— Но… я думал, что мы собирались в город?

— Да, мы собираемся, — сказал я. — Так что… убери тарелки.

Он ухмыльнулся, снова став взволнованным, и отсалютовал:

— Да сэр.

Я повел Тару в лес, направляясь на шум ручья. Я знал, что иду слишком быстро, практически волоча ее за собой, но я не мог заставить себя замедлиться. Как только я убедился, что мы были вне пределов слышимости, я повернулся и заключил ее в объятия, оторвав от земли. Она испустила громкий вздох и обхватила ногами мои бедра, а руками — шею, потянув меня за волосы, ее дыхание было прерывистым от ее собственной потребности. Я позволил ей держаться за меня и обхватил ее лицо, погружаясь в ее рот, пробуя на вкус так быстро, как только мог.

— Ты мне нужен, — выдохнула она во время моего отчаянного пиршества.

— Черт, ты мне тоже.

— Где… где мы можем… — она пыталась заговорить, пока я страстно занимался любовью с ее ртом. — …сделать это.

Я неохотно опустил ее на землю и почти побежал в сторону ручья. Земля круто спускалась вниз, усеянная небольшими валунами, которые только и ждали, чтобы сломать неосторожную лодыжку, чем заставили нас немного замедлиться. Наконец мы добрались до более ровной местности, и деревья поредели, позволив нам увидеть широкий ручей, перекатывающийся через камни и валуны на пути к низине. Мы подошли ближе, и я разглядел более глубокую, тихую лужу в нескольких ярдах ниже по течению, хотя вода сердито бурлила перед нами.

Остановившись перевести дыхание, я огляделся в поисках какого-нибудь места для уединения, пока Тар срывала с себя одежду. Когда она предстала передо мной обнаженной, я ахнул. Ее вид лишил меня всякой капли здравого смысла.

— Господи, блять. — Я покачал головой, мои глаза пожирали ее, будто я не видел ее всего неделю назад. Она медленно скрестила руки на груди, и я бросил на нее пристальный взгляд, подходя к ней. — Как ты можешь быть такой чертовски красивой? Я не понимаю… — Я ошеломленно оглядел ее тело. — Это несправедливо.

— Справедливо?

Я опустил ее руки и уставился на ее грудь в муках.

— Твои сиськи, блять, сводят меня с ума. У меня слюнки текут, когда я вижу эти идеальные гребаные соски. — Я скользнул пальцем по твердым пикам. — А потом ты издаешь этот гребаный звук. Любимая, ты знаешь, что со мной делаешь? Что ты значишь для меня? Я, блять, схожу по тебе с ума. — Я едва успел произнести эти слова, как ее грудь заполнила мой рот. Я сосал и лизал, как сумасшедший, погружая свой средний палец глубоко в нее, рыча на нее, покусывая кончик. — Такая чертовски мокрая. — Я попробовал ее на вкус с моего пальца и поцеловал ее, борясь за то, чтобы снять штаны.

Тара осторожно опустилась на колени и взяла мой член в рот, застонав от облегчения и радости. Я задохнулся от удовольствия, запутавшись пальцами в ее волосах, крепко держась, пока она сосала глубоко и быстро, ее ногти впивались в мою задницу, чтобы я не сбежал.

Она сосала с безжалостной страстью, и я зарычал, крепче сжимая ее волосы и дергая ее голову назад, когда оргазм практически настиг меня.

Казалось, у нее была одна цель — довести меня до оргазма за шесть секунд или меньше. Все еще стоя на коленях, она потянула меня за руку, прижав ноги к моим голеням. Я распознал маневр захвата, даже когда упал вперед прямо между ее раздвинутыми бедрами. Ее рука была на моем члене, и я скользнул в нее, когда наши губы встретились с безумным голодом.

— Трахни меня, трахни! — Она потянула меня за бедра, впиваясь ногтями и крепко сжимая.

Я держал ее за шею одной рукой, а другой — за волосы, входил и выходил из нее, пока ее крики не заполнили мой рот. Тара дернула меня за волосы, прижимая к себе для страстного поцелуя. Ее голод по мне был подобен криптониту для моего тела, и все, что оно могло сделать, это попытаться ответить на него. Я боролся с силой, которая пронзила меня, безрассудной, доминирующей и жестокой, высасывающей контроль прямо из моих мышц. Я укусил ее за плечо, готовый сожрать, рыча и устремляясь к центру ее тайной вселенной.

С ревом я ворвался в нее, разрушаясь от огня, от любви, такой радости, такого гребаного благоговения. Наш оргазм эхом разнесся по лесу вокруг нас, и мы корчились в экстазе на земле. Это был мой первый раз, когда я делал это в лесу, и я молился, чтобы здесь не было прохожих.

Тяжело дыша после чертовски быстрого секса, я наполовину лежал на ней, пораженный к чертовой матери. Как могло случиться, что мне разрешили что-то настолько удивительное? Как она, как мы. Господи-блять-черт возьми! И если бы она знала, Боже, если бы она знала, как сильно я ее люблю, она бы испугалась, возможно, она бы убежала от меня. Эта любовь была грубой, зловещей, безумной с огромной улыбкой, необратимой и чертовски неправдоподобной.

Обеспокоенный тем, что мы отсутствовали слишком долго, я неохотно помог Таре снова одеться, хотя все чего я хотел, это продолжить заниматься с ней любовью. Несмотря на то, что Проповедник сказал, что я приму любое наказание, которое она или Стив заслужили, я не хотел проверять это. Я не доверял ублюдку настолько, чтобы сбросить его со счетов, и был уверен, что не смогу бросить его ни на дюйм. Он был достаточно долбанутым, чтобы сказать что-то подобное и провернуть это, когда придет время для обеспечения дисциплины с частичкой Священного Писания на устах.

Глава 6

Ведя Тару обратно тем же путем, которым мы пришли, только гораздо медленнее, я прижимал ее к себе.

— Расскажешь мне, что произошло, пока мы были врозь? — Страстно желая большей близости с ней, я инстинктивно старался говорить тихо и интимно.

Улыбнувшись мне, она слегка сморщила носик и покачала головой.

— Я бы предпочла поговорить о чем-нибудь более интересном. Например… как мы собираемся распорядиться более, чем несколькими украденными минутами уединения? Потому что я хочу заняться с тобой любовью. Я хочу не торопиться и не беспокоиться о жуках, острых палках или слишком большом шуме.

Эти слова послали сопутствующие образы в мое сознание, и мой пульс снова забился в члене.

— Это довольно интересно. У тебя есть какие-нибудь идеи? — Не сдержавшись, я усмехнулся. — Этот Проповедник вряд ли согласится со многим из того, что я придумаю. Не думаю, что я ему так уж сильно нравлюсь.

Тара рассмеялась и схватила меня за руку, чтобы удержать равновесие.

— Это еще мягко сказано. Я думаю, он считает, что ты одержим или что-то в этом роде, а я просто несчастная жертва. — Она продолжала смеяться, делая свой голос глубоким в попытке подражать приказу Проповедника быстро возвращаться. — Хотя его жена милая. Она мне нравится. Она совсем не такая, как я ожидала.

— И нам, возможно, придется использовать этот огромный сюрприз, если что-то пойдет не так. — Я продолжал пробираться с ней обратно в лагерь. — Думаю, мы могли бы собрать много дров, но это не избавит нас от насекомых и острых палок. Если нам придется оставаться здесь все это время, я не думаю, что мы сможем уединиться в каком-либо удобном месте.

Она прикусила нижнюю губу в застенчивой улыбке.

— Нам придется научиться вести себя тихо, если все, что у нас есть, — это наша палатка.

Я не смог сдержать смех.

— Я бы хотел на это посмотреть. Черт возьми, мне нравятся звуки, которые ты издаешь.

Сплошной коричневый цвет палаток мелькнул среди деревьев, возвещая о близости лагеря. Не желая заканчивать драгоценные моменты с ней, я остановил ее и взял ее на руки.

— Я люблю тебя, Тара Риз. — Наклонившись к ее губам, я сосредоточил каждую унцию моего поцелуя на том, чтобы сделать это заявление кристально ясным. Мне нужно, чтобы она знала. Понимала, что я имел в виду навсегда. Знала, я сделаю все возможное, чтобы она была в безопасности. Знала, что она значила для меня больше, чем жизнь.

Что-то большое проскользнуло сквозь подлесок, заставив нас прервать поцелуй, хотя я отказывался отпускать Тару. Это что-то шло прямо на нас, кряхтя и топая.

Прикрывая ее своим телом, я приготовился встретить угрозу лицом к лицу, сердце бешено колотилось.