- С другой стороны! - строго подчеркнул Ядассон.
- ...все же, с другой стороны, приходится глубоко сожалеть о наших, к моему прискорбию, столь неблагоприятных отношениях с представителями правительства, хотя разрешите сказать вам, что исключительная непримиримость господина регирунгспрезидента фон Вулкова к городским властям...
- К группам неблагонамеренных, - перебил бургомистра Ядассон.
Дидерих набрался смелости:
- Я либерал до мозга костей, но должен сказать, что...
- Город, - объявил асессор, - город, который глух к справедливым требованиям правительства, не вправе удивляться, что правительство отвернулось от него.
- Время на проезд от Берлина до Нетцига, будь у нас лучшие отношения с правящими кругами, можно было бы сократить вдвое, - компетентным тоном вставил Дидерих.
Бургомистр терпеливо ждал, пока его гости доведут дуэт до конца. Он сидел бледный, с полуопущенными веками под стеклами пенсне. Вдруг он поднял глаза и произнес с жидкой улыбкой:
- Господа, вы ломитесь в открытую дверь, я сознаю, что образ мыслей наших городских властей не отвечает духу времени. Поверьте, не моя вина, что его величеству не была направлена верноподданническая телеграмма во время его пребывания в провинции на прошлогодних маневрах...
- Магистрат занял глубоко антинемецкую позицию, - объявил Ядассон.
- Выше знамя национализма! - потребовал Дидерих.
Бургомистр воздел руки.
- Милостивые государи, разве я этого не знаю? Но я всего лишь председатель магистрата и, к сожалению, обязан выполнять его постановления. Создайте другие условия! Господин асессор еще помнит наш спор с регирунгспрезидентом по поводу учителя Реттиха, социал-демократа. Я не мог принять против него репрессивные меры. А господину Вулкову известно, бургомистр прищурил один глаз, - что, вообще говоря, я охотно сделал бы это.
Некоторое время все молчали, косясь друг на друга. Ядассон сердито фыркал с видом человека, по горло сытого такими речами. Но Дидерих не мог больше совладать с собой.
- Либерализм проложил дорогу социал-демократам! - воскликнул он. - Под влиянием таких людей, как Бук, Кюлеман и Эйген Рихтер, рабочие наглеют. Мое предприятие требует от меня больших жертв, оно возлагает на меня тяжелое бремя труда и ответственности, и после всего рабочие еще смеют идти на конфликты со мной. А почему? Потому, что мы не единодушны в борьбе против "красной" опасности, потому что есть работодатели, которые плывут в фарватере социал-демократов, как, например, зять господина Бука, Лауэр. Он привлек рабочих своей фабрики к участию в прибылях. Это же безнравственно! Дидерих метнул испепеляющий взор. - Это значит подкапываться под существующий порядок, а я держусь той точки зрения, что порядок в наше суровое время необходимее, чем когда-либо. Поэтому нам требуется твердая рука, а наш несравненный молодой кайзер и правит нами твердой рукой. Безоговорочно объявляю себя слугой его величества...
Сотрапезники Дидериха склонили головы. Дидерих в ответ кивнул, не переставая грозно сверкать очами. Отживающее поколение еще верит во всякую демократическую белиберду, говорил он, но кайзер, в отличие от него, представитель молодежи, личность исключительная и, что самое отрадное, весь порыв и действие, к тому же глубоко своеобразный мыслитель...
- Единовластие! - воскликнул Дидерих. - Во всех областях! - Он исчерпывающе изложил свою программу решительного, воинствующего образа мыслей и добавил, что настала пора и в Нетциге покончить со всякого рода вольнодумством и слюнтяйством. Грядут новые времена!
Ядассон и бургомистр молча выслушали тираду Дидериха; уши Ядассона, казалось, выросли еще больше. Он каркнул:
- Есть и в Нетциге немцы, обуреваемые верноподданническими чувствами!
Дидерих старался его перекричать:
- А к тем, у кого их нет, надо присмотреться поближе. И мы увидим, соответствует ли положение, которое они занимают, их заслугам. Я уже не говорю о старике Буке, - а что представляет собой его родня? Сыновья - один омужичился, другой промотался, зять - социалист, а дочь, говорят...
Они переглянулись. Бургомистр захихикал и слабо порозовел. Не скрывая своего удовольствия, он выпалил:
- А вы, господа, еще не слышали, что брат старика Бука объявил себя банкротом?
Гости шумно выразили свое удовлетворение. Тот самый, с пятью расфуфыренными дочерьми! Председатель общества "Гармония"! А обеды берут в благотворительной столовой! Это Дидериху доподлинно известно! Бургомистр опять наполнил рюмки и придвинул сигары. Он вдруг перестал сомневаться в предстоящих переменах.
- Полтора года осталось до выборов в рейхстаг. Придется вам, господа, потрудиться это время.
Дидерих предложил:
- Давайте уже сейчас рассматривать нашу тройку как узкий предвыборный комитет.
Ядассон напомнил, что прежде всего необходимо вступить в контакт с регирунгспрезидентом фон Вулковом.
- Строго секретно! - добавил бургомистр и подмигнул. Дидерих выразил сожаление, что "Нетцигский листок", самый крупный печатный орган города, плетется в хвосте у свободомыслящих.
- Проклятый еврейский листок! - каркнул Ядассон. - А в то же время окружная газета, преданная правительству, почти не имеет веса.
Старик Клюзинг из Гаузенфельда поставлял бумагу обеим газетам. Дидерих не исключал возможности через него воздействовать на "Нетцигский листок", Клюзинг ведь один из пайщиков; старика надо припугнуть, дать ему понять, что он рискует лишиться окружной газеты.
- Пусть помнит, что в Нетциге есть еще одна бумажная фабрика, - вставил бургомистр и усмехнулся.
Вошедшая горничная сказала, что пора накрывать на стол к обеду; барыня может прийти с минуты на минуту.
- ...и госпожа капитанша тоже, - прибавила она.
Как только был произнесен этот титул, бургомистр встал и проводил гостей. Он шел за ними с опущенной головой, белый как мел, а ведь выпито было немало. На лестнице он взял Дидериха за рукав. Ядассон задержался в комнатах, оттуда доносилось приглушенное взвизгивание горничной. Внизу, у входных дверей, уже звонили.
- Надеюсь, дорогой доктор, - зашептал бургомистр, - вы не истолковали мои слова превратно. Как бы там ни было, я, разумеется, стою на страже интересов города. У меня, само собой, и в мыслях нет затевать что-либо в пику органам городского самоуправления, которое я имею честь возглавлять.
