— Герен, ставь лучников, пусть прикрывают! — Она осторожно выбралась в переулок и через развалины пошла к новым лестницам, приставленным к стене Цитадели в безопасных пятидесяти ярдах от пролома.

Плащ Оксфорда, алый и белый с золотом, ясно виднелся в свете множества факелов: граф карабкался на одну из закрепленных крюками лестниц. Аш побежала к подножию лестницы.

— Дерьмо. Так и знала. Потеряли одни ворота, так? — бормотала она про себя, следя, как де Вир ползет наверх. — Пусть скажут мне, я-то всего лишь хреновый капитан отряда!

Она задвинула на периферию все мысли о военной машине. Бургундия, думала Аш неотступно. Ухватилась за деревянные ступеньки и стала карабкаться за графом. Бургундия; те громкие Голоса настаивали на слове «Бургундия», Голоса, звучавшие в ее голове, перед которыми она чувствовала себя не крупнее вши.

Нет. Не буду думать об этом. Не стану спрашивать. Главное — сохранять спокойствие.

Пасмурное небо Карфагена было черным. Интуиция подсказывала ей, что сейчас время заката солнца или около того, но вокруг была тьма. Теперь, когда она забралась повыше, более ясно слышались крики из центра города и из гавани. Забравшись на выступ стены, она услышала как будто звук отдаленного прибоя или ветра, гудящего в березовой роще, и догадалась, что это гул пожара.

Горела не только гавань, горел сам город Карфаген в пасмурной тьме.

— Если отправимся сейчас, — настойчиво говорила Аш Джону де Виру и его брату, — то выберемся без потерь. Если хотите моего совета, то вот он: надо уезжать сейчас. Нам уже не добраться до каменного голема. Это невозможно!

— После всех наших усилий? — граф Оксфорд ударил себя стальным кулаком по ладони другой руки. — Две с половиной сотни людей пересекли Средиземное море, и все впустую? Прах побери Леофрика! Леофрика и его дочь, Леофрика и его голема! Мы обязаны снова попробовать.

Аш встретилась с ним взглядом. В его глазах не было неистовства, вовсе нет, но только горечь, злость и невыразимое разочарование.

— Пора посмотреть реально на положение дел, — сказала Аш. — Все мои ребята знают, что случилось, что мы потеряли людей, что мы не можем спуститься по их лестницам, тем более до шестого этажа в глубине скалы. Милорд, независимо от контракта, они не станут умирать за вас при таких обстоятельствах. А если я им прикажу, они скажут мне — иди на хрен.

Боевой дух войск подвижен и текуч, как вода, так же подвержен колебаниям, она давно знает это по своему опыту. Несомненно, она права. И ее правота позволяет ей позолотить свою совесть нравственностью: «Чем скорее я уберусь отсюда, тем лучше! Чем бы ни был для меня Карфаген — питомник рабов, каменных големов, родина тактических машин, моей кровной родни — ничего этого мне не надо! Я — простой солдат!»

Граф Оксфорд поник головой. Посмотрел вокруг, на городскую стену, на разрушенные крыши и развалины зданий Карфагена. И Аш смотрела на разрушения, вызванные землетрясением.

Что-то привлекло ее внимание. С такой высоты видно очень хорошо. Она проследила взглядом за полосой разрушений, которая тянулась через весь Карфаген, а начиналась — отсюда; она проходила через дворец короля-калифа и выходила за южные ворота Цитадели. Все разрушенные здания располагались по одной прямой — на юг.

— Мы не можем уехать, не сделав этого, — вяло проговорил де Вир, не дав ей сказать ни слова, и повернулся, чтобы взглянуть ей в лицо. В голосе его не прозвучало ни единой гордой нотки. — Я здесь сделал такое… Захватить этот дом и удерживать его, пока не будет разрушен каменный голем… Но Карфаген не разрушен.

— Карфаген теперь заткнется круче, чем уткина гузка, — грубо ответила Аш. И сплюнула, чтобы избавиться от привкуса дыма в горле. Внизу, в разрушенных переулках, ее люди подтягивались к пролому в стене дома Леофрика, низко пригнув головы, а из самого дома по-прежнему валил дым сильного пожара.

— Другого шанса не будет, — предупредил Оксфорд.

— Но я не верю, что Фарис нельзя победить. Пусть остается со своим каменным големом! Она будет делать ошибки… — При этих своих словах Аш внутренне закипела от крушения своих надежд. — Дерьмо! Ладно, милорд, я и сама в это не верю. Она по-прежнему будет разыгрывать из себя молодого Александра, пусть даже от того, что ее люди считают ее таковой. Я не могу поверить, что мы подошли так близко — и не сумели! Не могу поверить, что мы ничего не можем сделать!

Медленно, очень медленно Джон де Вир проговорил:

— Но мы не промахнулись в одном, мадам. Теперь мы знаем, что машина не одна — значит, эта Фарис может ничего не значить для их целей. А есть ли у них другие полководцы? Если в Карфагене имеются другие машины…

— В Карфагене? Не знаю, где они. Просто я их слышала, вот и все, что мне известно. — Аш дотронулась до своего виска под забралом; потом похлопала своими кольчужными рукавицами, потому что в холодном воздухе у нее начали мерзнуть пальцы рук, а тело так застыло, что она уже прекратила сопротивляться холоду. — Я не знаю ничего о Диких Машинах, милорд! У меня и времени подумать не было. Все произошло час назад. Это мог быть кто угодно: демоны, боги, Господь, Враг, король-калиф! Я знаю одно: они хотят стереть с лица земли Бургундию. «Бургундия должна быть разрушена». Вот главное, что я вынесла из их слов.

Она встретилась с ним взглядом: на нее из-под шлема с подбоем смотрел ветеран многих войн, между бровями у него появилась складка.

— Знаю, я похожа на сумасшедшую, — прямо сказала она, — но я говорю правду.

Позади них по стене грохотали шаги, их догоняли Анжелотти и Герен аб Морган; за ними, прихрамывая, ковыляла Флора дель Гиз. Все трое, запыхавшись, склонили голову перед графом Оксфордом.

— Там, в дальнем углу двора, собрались их люди, — Герен хватал губами воздух. — Клянусь, капитан, они собираются устроить вылазку!

— Интересно, чья это безумная идея?

«Да уж не Альдерика», — подумала Аш. Но ведь солдаты есть и в других секторах дома, и между секторами связи нет; те не знают, что могут надумать франки. — Если они устроят вылазку, их перебьют, но и они кого-то из нас заберут с собой.

— У меня двадцать раненых, — жестко сказала Флора. — Я их вывожу.

Аш кивнула:

— Нечего ждать атаки — все равно отходим. Так ведь, милорд?

— Да, — кивнул граф. — А с зарей…

— Зарей? — Аш, как волчок, развернулась и устремила взгляд туда, куда смотрел граф. — Это не может быть зарей, тут, в Карфагене, и вообще — там юг!

— Тогда что это, мадам?

— Не знаю. Дерьмо!

Она, Герен, Анжелотти и Флора, сгибаясь, побежали к внутреннему краю стены, глядя в сторону юга поверх территории города. По-зимнему ледяной ветер дул в лицо, развевал короткие пучки ее волос, торчащие из-под подкладки шлема. Она затаила дыхание. Небо, которое было при их появлении в Доме Леофрика пустым и черным, теперь больше не было пустым.

На юге загорался свет.

Но это не в городе. Это так далеко, что не может быть городским пожаром, и дыма нет, нет пламени. Это дальше, на юге…

Южный горизонт сиял переходами света от серебряного к черному. Ее люди на стене непристойно ругались, глядя, как света прибывает.

Это далеко на юге, дальше, чем разрушенный купол дворца калифа, дальше, чем ворота Цитадели и Ворота акведука, выводящие из самого Карфагена.

Небо пошло полосами света.

Пурпурные, зеленые, красные и серебряные: гигантские, как башни, блестящие завесы на фоне черного дневного неба.

Вооруженные солдаты рядом с ней пали на колени. Она ощутила слабую вибрацию каменной стены под ногами: почти неразличимую вибрацию, синхронную с переливами света от черного к серебряному и с ритмом ее сердца.

Джон де Вир перекрестился:

— Храбрые мои друзья, мы теперь в руках Господа, и будем сражаться за него.

— Аминь! — вторили ему несколько голосов.

— Надо смываться, — хрипло проворчала Аш. — Пока в Доме Леофрика не увидели, что мы стоим тут и пялимся на небо!

Вдоль городской стены мчался пехотинец — один из сорока семи людей графа Оксфорда, в белом с багровым. Он старался уклоняться от света, идущего с юга.