь развеять сон. – Легла спать в угловой комнатке деревянного дома».

Но тень наступала. Она стала собираться под моими ногами и вытягиваться, обретая очертания человеческой фигуры без признаков пола и возраста.

Безликая фигура колыхалась передо мной, не разрешая сдвинуться с места.

– Уйди! – приказала я. – Тебя нет!

Фигура громко хмыкнула не мужским и не женским голосом.

– Ребенок наш-ш-ш, – прошептал все тот же голос. – Наш-ш-ш, повторил он. – Мы его з-с-саберем, – пообещал.

– Нет! – я активно запротестовала. – Уйди! Не отдам! – рычала я, сжимая кулаки. Меня наполнила откуда-то взявшаяся решимость, и я пошла в наступление. Тень попятилась, а я обрела уверенность, что смогу защитить. Смогу побороться.

– Не отдам! – мой голос изменился. Стал глубже и громче. – Вон! – приказала я, а к моим крикам прибавился громкий собачий лай. Подружка появилась рядом и помогала загнать тень обратно в угол, рыча и скалясь.

– Вон! – прокричала я, ощущая невероятный жар, что проходит сквозь меня. – Вон! – выкрикнула я из последних сил, оседая.

Собака тут же оказалась у моих ног и тыкала влажным носом в шею и щеки, упиралась лбом, словно пытаясь растолкать.

– Проснись, – услышала я голос деда. – Агата, проснись. Это сон. Кошмар. – Влажные прикосновения с шеи переместились на лоб. – Да что ж такое. Опять… опять… – ворчал дедуля. – Что ж за напасть такая?.. – сокрушался он. – Агата…

– Я слышу. Я слышу, дедуль, – промямлила я распухшим языком. – Дай. – Я не глядя протянула руку, прося холодное полотенце. – Я проснулась, – заверила я и обтирала щеки.

– Садись, внуч. Садись. – Деда помог мне оторваться от влажной постели. – Еще собака эта, – недовольно он проворчал, а я услышала лай. – Как только во двор попала.

– Это наша, – ответила я хрипло. – Охраняет.

Я прижимаюсь к стене, оттягиваю ворот ночной рубашки, что душит меня.

– Что приснилось? – спросил деда. – Что-то плохое, да? С кем-то случится беда? – расспрашивал он.

Деда верил в мои кошмары, называл их вещими снами. Все началось шестнадцать лет назад, когда я, будучи совсем крохой, закричала ночью и сквозь слезы рассказала, как папа упал в страшную яму. Папа погиб спустя три дня. На стройке, где он работал, сорвалась балка.

Ребенком я верила в то, что по-настоящему особенная. Предсказательница. Волшебница. А потом поняла, что дед всегда находил объяснения моим снам, умело связывая приснившееся с реальностью, перемешивая факты и выбирая из имеющихся, только те, что подходили.

– Глупость приснилась, – ответила я.

– Расскажи, расскажи, – попросил деда. – Тебе сразу легче станет, а я послушаю. Ты не веришь в свой дар, а я в него верю.

Мне действительно хотелось пересказать приснившееся, иначе, я до утра не сомкну глаз. Буду думать и вновь переживать те жуткие эмоции.

– Я видела мужчину, – произнесла я, съежившись от страха.

– Он тебя напугал?

– Нет, он… он меня точно не хотел пугать. Он относился ко мне с нежностью. Мне кажется, он меня любил, – произнесла я и задрожала от волнения еще сильней. – Во сне. Во сне любил, – я быстро добавила.

– Это хорошо. – Деда заметно расслабился. – А чего же ты звала на помощь?

– Там… еще был ребенок. Мне кажется, это был ребенок того мужчины, – произнесла я, вспоминая детское личико с красивыми голубыми глазами.

– И это хорошо. – Деда растер ладони.

– Но что-то случилось, и ребенок пропал. Растаял в моих руках. – Я раскрыла дрожащие ладони. – Поэтому я звала на помощь.

– О-о-ох, – дедушка тяжело выдохнул.

– Не вздыхай так, – я его одернула. – Это лишь сон. Плохой сон. Сколько мне их уже снилось? Сотни. И ни один не сбылся в точности.

Деда кивал седой головой, но на его лице застыла тревога.

– Там и Ника была, – продолжила я. – И Подружка, – махнула рукой в окно. – Собака. Так что все это глупости. Я перенервничала и простыла. Вот и результат, – подытожила я.

– Да, – деда согласился со мной без уверенности в голосе. – Да, – произнес более твердо. – Скорее всего. Я сейчас тебе чай травяной принесу. Ты не вставай. – Он поднялся и, шаркая тапками, вышел из комнатки.

– Свет не выключай, – попросила я.

Чай я пила мелкими глотками, растягивая его и признаваясь себе, что мне просто страшно вновь закрыть глаза. Я не хотела вернуться в тот сон. Пугающий и слишком реальный. Но и просидеть до утра в кровати я не имела возможности. В девять открывается павильон, а ключи у меня.

Я пересилила себя и спустилась со своего убежища, выглянула в окно. Ничего страшного я не заметила. Напротив, на грядке под самой грушей, спала Подружка. И как только она смогла открыть калитку и выйти на улицу?..

Я вернулась в кровать и заставила себя лечь, а чуть позже – закрыть глаза.

Вторую половину ночи я провела без снов. Закрыла глаза и, казалось, через секунду открыла.

Будильник настойчиво пиликал у самого уха и требовал подниматься.

Со светом дня страх ночного кошмара рассеялся, как будто ничего и не было, а вот простуда проявилась сильней.

Аппетит пропал, на завтрак я выпила еще одну кружку травяного чая. Запаслась носовыми платками и, раскачиваясь, словно на волнах, в салоне автобуса, едва не уснув, добралась до работы.

Работала я на чистом упорстве и приятных мыслях о том, что сегодня мне не нужно закрывать магазин, и я уйду пораньше и сразу же по возвращению домой лягу спать.

– Девочки, я пошла, – произнесла я полушепотом.

Голос к вечеру предательски сел.

– Ты там смотри не разболейся. Пей побольше жидкости, – посоветовала мне Катя. – Не свались.

– Я постараюсь, – ответила я.

– Приходи завтра к обеду, мы прикроем.

– О, большое спасибо, – я искренне поблагодарила и вышла из холода в опаляющую жару.

В голове гудело, и я не сразу поняла, что мужской голос обращается ко мне.

– Мышка, – услышала над самым ухом. – Ты все же заболела.

Титан шагал рядом и с сочувствующим взглядом следил за тем, как я растираю и без того красный нос платком.

Первым порывом было ответить, но я промолчала. Возможно, если я не буду обращаться на мужчину внимания, он оставит меня в покое.