Неожиданно ведущего прервал спокойный и вместе с тем не лишённый уверенности мужской голос:

— Номер 69, 17.000$.

Я бросил взгляд в противоположный угол зала, откуда донеслось заявление о новой ставке. Из-за самого дальнего столика у стены в мою сторону смотрел мужчина в чёрном однобортном пиджаке английского покроя, под которым виднелись такая же чёрная жилетка и жёстко отглаженный воротничок белоснежной рубашки, затянутый тонкой полоской галстука. Верхняя часть лица человека была скрыта под утончённой тёмной маской птицы, безупречно сидевшей на высокой переносице. Серебряные ободки маски, обрамлявшие его глаза, придавали его виду вороньей хищности, но на лице играла добродушная улыбка. Встретившись со мной взглядом, будто для того, чтобы подтвердить своё искреннее желание сойтись со мной в равном поединке, мужчина поднял в мою сторону бокал шампанского и, не переставая улыбаться, поднёс его к своим губам.

Не сказать, что я был человеком азартным, но я обладал упёртой натурой, которая не раз твердила мне бороться за те вещи, что я страстно хотел получить, поэтому я собирался хотя бы попытаться отбить понравившуюся мне картину, отдавая себе отчёт в том, что мой соперник, судя по его внешнему виду, был намного обеспеченнее меня.

— 19.000$.

Смочив горло глубоким глотком, мужчина отразил удар:

— 21.000$.

Я не планировал поднимать ставку выше 25.000$, потому что подобная трата значительно ударила бы по моим сбережениям.

— 22.000$.

Участники аукциона нетерпеливо слушали, как мы перекидываемся столь незначительными, по их мнению, суммами, ёрзая на своих пуфах от нарастающего желания отправиться домой. Они определённо считали, что нет ничего разумного в том, чтобы пытаться заполучить себе такой мусор, пусть он и был нарисованным. Тем не менее, я был настроен дойти до максимальной приемлемой для меня суммы, рассчитывая на то, что мужчина решил составить мне конкуренцию чисто для собственного развлечения, а не из-за стремления приобрести картину. Вопреки моим ожиданиям, он вновь поднял ставку:

— 23.000$.

Что мне оставалось, как назвать последнюю допустимую для моего кошелька цифру.

— 25.000$.

Мужчина в задумчивости допил бокал и подпёр подбородок рукой. Он всё так же с улыбкой смотрел на меня и молчал.

Утомлённый нашим скучным соревнованием не менее всех присутствующих ведущий, услышав долгожданную паузу, объявил:

— «Современный человек», 25.000$ раз, 25.000$ два, 25.000$…

— 50.000$.

Публика восторженно ахнула. Немыслимая сумма для подобного барахла! Я сам не ожидал такого резкого повышения ставки от столь элегантного с виду человека, который выглядел так, будто сам сошёл с холста викторианской эпохи и едва ли мог находить что-то стоящее в абстрактных работах искусства XXI века.

— «Современный человек», 50.000$ раз, 50.000$ два, 50.000$ три! Продано!

Я непонимающе покосился на счастливого обладателя последнего лота, с чьего лица не сходила улыбка.

Аукцион официально был закончен, и порядком разморённая публика начала стекаться в холл, откуда отдельными малыми группами просачивалась либо к гардеробу, либо в соседний светлый зал, где специально для активных участников торгов, совершивших покупки, был накрыт длинный стол для дальнейшего обсуждения условий доставки картин за фуршетом. Неравенство во всём. Намереваясь посетить благотворительный вечер, я и помыслить не мог, что в комплекте с приобретёнными холстами для особо искушённых здесь также будет предоставляться возможность набить на ночь желудок. В любом случае перспектива подавиться от негодования косточкой маслины или горьким грецким орехом мне не грозила, поскольку у меня не было пропускного билета в виде подписанного чека. Вливаясь в поток людей, оставшихся сегодня с пустыми руками, я направился к гардеробу, чтобы забрать своё пальто и зонт. С сегодняшней ночи в городе обещали дожди.

В гомоне диалогов, в которых остервенело обсуждалось всё, что угодно, но только не сегодняшний успевшим всем надоесть вечер, со спины до меня донесся всё тот же низкий уверенный голос.

— Извините, не могли бы вы задержаться ненадолго?

Я обернулся и увидел перед собой нового хозяина полюбившегося мне «Современного человека». Маску я уже снял, поэтому ничто не могло скрыть выражение некоторого замешательства на моём лице. Незнакомец, напротив, по-прежнему прятался за своей, как я убедился при рассмотрении вблизи, маской ворона.

Указав жестом на свободное от толпы пространство, я отошёл в сторону двух колонн, между которыми была установлена неказистая, обтянутая тёмным красным бархатом, козетка. Собеседник опустился на диван первым, лёгким движением закинув ногу на ногу. Я сел рядом и не смог удержаться от того, чтобы не задержать на мужчине взгляд чуть дольше, чем полагалось по нормам светского этикета.

При более ярком свете выглядел он не менее утонченно, чем в объятьях теней концертного зала. Несмотря на то, что мужчина был минимум на десять лет старше меня, его возраст внешне выдавали лишь неглубокие линии морщинок в уголках серых глаз, прямо смотрящих на меня из-под маски. Но и эти слабые росчерки, должно быть, были всего лишь следами былых улыбок. Иссиня-чёрные волосы, отражающие в себе свет до блеска натёртых светильников, были аккуратно зачесаны назад. Я подумал о том, что, если бы его уложенная причёска растрепалась, отдельные пряди рассыпались бы по вискам, точно настоящие вороньи перья.

Его лицо словно было выточено из единого куска мрамора в соответствии с пропорциями золотого сечения. Оно не отличалось ни излишней худобой, ни жёсткой размашистостью, свойственной внешности многих мужчин. Там, где под глазами заканчивалась кромка маски, выступали рельефные скулы, которые будто специально подвели тёмными румянами. Щёки незнакомца были несколько бледными, но скорее отдавали белизной и свежестью только что выпавшего снега, нежели придавали ему болезненный вид. Наоборот, он даже не выглядел утомленным после затянувшегося вечера. Его тонкие алые губы по-прежнему были приподняты в улыбке, от которой я, как ни странно, ощутил, как по телу разошлись волны спокойствия и чего-то умиротворяющего.

— Я не отниму слишком много вашего времени, — он протянул мне сложенный лист с логотипом организаторов аукциона на одной из сторон, — это чек на оплату и бланк на доставку картины, запишите свой адрес.

Сам не замечая того, как мои брови приподнялись в выражении крайнего удивления, я от растерянности взял бумагу, лишившись дара речи.

— Полагаю, едва ли вы обеспокоены спасением популяции японских журавлей, а вот картина вам, вероятно, понравилась. Можете забрать её, мне она не нужна.

— Популяции кого?…

Мужчина рассмеялся.

— Просто впишите свой адрес. Если опасаетесь за свою конфиденциальность, можете лично отдать заполненный бланк организаторам.

Собеседник настойчиво, но вместе с тем вовсе не грубо вложил в мою руку изящную серебряную перьевую ручку с выгравированными на ней инициалами владельца: Ф. В.

— Уважаемый, мистер «Эф. В», вы тратите 50.000$ для того, чтобы затем просто подарить то, что честно приобрели, своему оппоненту? В чём смысл ваших действий?

— Справедливый вопрос. Я изначально не был заинтересован в получении лота, а просто предпочёл действовать в соответствии с правилами и внёс в фонд ту сумму, что планировал. Если для этого пришлось купить ненужное мне полотно, что поделать. Поскольку я вижу, что вы были готовы побороться за него, я могу попросту уступить его вам. Считайте, что журавли нравятся мне больше картин.

Я не мог поверить своим ушам. Этот человек в самом деле участвовал во всём этом представлении из-за того, что его волнуют вымирающие виды? Это могло бы вызвать уважение, если бы не походило на откровенное мошенничество. Не желая всерьёз воспринимать его слова, я бездумно спросил:

— Почему именно журавли?

— В японской культуре журавль символизирует процветание и долголетие, а также удачу, преданность и внимательность, — объяснил мужчина. — Удивительные птицы, при виде полёта которых захватывает дух. Не хотелось бы, чтобы они исчезли с лица земли, и люди утратили столь поэтичный символ.