— О-о, дерьмо! — она убрала руку, приложила ее к его холодной щеке, к опавшей бородатой челюсти. — Ты не должен был умереть. Только не ты. Ты даже меча не носил. Что за дерьмо, Годфри…

Не обращая внимания на кровь, она снова прикоснулась пальцами к ране, прощупав раздробленную кость до того места, где она раздробилась на мелкие осколки. Мысленно она восстановила картину: падает разбитый кусок кирпичной кладки; Годфри летит, удар о воду; тяжелым обломком кирпичной кладки за долю секунды сносит верхушку его черепа; и он мертв, не успев этого осознать. Все в минуту кончено. И нет человека, нет Годфри.

Он мертв, а ты тут в опасности! Надо идти!

На поле боя долго бы не раздумывала.

А тут она сидела на коленях возле Годфри, положив руку ему на лицо. У нее сердце окоченело от ощущения его холодной мягкой кожи. Линия бровей, торчащий нос, тонкие волоски бороды осветились последними отблесками пожара. Вода вытекла из его одежды и собралась в лужу на кирпичном выступе. От него исходила вонь сточного канала.

— Это неправильно, — она погладила его по щеке. — Ты заслуживаешь лучшего.

Он был неподвижным, как все мертвецы. Машинально она ощупала тело взглядом — есть ли у него оружие? обувь? деньги? — как поступила бы на поле боя; потом вдруг поняла, что делает, закрыла глаза от душевной боли и коротко вдохнула.

— Прости меня Господи!

Она села, поджав пальцы ног и глядя в темноту, где бежала вода. В наступающей тьме еще можно было различить белое мерцание его тела.

Любого я бы оставила на поле в разгар сражения; точно знаю, что оставила бы Роберта Анселъма, Анжелотти, Эвена Хью; любого, потому что пришлось бы.

Она знала это точно, потому что в прошлом оставляла людей, которых любила — любит и сейчас. Война не знает жалости. Время скорби и похорон приходит позже.

Аш внезапно опустилась на колени, близко придвинулась лицом к Годфри Максимиллиану, стараясь запомнить каждую черточку его лица: карие, как кора дерева, глаза; старый белый шрам под губой; обветренную кожу на щеках. Бесполезно. Ушло его выражение лица, его дух; этот мертвец мог быть кем угодно.

Черные сгустки крови застыли на расщепленной кости его лба.

— Хватит, Годфри. Шутки в сторону. Вставай, милый, любимый; вставай.

Но, говоря это, она понимала, что его смерть — это реальность.

— Годфри, Годфри… Пойдем домой…

Грудь ее стеснило от внезапной боли. Горячие слезы затуманили глаза.

— Я даже похоронить тебя не могу. О, Господи, я даже не могу похоронить тебя.

Она потянула его за рукав. Тело его было неподвижно. Мертвый вес есть мертвый вес; ей не поднять его, не говоря уж о том, чтобы унести. И — куда?..

Внизу шумела вода, и в темноте вокруг нее раздавались шорохи. Наверху, над ней трещина в полу имела вид бледно-розовой расселины. Сверху, из разрушенных залов, теперь не доносилось ни звука.

Под ногами снова задрожала земля.

— Ты его убил!

Она вскочила, прежде чем прокричать эти слова в темноту, от гнева она брызгала слюной:

— Ты его убил, ты убил Годфри, это ты!

У нее мелькнула догадка: «Когда голоса говорили со мной раньше, случилось землетрясение». И хватило минуты подумать: «Они его не убили. Убила — я. Ах, Годфри, Годфри!»

Под ее ногами дрожала старая кирпичная кладка.

«Я прослужила солдатом шесть лет, я должна нести ответственность за смерть не менее пятидесяти человек, что тут нового? Но это — Годфри…»

Голоса заговорили так громко в ее голове, что она зажала уши руками:

— Кто ты?

— Ты враг?

— Ты из Бургундии?

Никакими средствами их было не унять. Она до крови прикусила губу. Ее всю трясло, старинные кирпичи смещались у нее под ногами, штукатурка сыпалась в виде пыли и порошка.

— Это не мой Голос! — ей больно было дышать. — Ты не мой Голос!

Не каменный голем, не этот враг: но враг, находящийся где-то за армией визиготов, кто-то огромный, многоликий, демонический, гигантский.

— Если ты из Бургундии, ты умрешь…

— …как будто ты никогда не…

— …скоро, скоро умрешь…

— Идите на хрен! — проревела Аш.

Она упала на колени. Сунула кулаки в промокшую влажную одежду Годфри и потащила его тело ближе к себе. Повернув невидящее лицо в темноту, она прокричала:

— Какого хрена, что ты знаешь об этом? Что это значит? Он мертв, я даже не могу устроить для него мессу; если у меня когда-то был отец, то это был Годфри, ты не понимаешь? — И, как бы оправдываясь перед неизвестными невидимыми голосами, она прокричала: — Не понимаешь, что мне придется оставить его тут?

Она прыжком вскочила и побежала. Протянутой вперед рукой наткнулась на изогнутую стену туннеля, оцарапав ладонь.

Она бежала, следуя вдоль стены, сквозь тьму и среди камней, через развалины от землетрясения; в огромную и вонючую сеть сточных каналов, проходящих под городом, оставив позади Годфри Максимиллиана, слезы слепили ее, от горя она ничего не видела, в голове или в ушах не звучало никакого голоса; она бежала в темноту и на разрушенную землю, пока наконец не споткнулась и упала на колени, и вокруг нее был холодный и спокойный мир.

— Мне надо знать! — громко закричала она во тьму. — Почему Бургундия имеет такое значение?

Ей не ответили — ни один голос, ни многие голоса.

Адресат: #177 (Анна Лонгман)

Тема: Аш

Дата: 26.11.00 11:20

От: Напиер-Грант@

<Заметки на полях>Формат-адрес отсутствуют, прочие детали зашифрованы нечитаемым личным кодом.

Анна.

Мы не можем добраться до места раскопок на побережье. В воздушном пространстве этого участка Средиземного моря летает очень много военно-морских вертолетов, да и на море много судов. Изабель снова уехала разговаривать с министром -; не знаю, какие у нее там влиятельные источники, но она *должна* что-то делать.

Простите, у меня даже не было времени Вам сообщить, что Ваш сканированный текст «Введения» Вогана Дэвиса дошел до меня в виде машинного кода. Вы не смогли бы еше раз попытаться послать его мне, но в другом формате? Вы поговорили уже с этой Вашей подругой, которая продает книги, с Надей? Узнала ли она что-нибудь об этой распродаже дома в Восточной Англии? Насколько мне известно, Воган Дэвис умер во время последней войны. Может быть, это дом его сына или дочери?

Я сейчас много езжу, так что ничего удивительного, что вы не смогли переслать мне файл. Сейчас, пока мы ждем разрешения на проведение раскопок, я снова на компьютере Изабель обрабатываю переведенные файлы «Фраксинус», перевожу продолжение книги.

Меня, видимо, сильно задержали, ведь Вы почти догнали меня — дошли до того места в тексте, на котором я остановился.

Насколько мне известно, никто пока не в курсе тайны раскопок, проводимых Изабель, так что думаю, что я вправе рассказать Вам, что последние два дня были просто *кровопролитными*.

Хотя в группе Изабель работают вполне ответственные люди, но они находятся в постоянном стрессе: мы все время сидим в палатках — они анализируют те данные, которые успели собрать, и на их основе строят преувеличенные представления о наших возможных подводных находках — в основном, обломков римских судов.

Здесь, на дне моря, возможно, мы обнаружим совершенно новый уровень средневековой технологии, существования которой мы до сих пор даже не представляли себе!

Тут, на дне, можно обнаружить ЧТО УГОДНО. Даже — осмелюсь размечтаться — даже, возможно, корабль пятнадцатого века, УПРАВЛЯЕМЫЙ ГОЛЕМАМИ?

Можете ли что-то сделать *вы*, Анна? Есть ли у вас связи в прессе, через которые можно было бы повлиять на правительство? Сидя здесь, мы теряем бесценные археологические возможности!

Пирс.

Адресат: #118 (Пирс Рэтклиф)

Тема: Аш/средства массовой информации