Дидерих таинственно понизил голос:

- Я пока еще держусь в тени, господин президент. Так лучше для блага националистической идеи.

- Смотрите-ка! - сказал Вулков и сам пристально посмотрел на Дидериха. - Вы, я вижу, сами не прочь выставить свою кандидатуру?

- Готов принести такую жертву. В органах городского самоуправления слишком мало надежных людей - с националистической точки зрения.

- А что бы вы сделали, если бы вас избрали?

- Позаботился бы о скорейшей ликвидации биржи труда.

- Ну конечно, - сказал Вулков, - вполне естественно для националистически мыслящего немца.

- Я офицер, - говорил между тем на сцене лейтенант, - и не потерплю, дорогая Магда, чтобы с этой девушкой, пусть она всего лишь бедная служанка, плохо обращались.

Лейтенант из первого акта, неимущий кузен, которому прочили в жены тайную графиню, - жених Магды! Зрители дрожали от волнения. Фрау фон Вулков сама это заметила.

- Драматические ситуации - моя сильная сторона, - сказала она потрясенному Дидериху.

У доктора Шеффельвейса не было времени предаваться художественным эмоциям, его томило предчувствие больших неприятностей.

- Никто, - уверял он, - не приветствовал бы так радостно новые веяния...

- Знаем мы эти песни, голубчик. Радостно приветствовать, когда это ничего не стоит, на это вы мастак.

- Необходимо провести решительную черту между преданными монархистами и бунтарями! - подхватил Дидерих.

Бургомистр умоляюще воздел руки.

- Господа! Не поймите меня превратно. Я на все готов. Но что пользы от черты, если у нас почти все, кто не голосует за свободомыслящих, голосуют за социал-демократов?

Вулков яростно хрюкнул и взял с буфетной стойки сардельку. Но Дидерих сохранял несокрушимую веру в успех.

- Если выборы без вмешательства не обещают положительных результатов, значит, надо вмешаться, только и всего.

- Но как это сделать? - сказал Вулков.

Вулковская племянница тем временем опять взывала к публике:

- Он не может не узнать во мне графини, ведь он - отпрыск того же аристократического рода, что и я!

- О графиня, - воскликнул Дидерих, - я сгораю от любопытства: узнает он в ней графиню?

- Конечно, узнает, - ответила президентша. - Уже по хорошим манерам они узнают друг друга.

И в самом деле, лейтенант и племянница переглянулись; Магда и Эмми вместе с фрау Геслинг ели сыр с ножа. Дидерих стоял, раскрыв рот. Публику невоспитанность семьи фабриканта рассмешила. Племянницы Бука, фрау Кон, Густа Даймхен - все ликовали, И Вулков тоже прислушался. Он слизнул жир с пальцев и сказал:

- Ну, Фрида, твое дело в шляпе, они смеются.

Сочинительница и впрямь удивительно расцвела. Ее глаза за стеклами пенсне лихорадочно блестели, из груди вырывались вздохи, ей не сиделось на месте, осмелев, она даже высунулась из буфетной в зал, тотчас же многие повернули головы и устремили на нее любопытные взгляды, а теща бургомистра помахала ей ручкой. Взбудораженная сочинительница громко шепнула через плечо:

- Господи, битва выиграна.

- Если б и у нас это так же быстро делалось, - молвил ее супруг. Итак, милейший доктор, как же вы думаете прибрать к рукам нетцигчан?

- Господин президент! - Дидерих прижал руку к сердцу. - В Нетциге воцарится истинно монархический дух, ручаюсь головой и всем своим достоянием.

- Прекрасно, - сказал Вулков.

- Ибо, - продолжал Дидерих, - у нас есть агитатор, которого я назвал бы первоклассным. Да, первоклассным, - повторил он, объемля этим словом все. И это его величество, это сам кайзер!

Доктор Шеффельвейс торопливо подтянулся.

- Исключительнейшая личность... Весь порыв и действие... Оригинальный мыслитель...

- Конечно, - сказал Вулков. Он уперся кулаками в колени и разглядывал пол, точно призадумавшийся людоед. Дидерих и бургомистр заметили вдруг, что он искоса примеривается к ним взглядом. - Господа, - он замялся, - ну, так и быть, скажу вам. Я полагаю, что рейхстаг будет распущен.

Дидерих и доктор Шеффельвейс подались вперед, они прошептали:

- Господину президенту это доподлинно известно?..

- Недавно мы с военным министром были на охоте у моего кузена господина фон Квицина.

Дидерих расшаркался. Он что-то лопотал, он сам не знал что. Он это предрек! Еще в тот вечер, когда его принимали в ферейн ветеранов, он ссылался на слова, якобы сказанные его величеством, - а может быть, и не "якобы"?.. Ведь Дидерих в своей речи прямо заявил от имени кайзера: "Я разгоню всю эту лавочку". И вот так оно и будет - совершенно так, как если бы он, Дидерих, действовал сам. Его охватил мистический трепет... Тем временем Вулков продолжал:

- Эйген Рихтер и компания отжили свой век. Если они не проглотят законопроект о военном бюджете, им крышка. - И Вулков провел кулаком по губам, точно пир людоедов начинался.

Дидерих овладел собой.

- Это... это величественно! Нет никаких сомнений, все это личная инициатива кайзера.

Доктор Шеффельвейс побледнел.

- Значит, предстоят новые выборы в рейхстаг? А я так радовался, что у нас там столь надежный депутат... - Он еще больше перепугался. - То есть Кюлеман, конечно, тоже друг Рихтера...

- Злопыхатель! - фыркнул Дидерих. - Бродяга, не помнящий родства! - Он вращал глазами. - На сей раз Нетциг с ними покончит! Мне бы только в гласные пройти, господин бургомистр!

- И что тогда? - спросил Вулков.

Дидерих сам не знал. К счастью, в зале произошел какой-то переполох: там задвигали стулья и кто-то попросил открыть главные двери. Это был Кюлеман. Больной старик, с трудом неся свое грузное тело, торопливо прошел по зеркальной галерее. В буфетной нашли, что со времен процесса он сильно сдал.

- Будь его воля, он оправдал бы Лауэра, но большинством голосов было решено иначе, - сказал Дидерих.

- Камни в почках, говорят, ведут к смертельному исходу, - заметил доктор Шеффельвейс.

- А в рейхстаге мы для него те же почечные камни, - сострил Вулков.

Бургомистр подхихикнул. Дидерих сделал круглые глаза. Он наклонился к уху Вулкова и прошептал:

- Его завещание...

- А что там такое?

- Он оставляет свое состояние городу, - важно объяснил доктор Шеффельвейс. - Возможно, мы построим на эти деньги приют для грудных младенцев.