— Уже прошёл час? Я и не заметил даже, — улыбнувшись, Егор Антонович поглядывает на циферблат наручных часов и переключает внимание на меня: — Юленька, мне всё очень понравилось. Я рад, что оказался здесь. Спасибо за приглашение.

— Правда? — быстро хлопая ресницами, заглядываю в голубые, как лазурная гладь, глаза.

— Да, — улыбается он и вдруг говорит: — я тоже когда-то увлекался фотографией, поэтому фотовыставка принесла мне массу удовольствия. Прекрасная работа. Я вас поздравляю, так понимаю, с дебютом?

— Можно сказать, и так да. А вы тоже были фотографом?

— Ну почему был? Фотография — любимое хобби, просто наука нагло ворует время и на хобби почти ничего не остаётся.

— А что вы снимаете? А на какой фотоаппарат?

Я забрасываю Егора Антоновича вопросами и не замечаю, как за беседой пролетает ещё один час.

— Очень красивое место. Я бы вас пригласил туда поснимать вместе и запечатлеть рассвет, например, — говорит Егор Антонович, обескураживая своим предложением. — Когда-нибудь снимали рассвет?

Качаю головой как китайский болванчик, уже зная точно, что скоро буду фотографировать рассвет и не с кем-нибудь, а с мужчиной, от взгляда которого моё сердце стучит словно трактор.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 6

Юлия

Из коридора доносится шум. В спальне распахивается настежь дверь и, ударившись о стену, впускает в комнату приглушённый свет.

— Я же говорила, она спит, — взволнованно тараторит мама.

Размашистые шаги приближаются к кровати, а я сжимаю пальцами простыню, стараясь выровнять дыхание. Подо мной пружинит матрас. На спину опускается горячая ладонь и ведёт по ней вверх-вниз.

Начинаю шевелиться, делая вид, что просыпаюсь.

Обернувшись через плечо, смотрю на нависающей силуэт мужа. И мысленно возношу славу всевышнему за то, что помиловал меня грешную. Появись Тагир на двадцать минут раньше, мне бы не удалось так легко отделаться, как сейчас.

— Тагир? А что ты здесь делаешь? — удивляюсь я.

— Приехал за тобой. Одевайся, милая, поедем домой.

— Но я уже легла спать, — пытаюсь возразить, но муж прикладывает к моим губам палец и качает головой, мол, всё это не имеет значения.

Со словами: "Я подожду тебя в гостиной", — муж выходит из спальни.

На смену Тагира приходит мама. Включив ночник и присев на кровать, она наблюдает за моими сборами, возмущённая ситуацией.

— Юль, что происходит? Где ты была и почему Тагир приехал за тобой посреди ночи?

— Тише, мама, — шикаю на мать. — Я потом тебе всё объясню. Спасибо, что помогла мне.

— Ах, дочь… — вздохнув, зарывается лицом в ладонях. — Это я во всём виновата. Из-за меня у тебя сломанная жизнь.

— Ничего она и не сломана, не говори так.

— Да как не говорить, если это правда? Думаешь, я ничего не вижу, не понимаю? Ты так и не смогла полюбить своего мужа.

— Разве любовь — это главное в браке? — ухмыляюсь и сосредотачиваю взгляд на платье, которое надеваю через голову: — поможешь застегнуть молнию, мам?

Мама поднимается с кровати и медленной поступью приближается ко мне. Собрав волосы на моём затылке, откидывает их на одно плечо, чтобы не мешали застёгивать молнию.

— Я расскажу всё отцу и будь что будет, — говорит мама и моё сердце пропускает удар.

— Ты не сделаешь этого, мам! — строго чеканю я.

— Сделаю. Я должна была это сделать с самого начала.

Резко повернувшись к матери лицом, беру её за руки чуть выше локтей.

— Послушай, мам. Всё в прошлом, понятно? Ты ничего не изменишь и даже не думай! Папа он… не перенесёт этого. Мама, пожалуйста, оставь всё как есть. Я справлюсь.

— Но ты не любишь Тагира!

— И что? — глотаю смешок, хотя на сердце вскрывается затянувшаяся рана и начинает кровоточить.

— Ты должна была стать женой другого. Я помню, дочь, как у тебя тогда светились глаза, какой ты была влюблённой! Такая счастливая рядом с Егором…

— Тише, мама, — шикаю на мать и киваю на дверь. — Забудь обо всём и больше никогда не произноси этого имени вслух. Его не было в моей жизни. Никогда не было, понятно?

Опустив печальный взгляд, мама молча соглашается с моими доводами. Мы поступили правильно, сделали так, как было лучше. И нечего копаться в прошлом, воспоминания о котором вызывают в груди тупую боль.

Пусть всё пройдёт.

Пусть не болит.

Я не хочу ни о чём жалеть, иначе так можно поехать с катушек.

Есть только одна надежда: однажды наступит тот день, когда Тагиру надоест моя ненависть. Он сломается. И отпустит меня. Насовсем!

***

Пока Тагир сосредоточенно следит за дорогой, крепко обхватывая руль обеими руками, я утыкаюсь взглядом в окно. Всматриваюсь в городской пейзаж — ночью он особенно прекрасен, потому что всё вокруг светится разноцветными огоньками, от взгляда на которых у меня поднимается настроение.

— И что это было, Юля? — спрашивает Тагир, не выдержав молчания, царящего в салоне авто с того момента, как мы отъехали от дома моих родителей.

— Ничего, — пожимаю плечами. — Просто захотелось домой.

— Твой дом там, где муж. Когда ты уже поймёшь?

Вздыхаю. И снова отворачиваюсь к окну. Не хочу с ним ругаться, потому что осточертело. Пусть в нашем браке нет взаимной любви, но хоть капля уважения должна быть?

— Почему ты провернула этот фокус с охраной? Сбежала, как ребёнок. Разве было трудно позвонить мне и сказать, что хочешь навестить отчий дом?

— Тагир, ты ничего не понимаешь.

— Ну так объясни, я же жду. Или ты не считаешь себя виноватой? Да я на уши полгорода поставил. У меня вся жизнь перед глазами пролетела, пока я тебя искал. Объясни мне наконец, что конкретно я не понимаю?

— Я сбежала не от охраны, а от твоего контроля. Я устала, Тагир. Я даже шаг не успеваю сделать, как тебе становится это известным. Этот тотальный контроль разрушает меня. Да меня даже родители так никогда не контролировали как ты! И потом, ты хочешь, чтобы я тебя полюбила? А за что? За то, что ты меня стережёшь, как узницу?!

— Ты жена мне! — рявкает Тагир и я замолкаю, боясь его гнева. Через минуту муж успокаивается и уже спокойным голосом говорит: — ладно. Если проблема в охране, то я её уберу. Но это не значит, что ты можешь делать всё, что тебе вздумается. Ты должна вести себя как подобает моей жене. И минимизировать мои переживания за тебя. Это не тотальный контроль. Это забота! Я беспокоюсь о тебе, потому что ты очень дорогой мне человек.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Выдержав паузу, робко прикасаюсь рукой к плечу Тагира. Сейчас он спокоен и мне точно не грозит попасть под раздачу.

— Спасибо, — выдавливаю из себя через силу. — Это пойдёт только на пользу нашим с тобой отношениям.

— Надеюсь, я об этом не пожалею, — отвечает Тагир.

Юлия

Я сижу за компьютером, просматривая фотографии с последней съёмки.

— Как тебе эти фото? — спрашиваю у подруги, кивая на монитор.

Отложив в сторону мобильник, Рита поднимается с кресла и подходит к моему рабочему столу.

— Ой, нет. Я здесь какая-то толстая.

— Да ладно тебе. Толстая она, — бубню под нос, — “Фотошоп” творит чудеса, если ты забыла. Ты смотри на картинку в целом.

— Ну в целом, — вздыхает подруга, — да, ничего. Оставляй.

Оборачиваюсь через плечо и с нисхождением смотрю на подругу.

— Что? — не понимает Ритка.

— Ничего. Подумала, скину-ка я тебе всю фотосессию, а ты отберёшь фото, которые тебе более-менее понравились, — обрисовываю в воздухе кавычки, — и отправишь мне. Их я и обработаю.

— Тебе ещё не надоело возиться с фотками?

— Нет, — качаю головой. — Как может надоесть любимое хобби?

— Не знаю, — цокает языком подруга, — будь я на твоём месте, то у меня были другие интересы. Например, бриллианты, сапфиры, изумруды.

Смотрю на мечтательное выражение лица подруги и улыбаюсь. Вот сколько лет мы дружим с любимой подругой, но общими интересами так и не обзавелись. Наверное, в этом и заключается вся магия женской дружбы, иначе я отказываюсь понимать, почему двум абсолютно разным людям интересно в обществе друг друга.