Делия кинула взгляд на соседнюю половину кровати и обнаружила её помятой и пустой. Астарот куда-то ушёл. Ведьма краем глаза заметила белую кружку и листочек рядом с ней. Она потянулась к нему, издавая болезненный стон, замечая неподалёку от посудины куриный бульон. Надпись на листочке, выведенная его размашистым, красивым почерком, гласила: «Доброе утро, котёнок. У тебя, наверное, адски болит голова. Отвар в кружке поможет, выпей его, пожалуйста, он не настолько противный, как вчера вечером, честно. Бульон сварил с пятой попытки, так что поешь, иначе я разочаруюсь в этой сложной кулинарной жизни. Ушёл тебе за трофеем, с постели не вставай сегодня». Делия закатила глаза и против воли улыбнулась. А разве можно не улыбнуться, когда от всего, к чему прикасается демон, впоследствии веет теплом?

Решив, что сейчас она толком ни о чём думать не может, ведьма маленькими глоточками выпила отвар, похожий на сладко-горькую облепиху, довольно недурной на вкус. Недосоленный бульон был выпит за пару минут, курица через силу съедена. Корделия кое-как встала, надеясь лишь, что лекарство скоро подействует. Её подташнивало, но поесть было необходимо. Блондинка разделась в ванной, окунулась в горячую воду и расслабилась, положив под голову полотенце.

Всё это так странно. Она так точно помнила все ощущения, что испытывала вчера. Было так плохо, так больно. А когда он целовал, было невыносимо хорошо. Каждый поцелуй словно отпечатался на шее, вызывая стыд и приятную дрожь. Она понятия не имела, что можно возбудиться настолько, что кажется, если не потрахаешься сейчас — умрёшь. А самое паршивое было то, что Делия хотела не просто секса, она хотела его. И если вчера всё можно было спихнуть на злую шутку Барбело, то сегодня было куда сложнее. Она привыкла к тому, что Астарот может баловать её подарками, говорить комплименты, привыкла к его заботе и нежности, чувствовала себя самой лучшей рядом с ним. Однако ведьма не понимала до конца, фальшь это или искренние чувства, и была уверенна, что если вдруг звёзды сойдутся так, что она под каким-то дурманом сама к нему полезет, то он будет только рад и в мгновенье уложит в койку.

А он не уложил. Её тонкую, хрупкую душу так тронула его сдержанность, его забота о её чувствах. Она бы пожалела, случилось это, по крайней мере сейчас, и он учёл этот факт, остановил её, вылечил, был рядом и чуть ли не пылинки сдувал, хотя она перед сном отчётливо чувствовала поясницей крепкий стояк. Впервые за прошедшие годы Корделия всерьёз, не для галочки, а по-настоящему задумалась о том, каково ему. Она здесь принцесса, а он, раньше казавшийся злым драконом, стал выглядеть добрым стражником, защитником и безоговорочно заботливым слугой.

Верховная вздохнула. Ну почему она забывает, каким он был в начале? Почему ей так приятна его забота, почему хочется ещё? Полюбила? Железно нет. Стоило вспомнить о Майкле, как сердце оголялось и противно ныло, а если представить, как он целует — всё внутри пылало. Но ведь его нету, и она не уверенна, что даже если бы был, что она смогла бы после такого обожания терпеть его эгоистичные и истеричные замашки.

Теперь она жалела Астарота. Он как раз истеричкой не был, стойко сносил все колкости в свой адрес, высказывал свою позицию настойчиво, но спокойно, и ей вдруг стало стыдно. Обманом заманил, чтобы сделать своей и укрыть от всего мира, влюбился, сошёл с ума, но перекроил себя. Романтично, смешно и страшно одновременно.

Стук в дверь вывел её из размышлений, заставив вздрогнуть.

— Я в ванной, — крикнула блондинка, быстро смывая с себя остатки ночи и судорожно ища полотенце.

— Делия, я подожду на кровати, можно? — осторожно послышалось за дверью.

— Мисти? Конечно, милая, минуту. — если что и могло сейчас обрадовать Королеву, то это её любимая, добрая девочка.

Гуд выскочила, игнорируя лёгкую головную боль, в плохо застёгнутой пижаме, и крепко обняла кудрявую, почти повалив её на себя, садясь на одеяла.

— Как же я по тебе соскучилась, мисс Корделия! — пропела болотная, отстраняясь от наставницы. — Прости, что так долго не приходила, мы со Стиви ездили в тур.

— Милая, ты не обязана приходить ко мне, тем более, по расписанию. Я всё понимаю, — улыбнулась старшая. — Ну рассказывай, как поездка? Как твои песни?

Мисти, дитя природы, часто посещало вдохновение, и она иногда ночами не спала, что-то сочиняя. Даже песню про любовь демона написала, насмотревшись на Делию и Астарота. Болотная ведьма долго не решалась показать певице свои труды, однако не смогла держать все, съедающие её, мысли внутри и в один день призналась. Кудрявая боялась осуждения, насмешки, слов о том, что Стиви решит, что та хочет примазаться к её славе, но Никс на такие заявления лишь покрутила пальцем у виска: «Во-первых, ты действительно отличная поэтесса, во-вторых, никогда даже думать не смей, что я могу допустить мысль, что у тебя могут быть плохие намерения, девочка моя». С тех пор некоторые стихи певица превращала в музыку и не стеснялась рассказывать об этом на концертах, называя Дэй своей находкой.

— Оу, у меня столько впечатлений, ты не представляешь! Мы даже в Амстердаме были, вот где настоящий Ад. Там столько разврата, Делия, все такие страшные, ух, наркоманы и ночные бабочки, будто мы в старом дешёвом боевике и…

Делия не устанет удивляться этой детской непосредственности и жизнерадостности. Мисти, как сорока на хвосте, приносила ей кучу новостей, печатала красивые фотографии в стиле «polaroid», которыми были забиты все ящики Верховной. Не исключено, что про полную гармонию в шабаше Мисти приукрашивала, но если старшая ловила её на этом, то она утверждала, что без маленьких неурядиц не бывает нигде. В целом, Делии было приятно слушать про ковен: уже не было той ноющей боли, лишь радость за девочек. Иногда ей присылали письма, а она с удовольствием отвечала, давая советы Мэллори или Зои. Один раз Делия передала через ведьму воскрешения сувенир: прекрасный оберег в виде книги заклинаний, сделанной из дерева, лакированной, цвета ольхи, с красивыми древними надписями на обложке. Девочки поставили её на рояль, а в последствии проверили на одной злобной ведьме, проникшей в их шабаш с целью раздора. Они давно подозревали Дафну, и оберег, заставивший её скорчиться от боли, только помог им убедиться в своих подозрениях и изгнать предательницу.

На самом деле, иногда Корделии казалось, что её всё устраивает, а если бы в Ад приходила не только Мисти, но и другие её девочки, всё было бы просто отлично. Хотя нет. Они явно осудили бы её, а этого Верховная не выдержала бы.

— Вот. А ты как? — Мисти вытащила старшую из размышлений. — Кстати, ты сегодня одна? Астарота нет?

— О чём ты? — удивлённо спросила Делия. — Разве не он тебя впустил?

— Нет, Оциус. Он ещё в прошлый раз дал ему разрешение впускать меня даже без его ведома. То есть, до уведомления, если что-то измениться.

— Значит, ушёл по делам, — задумчиво ответила ведьма. Значит, он дал разрешение приходить Мисти, когда угодно. Приятно. А вот демон, вполне вероятно, ушёл к Барбело, и, судя потому, что отвар и бульон были почти холодными, а она почти час провалялась в ванной и столько же болтала с блондинкой, ушёл приличное время назад. Давно. В голове у девушки против воли появились мысли, что могло что-то случиться. Не то, чтобы он никогда не уходил надолго, но Гуд достаточно изучила его, чтобы знать: её больную он боится оставить даже на час.

— Делия, всё в порядке? — подопечная видела озадаченность и взволнованность на лице наставницы.

— А? Всё хорошо, Мисти, правда. Просто задумалась. И…расскажи мне о Майкле, — она немного помрачнела, поначалу не собиралась о нём спрашивать, но ей необходимо было знать, что с ним.

— Ну…врать тебе я не умею, так что, — кудряшка многозначительно замолчала.

— Что? Что-то произошло? С ним всё нормально? — Верховная, до этого лежащая в кровати, резко поднялась и пытливо посмотрела на подругу.

— Корделия. Он, — она мялась и опускала глаза, иногда поднимая, но не выдерживала её напряжения. — Майкл начал встречаться с Амелией.