– Вчера на вашей парковке мне показалось, что мою машину кто-то задел. Я был здесь десять минут. С 13:27 до 13.37.

Увлеченно привирая, я медленно поднял деньги и положил их обратно. Увидев, что этот жест весьма заинтересовал охранника, продолжил:

– Я могу ошибаться, но хотелось бы посмотреть камеры видеонаблюдения. За вчера, естественно. И за очень короткий период. В долгу не останусь.

Охранник огляделся, как будто рассчитывал увидеть, что это какая-то подстава. Ну, или думал, как обстряпать дело так, чтобы деньги достались ему одному. Почесал в затылке, вздохнул. Кивнул.

– Идем, свожу кое-куда.

«Кое-куда» оказалось обычной каморкой, в которой имелись несколько мониторов и в которой мирно спал тот, кто должен был, по моему разумению, непрерывно смотреть на происходящее как внутри, так и снаружи магазина. Крепкий сон напарника обрадовал моего нового знакомого так сильно, как не порадовала бы, пожалуй, даже звезда, упавшая с небес.

– Только тихо, пусть отсыпается, сам все сделаю. Парковку смотрим и все? – спросил он шепотом.

Я кивнул, про себя мысленно радуясь тому, что все, в общем и целом, оказалось не так уж и сложно.

– Ща… с часу двадцати запущу и смотри.

Он поколдовал с аппаратурой и ткнул на монитор, как будто бы мне нужно было объяснять, какая именно камера следит за парковкой. Я жадно вгляделся в изображение, которое сначала мелькало, а потом застыло и стало идти медленно.

Мамину машину я узнал сразу. И ее саму – деловито раскладывающую покупки в багажнике. Рядом стояла та самая тачка, часть которой попала на давешний снимок.

– Если кто и ударил, так эта дамочка, – уверенно выдал приговор моей матушке охранник, ткнув антеннкой рации в экран.

Но мне было пофиг на его умозаключения. Потому что на мониторе несколькими минутами позже появился какой-то незнакомый мужик, на руках которого и восседала копия моей дочери. Точнее, на одной руке, второй он толкал перед собой тележку.

Поставив ребенка на землю и дав задание держаться за прутья (все это я фиксировал, исходя из жестов мужика), он начал перегружать пакеты в салон. И, пока отвлекся, мама быстро достала телефон и сфотографировала малышку.

Я перевел взгляд на охранника рядом и чуть не ржанул. Картина маслом – стоим здесь вдвоем, как два зрителя самого интересного кино на свете, пока нам аккомпанирует храп.

– Вроде она уезжает, – сказал он наконец, и я снова перевел взгляд на экран.

Все. Смотреть тут было нечего, но я на всякий случай запомнил номер машины этого мужика. И уже собрался было сказать, что честно заработанные деньги вот-вот перекочуют в шаловливые ручки охранника, когда на экране появилась девушка.

Я сцепил зубы и сделал жадный вдох.

Ева.

Моя первая любовь. Моя бывшая. Женщина, которой я намеренно сделал очень больно.

Но которую я помнил до сих пор.

Она отвела длинные темные волосы от лица и, склонившись к малышке с такой улыбкой, от которой были способны растаять даже ледники Арктики. С тех пор, что мы не виделись, Ева изменилась. Стала еще более женственной, еще более притягательной.

Но как так вышло, что этот ребенок, что был похож на Ленку как две капли воды, принадлежал ей? С этим мне предстояло разобраться и как можно скорее.

– Что такое? Где я? Кто это?

Вопросы сыпались изо рта проснувшегося охранника, как из рога изобилия. Он хлопал глазами, сонно обозревая то меня, то своего напарника.

Я вынул из кармана деньги, но не успел их протянуть, когда тот, кто мне помог, сделал какое-то молниеносное движение и выхватил купюры из моих рук. Правильно, работу работал он, значит и награда должна найти только одного героя.

– Спасибо. Кажется, я ошибся и был у какого-то другого маркета, – сказал я, двигаясь в сторону выхода из подсобки.

Мне в спину уставились две пары глаз, но никто ничего больше не произнес. И правильно, сейчас мне было не до пустой болтовни. Я намеревался заняться важным делом – выяснить, что, черт побери, произошло.

И просто взглянуть в глаза той, которая, как выяснилось, до сих пор жила у меня в сердце.

– Наша Евочка? Действительно это она? – восхитилась мама, когда я прибыл домой вечером и рассказал ей в деталях, где сегодня был и что видел.

Она разве что в ладоши не захлопала от счастья под внимательным взглядом сидящей у нее на руках внучки.

– Она не наша, мам, – откликнулся я, сцепляя зубы.

Сцена расставания, когда я поступил довольно грязно, хоть это и была вынужденная мера с моей стороны, встала перед глазами, как будто случилась со мной и Евой буквально вчера.

– Наша-наша! Если Ева родила двойняшку Лены…

– Тссс! – велел матери. – Давай не при ребенке.

И хоть моя дочь вряд ли понимала хотя бы десятую часть в эко, близняшках и прочем, я не хотел потом слышать миллион вопросов, ответов на которые у меня не имелось.

– Ленусик, иди, поиграй, я сейчас к тебе приду, – сказала мама, бодро ссаживая с рук внучку. – Потом спатеньки, потом мне еще по хозяйству нужно.

Я выгнул бровь. Как дуться на меня – так бежит, не уложив ребенка. А как про Еву услышала, так едва тут не поселиться готова.

– Ты должен поехать к ней и все выяснить! – заявила родительница, когда Лена умчалась в детскую.

– О чем, мам? У нее просто похожий ребенок, вот и все, – ответил устало, хотя, конечно, вполне себе собирался отыскать по номеру машины сначала этого мужика, черт бы его побрал, а потом и саму Еву.

– Нет, не похожий. Как-то так вышло, что она выносила близняшку Лены.

Я нахмурился и присел рядом с мамой. Эта мысль, что скрывать, тоже не давала мне покоя. Найти бы Августу, да выяснить, что там творилось в клинике, где мы делали искусственное оплодотворение. А хотя, зачем искать? Я ведь вполне могу разузнать все сам.

– Что ты станешь делать? – задала вопрос мама, когда я уже начал формировать в голове план.

– Сначала поеду к знакомым, которые помогут разобраться, кто хозяин машины. Пробьем по номерам. Потом попытаюсь адрес добыть. Ну и к Еве съезжу, пусть расскажет, как так вышло, что у нее ребенок – точная копия моего.

Я говорил это мрачно, потому что злился. Да, черт побери! Я испытывал именно это чувство. Злость на то, что возвращалось прошлое, где я, мягко говоря, был тем еще резиновым изделием номер два. Злость на то, что у Евы был какой-то хахаль. Злость на то, что четыре года назад за моей спиной, похоже, в той клинике что-то случилось.

И злость на то, что я вообще ни о чем не знал и ничего не ведал.

– Все же это судьба, – с благоговением сказала мама, и когда я к ней повернулся, расплылась в довольной улыбке.

Я с ней был не согласен. Ну, или согласен отчасти. Хоть и обидел Еву, но только потому, что она сама была хороша. С другой стороны, это было в прошлом. А наше настоящее состояло из двух крошек-девчонок, которые, вполне возможно, были сестрами.

– Судьба-не судьба, а я с этим разберусь, – сказал, поднявшись и потянувшись.

А на следующий день начал выяснять то, что мне было нужно.

Когда подъехал к дому, в котором жил тот самый мужик, владелец Тойоты, на которой он привез Еву и ее дочь к магазину, у меня в распоряжении имелись некоторые данные.

Быстриков Юрий Анатольевич, двадцать шесть лет, прописка местная. Учитывая, что Еве было уже двадцать восемь, видимо, теперь она предпочитала парней помоложе. Что ж, это даже интересно.

Я не знал, дома ли этот самый Быстриков, но надеялся, что он очень быстро сообразит, что к чему, когда я нарисуюсь рядом.

Выйдя из машины, я поднялся на тот этаж, где располагалась квартира Юрия, и без лишних раздумий позвонил в дверь. Открыли почти сразу, как будто только и делали, что ждали меня на пороге.

На меня воззрился темноволосый и довольно внушительный тип. А на видео он мне не показался таким… Шреком.

– Добрый день, – вежливо поздоровался он, сбивая с толку.

Внешность этого детины совсем не вязалась с тем, каким подчеркнуто учтивым он оказался.