— Какие же? — ведьма мирно улыбнулась, обращая взор на него, копируя позу.
— Положительные, — просто ответил мужчина и сполз вниз, утыкаясь головой в аккуратную грудь, играючи прикусив сосок. Она хихикнула и закинула на него ногу. Руки начали водить по мускулистой широкой спине ноготками, заставив его удовлетворённо замычать.
— Так уж и положительные? — Корделия весело посмотрела вниз, на его макушку, и он поднял свои оранжевые глаза на малышку, давая понять, что абсолютно счастлив.
— Исключительно, — прошептал любовник и потянулся за благодарным поцелуем. Девушка подарила ему трепетный чмок в губы. Потом она слегка надавила на его плечо, опрокинув на спину и забралась сверху, ложась на разгорячённое тело, утыкаясь в его шею носом. — Я очень тебя люблю, Корделия.
Он всегда говорил это так серьёзно, с таким придыханием и трепетом, что у неё всё внутри переворачивалось и сжималось, и появлялось желание взлететь.
— Я тебя тоже, — её дыхание щекочет мочку ушка, а сама она улыбается ещё больше. Ей нравится чувствовать, как под ней напрягается, а потом полностью обмякает всё его тело и как он после этого обеими руками крепко обнимает её, бессильно прижимаясь носом к волосам, и глубоко-глубоко втягивает воздух. Дышит ей. И это всё, что ей нужно, чтобы окончательно раствориться в нём.
Тела остывают, и на обнажённом женском выступают табуном мурашки, и ведьма подкладывает свои руки ему под шею, обнимая сильнее, чтобы быть ближе и согреться.
Брюнет молча тянется одной рукой к скомкавшемуся рядом с ногами толстому одеялу и хватает за краешек, а потом тянет вверх и укрывает их, проследив, чтобы спинка Делии и её ножки, лежащие между его, были в тепле, полностью спрятаны. Блондинка что-то невнятно мурлычет и вытягивает руки вниз вдоль туловища, переплетая их пальцы.
— Я давно хотел тебе сказать, — Астарот дотягивается губами до виска, целует, а Делия спускается ниже, устраивая голову между его ключицами, чтобы лучше слышать и иметь возможность взглянуть в глаза, но слезать вниз она не собиралась совсем. — Я очень много думал о нас и о том, как всё начиналось, — мужчина вытащил из её пальцев руку с одной стороны и запустил в волосы, накручивая кудри на палец и поворачивая голову в сторону. Делия заинтересовано выгнула бровь. — И знаешь, малыш, я сам не понимаю, почему был таким скотом первое время. Это меня нисколечки не оправдывает, и я ужасно виноват перед тобой. Наверное, твои неприступность и сила воли задели моё эго, я растерялся, и забыл, что хотел быть с тобой нежным и спокойным. Злость заполонила мне глаза, и я разучился себя контролировать. Потом я подумал, что должен был отпустить тебя и не допустить этого проклятого заточения, чтобы там, на верху, добиться твоего внимания. А я проявил неуважение и отнесся к тебе, как к вещи.
Ведьма спокойно внимала, прислушиваясь к учащённому биению дьявольского сердца. Её давно уже не задевали те первые месяцы, она нашла ему оправдание после того, как он начал беспрерывно о ней заботиться.
— И я запредельно рад, что сейчас ты со мной, что ты ответила мне и смогла простить и забыть тот ужас. Маленькая, я хочу сказать, что сделаю всё, чтобы ты чувствовала себя комфортно и…
— Мне уже комфортно, — перебила ведьма, весело опуская палец на его покусанные губы и садясь на нём, возвышаясь и наблюдая за эмоциями такого податливого демона. — Астарот, оставим прошлое в прошлом. Ты доказал свою любовь, ты всё доказал, ты многому меня научил, и я благодарна тебе, — она накрыла ладонью щетинистую щёку. — И я хочу, чтобы ты знал, что я с тобой не только из-за твоей бесконечной заботы, но и потому, что вижу в тебе что-то, что мне близко, потому что нахожу тебя близким и считаю своим. Не думай, что я твоя только из-за комфорта. Я тебя полюбила вполне искренне, и никаких выгод давно не ищу.
Им обоим было легко откровенничать друг с другом. Астароту из-за того, что он знал, что его малышка очень сострадательный и сочувствующий человечек, и она способна что-то понять, даже если сильно зла или расстроена. Корделия могла доверить ему, что угодна, зная, что даже чего-то похожего на осуждения не увидит в ответ, только понимание либо же более трезвую оценку ситуации, чем у неё самой. Сам факт того, что такая закрытая девушка, как Гуд, перестала фильтровать информацию в своих монологах и репликах, говорил о большом доверии. И демон в последнее время всё сильнее корил себя за прошлые ошибки, клялся себе, что доверие оправдает, как бы ни было порой тяжело. На самом деле, чёртик, когда только перестал вести себя, как ублюдок, уходил на полигон неподалёку от зала состязаний, искал себе добровольца и кувыркался там с ним по земле, размахивая руками или втаптывая в песок, сколько влезет. Так он отпускал просыпающийся в себе гнев на ведьму. А потом, начав больше работать над собой и ещё сильнее влюбившись, интерес к битвам потерял совсем. Как можно всерьёз злиться на такую штучку? Разве что умиляться, когда она ругается.
Как, например, в тот вечер два месяца назад, когда после её признания в чувствах, секса и начала их официальных отношений, она вставляла ему пропиздон, убедившись, что тот здоров. И что ему там понадобилось, на этих битвах, и на кой хер он так ужрался, неужели не было других методов забыться, и почему лечиться не хотел. Красноглазый на это лишь отвечал, что не мог существовать без неё, ему было плевать, выиграет он бой или же позорно проиграет, лишь бы под ударами не чувствовать тоски по ней. И ещё смеялся от души. Она думала, что грозная, молнии метает и пугает своими поучениями и обещаниями наказать в случае повторения, но на деле выглядела милым хомячком. Бровки у переносицы, пыхтит, а сама ведь такая маленькая, личико крошечное, носик махонький, как у мышки и глаза, как у оленёнка. А уж когда ведьма, не в силах дотянуться до его глаз своими, встала рядом с ним на постель, чтобы быть выше и топнула ногой… Он чуть и не помер там от радостного смеха. Ну чудо ведь.
А сейчас это чудо было его официальной девушкой, что до безумия осчастливило его. Так мало того, что он вновь мог обнимать её ночью, она ещё и вкладываться в эти отношения начала. Нет, раньше тоже пыталась, но в основном брала, а после принятия их как пары стала такой…такой ласковой доброй феечкой. Частенько баловала его завтраками в постель, откровенничала, прислушивалась, узнавала об интересах. Приняла то, что он демон.
Гуд абсолютно не волновали убийства Астарота людей путём вселения в них. Так было надо, и убивал он не святых. Она многое могла сказать в его оправдание, рассмотреть этот факт с разных сторон, но даже этого не делала. Какой смысл его перекраивать, если это его обязанность? Её окружение в безопасности, сама она купается в любви, он ей обеды на работу носит, чистое зло, она счастлива с ним. А то, что за пределами их спальни в Аду, касающееся именно убийств, её не волновало. Жила же с Хэнком как-то, игнорируя ощущения, что что-то не так, вот и с демоном поживёт, тем более по отношению к нему таких ощущений нет.
— Делия, — когда она признавалась в любви, у него просто не оставалось слов и мыслей, только умиротворение и чувство, будто он и не демон вовсе, а обычный человек, неопытный юнец, дорвавшийся впервые в жизни до любви. — Кого мне благодарить за тебя?
— Не нужно благодарить. Просто люби, корми и никогда не предавай, — она игриво улыбается и щёлкает по носу, желая выгнать из него эту ненужную серьёзность. Слишком много загоняется
— Вот как, — ухмыляется мужчина и кладёт руки на поясницу, карабкаясь подушечками пальцев вверх. — Моя Королева хочет любви?
— Твоя Королева хочет тебя, — тигрица пошло облизывается и закусывает губу, чувствуя, как от пары простых прикосновений и одной фразы, его член твердеет. Она накрывает его рукой, видя, как демон шикнул от неожиданности, и увлечённо играется с головкой, поглаживая её большим пальцем, слегка надавливая на щёлочку. Они занимались сексом десять минут назад, долго и хорошо. Но им всегда было мало, чувства были обострены, что даже пугало. Возможно, из-за романтики, которую добавляла жизнь Делии на два дома. Она частенько ночевала у Миртл, потому что та, во-первых, скучала, во-вторых, никак не могла принять тот факт, что её девочка встречается с демоном, хоть и старалась не показывать этого, видя, как белокурая буквально сияет. Они скучали друг по другу, не могли уснуть по одиночке, а Астарот и вовсе спал, только когда она была рядом, без неё сон был без надобности. Её работа придала перцу, когда начальник выразил симпатию к ней, довольно открыто и немного нагло, из-за чего брюнет стал частым гостем в магазине цветов, то за ручку держа, болтая за прилавком, ласково называя нарочито громко, когда начальник был на точке, то уводя пообедать, придерживая за талию. Уволить за такое ведьму было просто невозможно, так как они, всё-таки не обжимались на людях, но нервы французу они попортили знатно. А ещё Астарот одним своим видом и чуточкой специальной магии внушал мысль: «Она может делать тут всё, что ей вздумается, а ты, завистливое ничтожество, не имеешь права наказать и отказать ей». Ведьма упустила момент, когда начала млеть от одного взгляда демона. А сам красноглазый, хоть и не произносил открыто, пытаясь не быть диким собственником, работая над этим, радовался, как дитя, когда котёнок позволяла при ком-то в открытую предъявлять на неё права.
