Корделия, спросив разрешения, гордо удалилась в свою излюбленную когда-то теплицу. Картина, представшая перед ней там, удивила и тронула до глубины души: всё, что было в оранжерее до её ухода, осталось на своих местах. Те же полки и тот же ремонт, те же цветы, разбавленные парочкой новых видов и разросшиеся до пика своего великолепия.

— Это место напоминало нам о тебе, и мы никому не позволяли менять его на свой лад, — за спиной оказались Зои и Мисти, мягко касаясь её плеч и рук.

— Девочки, — лицо ведьмы отразило нескончаемую благодарность и шокированную радость. Она крепко их обняла, — я так рада, что вы у меня есть.

— А мы рады, что можем видеть тебя снова, — улыбнулась Зои. — Ты же останешься здесь? Нам нужен опытный преподаватель, так что…

— Зои, послушай, — напряглась ведьма, — я не останусь. И скорее всего, через несколько дней уеду к Миртл.

— Делия, мы всё понимаем, тебе нужно отдохнуть, привыкнуть к обстановке на поверхности, — начала Мисти, привычно лаская своим игривым голоском, — но что же ты собираешься делать дальше? В шабаше всегда было и будет место для тебя, ты — символ Академии.

От Мисти она ожидала большего понимания, но этот вопрос был закономерен, и ничего с этим не поделаешь. Девочки волнуются, и это приятно. Однако места в ковене ей действительно нет. Бывшая Верховная видела, что девочки справляются сами, во-первых, во-вторых, слишком неоднозначное отношение к ней со стороны студенток, она, будучи откровенна с собой, признаёт, что не готова такое терпеть; а в-третьих, хочется найти себя в чём-то другом.

— Мисти, Зои, — она присаживается на край стола, складывая руки на груди и внимательно смотря на собеседниц, — мне приятно, что вы меня не забыли, но многие меня даже не знают. Я достаточно отдала шабашу в своё время, и сил, и души. Мне тут нечего делать, правда. Сейчас я хочу побыть наедине с собой и спокойно решить, как жить дальше.

Девочки понимающе кивнули, и Мисти ушла за блокнотом со своими новыми картинами.

— А у меня до сих пор рисовать не получается, — старшая подняла голову, задумавшись, — сколь бы Астарот меня не учил.

— Ты так много говорила о нём сегодня, — Зои тихонько подсаживается рядом, — он, наверное, причинил тебе много боли, — шатенка в сочувствии опускает глаза.

— Не больше, чем Фиона или Апокалипсис, Зои, не стоит расстраиваться, — ровно отозвалась женщина.

— Ты не в первый раз за сегодня его оправдываешь. Почему, Делия?

— Просто потому, что он заслужил оправдания? — ведьма поморщилась. — Только не говори мне про изменённое сознание.

— Тебе стоит сходить к психологу, Корди. Жизнь с таким человеком столько времени бесследно не проходит.

— Обязательно.

***

Как себя чувствует человек, который теряет интерес к тому, что было частью жизни? Ему страшно. Уезжая из ковена, Корделия не чувствовала ни жалости, ни грусти, ни боли от прощания, лишь тепло к тем, кого знает. Она пообещала стать частой гостьей, но остаться отказалась. Всё-таки переросла она это веселье. Гуд полюбила серьёзную магию, приносящую пользу, полюбила создавать обереги и научила девочек наделять предметы, а именно букеты цветов, теплом и защитными свойствами. Но все эти обучения контролю сил казались ей чем-то детским, даже в быту мало находящем применения. Смысл?

Перед отъездом к Миртл во Францию сюрпризом, после пары дней, проведённых в шабаше, отвечая на ещё большие вопросы, Делия сходила на пару свиданий с Майклом. Первое, в ресторане, под хорошую классическую музыку, ей понравилось, но явно не пришлось по вкусу Майклу, любящему что-то более живенькое. Тут-то и закралась мысль: «Он, конечно, изменился, но иногда будто запрещает себе быть собой в моём присутствии». Они оба это чувствовали, расстояние шириной в пропасть. Майкл сам подметил, что вкусы и интересы у них с ведьмой разные, что в нейтральной беседе они не могут сойтись во мнениях. Только вот Корделия к этому относилась спокойно, люди не обязаны мыслить одинаково, а вот Антихрист вполне себе злился. Это Астарот виноват, он изменил его девочку, сделал другой. А какой другой? Сильной? Сильной, но не обманчиво стальной, а по-настоящему доверяющей себе и знающей о своих достоинствах? Делия не то, что не была готова к переворотам и трудностям, она их не хотела. Ведьме чётко виделось, что Майкл стал сильнейшим разочарованием. Не сам он, а то, что они оба попали в парадоксальную ловушку: так хотели друг друга поменять и подстроить под себя, что, поменяв, не могут принять новые грани в своих половинках, не видят себя друг в друге. Тогда они дополняли, сейчас дополнять некого. Это два гармоничных человека. Рано или поздно придётся принять ту мысль, что дальнейшие действия будут разрушением, кажется. И от этого было как-то больно.

Второе свидание случилось через день после первого, так как ей нужно было скоро уезжать. Это была прогулка в компании Майкла, появившейся около полугода назад. Несколько парней и девушек из ВУЗа. Антихрист объяснил их появление общим проектом и скукой. Этот вечер особенно запомнился ведьме. Мужская половина оценила её по достоинству, а вот женская… Когда Майкл пошёл за напитками, ей откровенно заявили, что с Амелией Лэнгдону было лучше, что она холодная и отчуждённая, а он к такому не привык. Делия от такого лишь больше потонула в своих метаниях.

На следующее утро он провожал её и ждал самолёта вместе с ней.

— Ты надолго? — спросил блондин, чуть погладив её запястье.

— Пока не знаю. Мне нужно разобраться в себе.

— Делия, если что-то не так между нами, если тебя что-то тревожит, расскажи мне, ангелок, — максимально нежно шепнул Лэнгдон. Хотя он и сам догадывался, чувствуя примерно то же самое.

— Всё нормально, Майкл. Думаю, время с Миртл вернёт меня в колею.

Они оба сделали вид, что поверили друг другу. Пообнимавшись, натянуто поулыбавшись, они договорились быть «на созвоне» и попрощались. Отличное начало новых отношений.

В самолёте ведьма думала о людях и о том, что все так часто лезут не в своё дело. Астарот таких же демонов, например, парой фраз ставил на место. Астарот, Астарот, Астарот! Чёрт, почему она так много думает о нём? Буквально днями и ночами. Как он там? Не пьёт капучино больше? Когда ей было грустно, пил вместе с ней. Такие приятные вечера… и забота, и взгляд, всегда понимающий, ничего не требующий. И беседы, абсолютно длинные, разнообразные, к чему-то всегда приходящие. Глаза демона были так печальны, когда она уходила. Вот это поступок — взять и отпустить. Разумеется, она до сих пор потрясена.

Учась прислушиваться к своим ощущениям, Гуд на этот раз запихивает их поглубже, не готовая принимать то, что они ей говорят.

***

Дом Миртл ослепляет своей красотой. Приятно-кремовая облицовка ласкает глаз. Ворожея чувствует, ещё не дойдя до двери, энергию тётушки, и ей видится, будто тут ответ на все-все вопросы и переживания. Тётушка идёт открывать не спеша, зная, что пришёл Николя, с которым они что-то не поделили. В силу возраста она забыла, почему они поссорились. Нарочито медленно, нехотя открывая, тётушка готовится что-то сказать, но тут на неё с порога набрасывается дочь.

— О Боже, — только и может вымолвить старушка, не веря ни глазам, ни ушам, ни чему. Как такое возможно? Она была уверена, что больше никогда её не увидит. — Делия? Господи, Делия! Это правда ты?! — осмотреть, ощупать, прижать к сердцу и заплакать, слыша, как наконец-то смогла заплакать и её драгоценная девочка.

— Миртл, — она шмыгает носом, — если бы только знала, как мне тебя не хватало, — младшая надышаться не может этой энергией, не может насмотреться на тётушку, да что там, мать. Вот то тепло, которого так не доставало на поверхности. Она обо всём ей расскажет.

Апельсиновый коктейли, весёлый смех после грустного рассказа, просмотр совместных альбомов, поход к морю и настойчивая блондинка делают жизнь обеих лучше в разы.

— Вот ведь упрямая, — смеётся рыжая, — лепесточек, всех болезней не вылечишь, ты же знаешь.