Вы хотели бы получить наследство? Мечтали Вы об этом когда-нибудь, в который раз пересчитывая в тощем кошельке деньги? Или когда Вы заглядывались на витрины роскошных магазинов, в которые и войти то страшно, не то, что потрогать там что-либо? Или, когда увиденный в очередном сериале роскошный загородный домик, «примеряли» на себя? Если бы спросить любого из вечно спешащих прохожих, мечтал ли он о наследстве, то я уверена, каждый бы мог ответить утвердительно. Все хоть раз в жизни мечтали о больших деньгах, которые свалятся на тебя, как манна с неба. Деньги непонятно откуда взявшиеся, а значит, полученные по наследству от какого-то неведомого дядюшки. Дядюшка скоропостижно умирает где-то там, за границей, где пурпурные закаты и вечнозеленые пальмы, где синяя волна набегает на белый жаркий песок. И ты вдруг оказываешься его единственной законной наследницей. Ты рада, на седьмом небе от счастья. Ты не подозреваешь, что вместе с деньгами можешь унаследовать зависть, ненависть и злобу. О плохом никто не думает.

Я – не исключение. Сознаюсь честно, что я много раз мечтала о наследстве. Я отчетливо видела отутюженного адвоката и слышала его фразу: «А так как других наследников у миллионера не осталось, то все его богатства достаются Полине Александровне Сазоновой, то есть вам». Ну, или пусть бы это была Татьяна Владимировна Сазонова, моя мама, мне не жалко. Она бы со мной, конечно, всем поделилась.

Мне не давали покоя роскошные загородные дома, которые в изобилии встречаются в наших сериалах. Каждый раз я рассматривала в телевизоре очередной такой домик, представляя, что это я гордо спускаюсь по лестнице, я сижу в шезлонге на зеленом газоне, я купаюсь в бассейне с бирюзовой водой. Навязчивая идея обрести большой загородный дом преследовала меня, я брала в руки карандаш и бумагу и рисовала свой дом. Я планировала, где у меня будет зал, где лестница, столовая и кухня, комнаты для гостей. Потом мне становилось стыдно, я комкала листок бумаги и выбрасывала его в урну.

Когда я была маленькой, я спрашивала у своей мамы, нет ли у нас богатых родственников. Мама отвечала, что у нас с ней никаких родственников нет вовсе, ни богатых, ни бедных. Еще в детстве она потеряла родителей, воспитывалась в детдоме. У нее была сестра Лиля, но умерла совсем молодой. У мамы осталась одна фотография сестры. На ней Лиле пятнадцать лет. Но какая же она была красавица! Глаза темные, носик точеный, волосы светлые, локонами – нигде ни одного изъяна. Сейчас с такой внешностью можно было бы карьеру фотомодели сделать или на конкурсах красоты побеждать!

Замуж моя мама ни разу не выходила, так уж случилось. Всю жизнь мы жили с мамой вдвоем. Моя мать никогда не обманывала меня, что мой отец – какой-нибудь полярный летчик или космонавт, и что он геройски погиб, выполняя ответственное задание. Она честно сказала мне, что у моего отца другая семья, и мы не будем им мешать. Мне было интересно, каким же был мой отец? Я пыталась расспросить мать. Но она резко пресекла мои попытки, запретив дальнейшие расспросы на данную тему.

У нас с мамой была когда-то бабушка. Я смутно помнила маленькую сухонькую старушку, ходившую с палочкой. Голову она повязывала платком. Мне запомнились яркие цветы на ее платке. Она умерла, когда мне было лет шесть. Мы с мамой до сих пор ездим к ней на кладбище на поминальные дни. Мама сажает на могилке цветы, красит оградку. Оказывается, бабушка была нам не родня, никто. Мама снимала у нее комнату. Тогда у бабушки был свой небольшой домик с двумя комнатенками, в одной она жила сама, а другую сдавала квартирантам. Домик смотрел низенькими окнами прямо в бетонную стену забора троллейбусного депо. Мама работала кондуктором троллейбуса, а бабушка водилась со мной. При домике был крохотный огородик. Бабушка не могла сама ухаживать за огородом. Мама копала землю, сажала овощи, пропалывала и поливала грядки. У бабушки, как и у моей мамы, никого из родни не было. Постепенно мы стали жить, как одна семья. Бабушка даже записала домик на маму.

Потом бабушка умерла, и мы снова остались одни. Мама к тому времени окончила курсы и стала водить троллейбус. Когда троллейбусное депо стало расширяться, наш домик снесли. Нам с мамой дали однокомнатную благоустроенную квартиру. Дом, правда, был старый, хрущевской постройки. Квартирка нам досталась на первом этаже: крохотный коридорчик, пятиметровая кухня, тесный совмещенный санузел и восемнадцатиметровая комната. Но квартирка была угловая, с двумя окнами. Мама перегородила ее старым шифоньером, и у меня появился свой угол. Сначала там стояла железная кровать с никелированными спинками и тумбочка, покрашенная серо-голубой краской. Потом, когда я стала работать, мы купили с мамой новенький диван, а кровать выбросили. Тумбочку мама как-то втиснула в коридор. Вот и все перестановки.

У этой квартире мы живем с мамой до сих пор. Я стала взрослой. Скоро мне исполнится тридцать лет. Я работаю учительницей начальных классов. Так захотела мама. Она сильно намерзлась зимой, когда работала кондуктором. Да и водителю троллейбуса часто приходится выскакивать на мороз. Поэтому для мамы был предел мечтаний – чистая работа в тепле. Вскоре после переезда в новую квартиру она добилась, чтобы ее направили с производства в автодорожный техникум на специальность «Бухгалтерский учет». Помню, эта вечерняя учеба далась маме очень тяжело. Зато потом она стала работать в бухгалтерии того же троллейбусного депо. И все время мама мне твердила: «Учись вовремя, Полина, получи хорошую профессию, чистую и уважаемую работу». Я в школе всегда училась на 4 и 5, легко окончила педагогический колледж, и с тех пор работаю в школе.

Работа моя мне нравится, платили бы только больше. Мы, конечно, не голодаем, не раздетые ходим, но о большом доме я могу мечтать лишь в своих снах. А он снится мне часто. То я вижу во сне, будто мы с мамой переезжаем в новую квартиру. Мы ходим с ней по бесконечной анфиладе комнат. В комнатах высокие окна и узорчатые двери. И это все наше. Или вижу во сне, что мы с мамой купили белый двухэтажный дом у озера.

***

А может, совсем не так надо рассказывать мою историю? Может, лучше не с начала, а прямо с середины. Как-нибудь так: «Нежная пена ласкает мою кожу…»

Нежная пена окружает меня и ласкает кожу. Тонкий аромат шампуня разлит в теплом влажном воздухе. Ванная комната просто огромна. Весь наш старый домик поместился бы в ней. Сиреневая ванна совершенно круглая и стоит в центре помещения, вода подведена снизу, никаких труб не видно. Плитка подобрана в таких цветах, что кажется, будто я нахожусь под водой. Потолок серебрится, он полупрозрачный, круглый светильник за стеклом напоминает солнце. Цвет стен сверху вниз сменяется со светло-голубого на голубой, синий и фиолетовый. Стайка серебристых рыбок, выпуклых и чешуйчатых, очень натурально плывет наискосок по стенке передо мной. Если мне наскучит любоваться ими, чуть левее стоят на хвостах розовые морские коньки. Прямо предо мной от пола до потолка в стену вделано зеркало. Оно состоит из отдельных плиток такого же размера, но отражение – идеально ровное, никаких искажений. Пол устилает коврик, похожий на траву, расставленные там и сям пуфики замаскированы под камни. Полочка изображает коралловый ствол, мыльницы – раковины, а вешалка для полотенец – медузу. Полотенец не два и не три, а пять. Я уж и не знаю, какие еще части тела полагается вытирать отдельно. А спрашивать неудобно. Мысль о прочих обитателей этого дома прогоняет мою негу, как холодный душ. Я с тяжелым вздохом поднимаюсь из воды. Мне все неудобно в этом доме, в этом незнакомом, непонятном мире. Как будто я хожу в красивых дорогих туфлях, которые мне ужасно жмут ноги.

Я – хозяйка дома, и мне прислуживает толпа людей, как постоянных, так и приходящих. Это охранник-водитель, повар, официант, экспедитор, горничная, садовник, парикмахер, массажист, маникюрша, мажордом. Я еще не поняла, кто из них постоянно живет в усадьбе, а кто – приходящие. Мне как-то неудобно вдруг взять и провести ревизию, хотя, на мой взгляд, это чудовищная пустая трата денег.