— Нифига себе у кого-то зашкварный юмор, — возмущается Рита, использую молодёжный сленг. — А что Тагир?

— Да ничего, — пожимаю плечами. — Сказал, что это неправда.

— А что ты?

— Что я? — выгибаю бровь. — Я тоже ничего. Ничего не понимаю, подруга. Мне даже на ум не приходит, кому могло понадобиться издеваться надо мной.

— Может, Тагиру?

— Зачем ему это нужно? Он, наоборот, старается никогда не вспоминать о моём ребёнке.

— Ещё бы, — поддакивает Рита, — если бы этот подонок не столкнул тебя с лестницы, то сейчас ты была счастливой матерью…

— Не продолжай, — качаю головой, — это вышло случайно. Ты же знаешь.

Ритка соглашается и разговор на эту тему не продолжается.

Официант приносит наш заказ. И за столом появляется недолгая пауза, пока мы с подругой сосредотачиваемся на поедании ужина. А потом у Риты звонит мобильный. Растянув улыбку до ушей, подруга извиняется, мол, очень важный звонок. И выходит из зала ресторана, оставив меня в одиночестве.

Егор

Когда я был обычным преподавателем в университете, то мог лишь себе позволить поужинать в "Быстро" или шаурмечной. У молодого специалиста зарплата невысокая, а взятки я не брал. Поэтому об ужине в ресторане мог лишь мечтать.

Сейчас же я хожу в рестораны скорее от скуки, чем от желания что-либо съесть. И сегодняшний ужин в "Облаках" — лишнее тому подтверждение.

Встретившись со старым знакомым, мы пропустили по паре бокальчиков крепкого напитка, заодно обсудив возможное сотрудничество. Его фирма занимается производством строительных материалов, поэтому разговоры, как и встреча, оказались не зря.

Завершив ужин, прощаюсь с потенциальным партнёром и иду к выходу. Но на половине пути меня что-то заставляет посмотреть в сторону бара. И остолбенеть.

Её я узнаю со спины.

Поэтому не раздумывая беру курс к бару.

Не говоря ни слова, устраиваюсь на соседний свободный стул и заказываю у бармена выпивку. Юля молчит, хотя я точно знаю, она заметила меня с первой секунды, как я появился в поле её зрения.

— Паршивый день? — спрашиваю я, когда красноречивый игнор Юли начинает меня напрягать.

— Немного, — ухмыльнувшись, Юля залпом осушает бокал и просит бармена повторить.

Крутанув стул, оказываюсь к Юле лицом. Смотрю на неё долго, пронзительно, ощущая, как сдавливает грудную клетку. Выглядит Сабирова паршиво. Видать, действительно произошло нечто ужасное.

— У меня весь вечер свободный, — говорю я, замечая, как губы Юли искривляются в ухмылке.

— Даже не мечтай, — отвечает она и снова выпивает залпом бокал с алкоголем.

А когда просит бармена повторить, осмеливаюсь остановить бывшую, прикоснувшись к запястью.

— Сбавь обороты, девочка. Тебе на сегодня хватит.

Проглотив короткий смешок, Юля наконец-то поворачивает голову в мою сторону. Не моргая, смотрит в упор. А мне так хочется в этот момент коснуться её лица и погладить острую скулу. Но я сдерживаюсь, понимая, что в этот ресторан она могла прийти не одна. Кстати, её упоротый муж в курсе, где сейчас пропадает любимая жена?

— А ты мне никто, Егор Антонович, чтобы приказывать.

— Никто. Но мог быть кем-то, если бы ты не оказалась такой стервой десять лет назад.

Закатив глаза, Сабирова цокает языком, мол, то-то и оно.

— Повтори, — обращается Юля к бармену, но я снова вмешиваюсь.

— Минералки ей, пожалуйста. И всю посуду, что она сейчас разобьёт, включите в мой счёт.

— Да кем ты себя возомнил, чёрт возьми? — возмутившись, Юля хватает с барной стойки пустой бокал. — Хочешь заплатить за разбитую посуду? Пожалуйста.

С удовольствием наблюдаю, как Сабирова выпускает из пальцев пустой бокал и тот пикирует на пол. Разбивается, естественно.

Улыбаюсь. И киваю бармену, чтобы подсунул под руку Юле ещё парочку. Пусть как следует выплеснет свои эмоции, раз говорить со мной не хочет. Ей это точно сейчас надо.

Успокоившись, Юля подхватывает висящую на спинке стула сумку и быстрым шагом уходит прочь. Рассчитавшись за выпивку и разбитые бокалы, спешу догнать Сабирову. Но застаю Юлю уже на улице, когда она садится в такси.

Распахнув дверцу, забираюсь в салон такси и прошу бывшую подвинуться. А водителю диктую мой домашний адрес.

— А ты не охренел, Егор Антонович? — возмутившись, Юля отодвигается от меня на другой край дивана. — Вали отсюда. Иначе я позвоню своему мужу.

— Звони.

Хлопая ресницами, смотрит на меня ошарашенным взглядом. Да, Сабирова, именно так. Мужу ты не позвонишь, а поедешь сейчас со мной. Потому что твой брак гроша ломаного не стоит.

***

Больше 10 лет назад (Юлия)

— Я не выйду за него замуж, папа! — подхватив с пола сумку с фотоаппаратом, пытаюсь дать дёру.

— А ну, стой! — говорит отец, заставляя меня остановиться как по команде дрессировщика. — Повтори, что ты только что сказала?

— Ты слышал, — цежу через зубы, но не оборачиваюсь, потому что боюсь напороться на гневный взгляд родителя. — Я не выйду замуж за сына твоего друга! И мне всё равно, о чём вы там с ним договорились, когда я ещё лежала в пелёнках.

— Не выйдешь? — уже рычит отец и я отрицательно качаю головой. — Ты хоть понимаешь, как сильно меня подставляешь? Да мы с Даяном столько всего прошли…

— Крым. Рым. И медные трубы. Да, да, я помню, — бубню, но недолго, потому что отец хватает меня за руку и насильно разворачивает лицом к себе.

Проглотив подкатывающий к горлу ком, осмеливаюсь поднять взгляд на отца. Смотрю на него в упор. И даже не моргаю. Я не боюсь его. Не боюсь! Что он мне сделает? Отберёт банковские карты, запрет в комнате и запретит выходить из дома? Ха! Пусть только попробует…

— Ты хоть понимаешь, девочка, какие будут последствия? — нависая надо мной скалой, отец пытается запугать и подавить мою ноту протеста.

— Понимаю. Но в этом будешь виноват только ты. Я не рабыня тебе. Не крепостная. Ты не имеешь права приказывать мне. И если мама с сестрой боятся одного только твоего взгляда, то я тебя не боюсь.

Выплеснув эмоции, ощущаю, как в груди ошалело бьётся сердце. И пусть после этих слов меня ждёт наказание, но я ни на секунду не пожалею о том, что сейчас сделала.

Звонкая пощёчина заставляет меня пошатнуться. Неожиданно больно. Отчего из глаз брызжут слёзы, но я закусываю губу, чтобы не проронить ни звука.

— Марш в комнату! И чтобы глаза мои тебя не видели до конца недели. Посидишь взаперти и подумаешь над своим поведением, — орёт отец и когда мать пытается вступиться за меня, срывает свою злость на ней: — а ты не вмешивайся, женщина. Вот лучше полюбуйся, какую эгоистку ты воспитала. Ей на отца плевать. Ей на всех плевать, кроме себя.

Закрыв уши, как в детстве, когда не хотела слушать что-то плохое, выбегаю из гостиной и мчусь по лестнице на второй этаж. Запираюсь в спальне. Заваливаюсь на кровать. И уткнувшись лицом в подушку, даю волю слезам.

Плачу, пока не стихают первые эмоции.

И мне так обидно на самом деле. Так жалко себя!

Ну неужели папа думает, что волен распоряжаться моей жизнью как хочет? Почему двадцать лет назад, когда он договаривался со своим лучшим другом поженить детей, отцу даже мысль в голову не пришла, что это кощунство, какой-то Средний век? Ну кто сейчас насильно выдаёт замуж? Что это за браки такие договорные?

Меня отпускает далеко не сразу. И лишь за просмотром фотографий с последней съёмки мне удаётся отвлечься.

Засыпаю, глядя на фото Егора, которое сделала втайне от него. А проснувшись ранним утром, хватаюсь за мобильный телефон. Меня будто по голове стукнуло обухом, иначе я бы в жизни в здравом уме не решилась на подобное.

Пальцы ловко перебирают по экрану телефона. СМС написано. Жму кнопку "отправить" и ещё раз пробегаюсь глазами по печатным строкам:

"Меня отец выгнал из дома. Не знаешь, на каком вокзале сейчас не гоняют бомжей? "

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍