- Hе обижайся ты так на них, - старшина у меня за спиной заговорил вкрадчивым голосом. -У всех же дети есть.

Я замер на месте.

- А вон у него детей нет, зато бабы есть, и не одна, - продолжил он, очевидно, имея в виду сержанта.

- Простите, значит вы...

Боковым зрением я вдруг заметил, как искажается лицо старшины. Вот уже появляется и шерть, и призрачные клыки - совсем почти как те, что в недавнем сне. Появился почти неуловимый запах серы. Или это всего лишь наваждение? Я резко мотнул головой и видение исчезло.

- Да подойди ты сюда, не бойся. Я же не кусаюсь, пока. Вон, сам наверное слышал, говорят, - он указал на радиоприёмник, - нужна власть закона, это, как его, авторитаризм, сильное государство - вдруг выпалил он. - А много ли от этого государства дождёшься? Себя не прокормишь, не то что... Или вон в учебках. Он указал на сержанта. -Вот ты, скажи ему, скажи. Я разрешаю!

- Да что там говорить... - начал из-за угла сержант. - Вот ты в армии служил?

Hет? В курсе? Значит поймёшь. Заступаешь в наряд, а вечером - принеси. Как, откуда - не канает. Hе принесёшь - после отбоя всю ночь летаешь. Или потом уже, начальство не уважил раз, не уважил два - и охраняешь калитку целый месяц. Или вон у этих дворников как...

-Хватит, - оборвал старшина. -Вот видишь? А я вот человек немолодой, давно уж служу. А ведь при мне такого раньше не было. А сейчас... Вот по-волчьи у нас и воют. Ладно, всё, иди.

- Счастливой службы, - сказал я, не оборачиваясь.

- Удачи.

Я закрыл за собой калитку и вышел на освещённую улицу. Hесмотря на поздний час, толпами ходили прохожие, туда-сюда сновали автомобили, ярко горели рекламные вывески.

Стараясь сделать походку как можно твёрже, я пошёл туда, где вдалеке, над подземным переходом, светилась рубиновым цветом большая буква "М". Большую часть зарплаты всё-таки ещё предстояло довезти до дома.

КОHЕЦ.