Оставаясь один, он думает о ней, о её том взгляде, тёплом, без какого-либо намёка на злость или презрение. Может, он сможет добиться её, всё-таки? Ему было очень приятно сейчас, и он ещё раз задумался о том, каким же мудаком был изначально. Да и сейчас не лучше. Держит свою маленькую птичку в клетке, но отпустить даже под страхом изгнания в бездну не может. Эгоист, паскуда, скотина, кто угодно, но явно не лучшая партия для такой девушки, как она. С другой стороны, все имеют право на счастье, и всё же это была сделка, он назвал свою цену, а Делия получила, что хотела. Любой другой демон потребовал бы что похуже, вроде смерти Антихриста, без права выбора, или пожертвований каждый год в виде младенцев, как, например, Папа Легба. Та же Фиона, например, раз в месяц стабильно терпит унижения в виде какой-нибудь казни, снова и снова её уличают в махинациях и убийствах ради верховенства, даже несмотря на то, что у них с Папой Легба какой-то роман.

Вернувшись, Корделия видит, что он разделся до боксеров и укрыл ноги, завидев её. Уже весь в крови, чтоб его. У неё в руках что-то вроде зелёного тазика с водой и полотенце. Она подходит, садится на постель, фыркая над тем, как он строит из себя силача, и окунает ткань в воду. Сама же ведь в пижаме, ей бы прилечь, да отвары пить пару дней для подстраховки. Ворожея начинает аккуратно, боясь сделать больно, вытирать кровь с накаченного торса. Даже не морщится, однако едва заметно дёргается, и ведьма слегка улыбается. Ох уж эти настоящие мужчины. Сейчас она чувствует тепло и спокойствие. Ей комфортно, она не испытывает, пока что, никаких противоречий, ей кажется, что она на своём месте. Тут есть мужчина, который не променяет её ни на что, который готов меняться без всяких глобальных жертв, просто потому, что сильно её любит. Её пугала его одержимость, но восхищало, как он умел подавлять гнев, брать себя в руки, слушать её. Да, ей определённо нравилось быть любимой и при этом оставаться собой. Она действительно расслабилась в Аду. Ну или приняла правила игры.

Вода оказывается тёплой, и Астарот не знает, какое чувство сейчас сильнее: радость или стыд. Она так сосредоточена, так внимательно к нему. Спустя столько времени он чувствует, что его старания не бесполезны.

— Тебе легче, милая? Голова с утра болела? А бульон? Я его не испортил совсем? Попробовал, вроде съедобный, — ему хочется поговорить.

— Болела ужасно с утра. Отвар вкусный, бульон тоже, просто недосоленный. Не любишь ты меня, однако, — ухмыляется ворожея, отжимая полотенце и тянется к его груди вновь. Чёрт, раны вообще не заживают.

— Это ещё почему? — удивляется демон.

— Ну, когда влюбляются, пересаливают.

— А я бес, у меня всё наперекосяк, — смеётся мужчина и хмурится от боли.

— Так, не дёргайся.

— Какая грозная. Накажешь?

— Отхлестаю. Вот этим вот рогом, как раз. Не зря принёс, — строго отвечает Гуд и тянется к тумбочке, хватая свой трофей. Астарот заинтересованно смотрит. Мало ли, что ей в голову придёт. Не хотелось бы его в заднице почувствовать.

— Делия, что ты делаешь? — она подносит конец рога к своему запястью. Секунда, и у неё идёт кровь, а она чуть вскрикивает от боли. — Дура, что ли?! — он приподнимается и тянется отобрать рог. Корделия, не теряя времени, хватает его за затылок и подносит запястье к его губам. Ему хватило пары секунд, чтобы учуять запах и оказаться не в силах бороться. Он присасывается к ней, а его глаза на мгновенье вспыхивают оранжевым. Когда он приходит в себя и отрывается, девушка отвечает.

— Видишь? Раны не зажили, но кровь остановилась. У меня не было других идей, — сморит, полностью уверенная в своей правоте.

— Блять, Делия, — он едва сдерживается, чтобы не вцепиться в неё и не затрясти за плечи. Здоровье, к её счастью, сейчас не позволяет. — Ну ты головой-то хоть думай. А если бы я с ума сошёл? Мне пяти минут хватило бы, чтобы тебя полностью высушить.

— Ну так я бессмертна, — ухмыляется. Полюбила спорить с ним и играться.

— Спасибо, — сдаётся демон. — Но больше так не делай.

На самом деле, Астарот не сказал всего. Раны, может и затянутся к утру, если его достаточно согреть, но через пару часов, а то и раньше, у него вполне может начаться лихорадка и бред. Эта седовласая мразь его укусила.

Верховная прочитала пару исцеляющих заклинаний, взяла тазик с полотенцем и ушла, пообещав покушать, перебинтовать руку, зайти в оранжерею и вернуться, перед этим заверив, что отвар себе она в состоянии сделать сама.

***

Отлежавшись, сделав все свои дела, девушка направлялась обратно к демону. Делия сегодня очень много думала о нём и о Майкле. Ей было как-то грустно, но вместе с тем, очень, очень легко на душе. Казалось, что всё происходящее правильно. Майкл смог встать на истинный путь, он меняется. А главное — она может его отпустить, ведь он отпустил её. Слова Мисти о том, что Антихрист вернётся за ней не зацепили ведьму. Она была уверена, что он втянется в новые отношения и быстро поймёт, что у него всё впереди. В конце концов, сколько можно мучать и держать друг друга? Держаться друг за друга. Если честно, Верховная не была уверена, смогла бы выдержать тот Ад, в который могла бы окунуться, если бы он слетел с катушек при ней на поверхности, хватило бы её великодушия, чтобы не сдаться и не уйти. Любовь любовью, но Делия начала осознавать, что её доброта ей надоела. Всё-таки не тот возраст, не для великих свершений и розовых очков. Хочется спокойствия, уверенности в завтрашнем дне. А так все живы, здоровы и главное — никаких упрёков в сторону Майкла. Она своё дело сделала, и не так уж плохо ей с Астаротом. Чёрт, манит, всё же, на свою сторону. Она даже, после той стычки с Аграт общаться с ней начала. Нет, её общество, несомненно бесило, но Астарот её приструнил, и теперь, при желании, ведьма могла с ней и поболтать, споря о том, кто такие мужчины и как ими управлять, и в её владениях погулять. Так было веселее, так появлялись свои знакомые. Там она встретилась с детьми. Настоящими, мать его, детьми демонов. Доверчивая, Делия сразу повелась на милые лица, а потом оказалась покусана чертятами. Астарот долго смеялся над ней и так же долго успокаивал разочарованную наивную малышку. Впрочем, Корди, быстро приструнила их в следующий раз. Дети они ведь и в Аду дети, и блондинка стала для них интересным, непохожим на других в этих краях, авторитетом. Про добро и зло она им, разумеется, разъяснять не стала, но напрягла, в качестве наказания, таскать цветы, что росли в Преисподней, к ней в библиотеку. Девушке они могли причинить боль, а бесенятам — нет. Вот она и приказала принести их, чтобы самой не касаться, и поставить для красоты по верхним полкам. Красноглазый ей тогда высказал, что Корделия хоть и не Фиона, но построить всех может только так. Она ответила, что ему пора топать из её покоев.

— Ну как ты? — спросила колдунья, заходя в комнату к демону. Лежит, почти не двигается. Выглядит не очень. Даже очень не очень.

— Я с самого начала был в норме, — отмахивается брюнет. — Ты как? — он поворачивает голову в её сторону, не в силах двигать корпус.

— Почти отлично. Отвар помог. Я тебе тут тоже бульон сварила, так сказать, в ответ, — неловко произносит ведьма и ставит ароматный, горячий суп на тумбочку, садясь и беря в руки ложку. — Выпендриваться запрещаю. — мужчина садится кое-как.

— Корди, я ещё раз повторяю, со мной всё в…

Его слабые аргументы она не слушает и, не церемонясь, пихает ложку ему в рот.

— Ешь!

Он проглатывает, бурчит что-то, потому тут же глотает вторую ложку, третью. Тепло обжигает изнутри, и он облизывается.

— И почему у тебя получается в сто раз вкуснее?

— Потому что я делала это всю жизнь, во-первых, а во-вторых, я люблю готовить. Меня это успокаивает. Иногда вместо курицы я представляю неуёмных бесов, которые непонятно, ради чего, строят из себя силачей, когда это не нужно.

— Вот ведь…

— Заразка? — Делия приподнимает бровь и улыбается. Всё чаще и чаще в последнее время её чудесное личико озаряет искренняя улыбка. Да и понимает она его с полу взгляда. Трудно оставаться холодной, когда знаешь кого-то вдоль и поперёк.