-Да, много раз. Правда, это было во времена Империи, а она заботилась только о своих интересах: добывала нужные полезные ископаемые и не обращала внимания на аборигенов. Конечно, если те не начинали возражать против вторжения чужих.

  Стелли вздохнул. И мне стало неловко оттого, что я его огорчила.

  -Я посоветуюсь, Стелли. Наверняка кто-то сможет что-то подсказать.

  На лестнице мы распрощались: Раина и Стелли спустились к гравикару, а я зашагала по коридору. В покоях Героя был видеофон, и я сразу же позвонила Крису Ариатису. После победы он стал официальным представителем новой власти на Свейзе, планета эта была курортом и давней опорой повстанцев, поэтому никаких волнений там не возникло. Самой большой опасностью был Аксерат, поскольку Орден умудрился собрать здесь остатки имперского флота. Набирая номер, я забыла сверить время, и оказалось, что у Криса на Свейзе еле-еле занимается рассвет.

  -Не извиняйся, бесполезно, - сладко зевнул Ариатис. - Всё равно уже разбудила. А насчёт контактов просвещённых галактийцев с отсталыми аборигенами ты попала точно по адресу, больше никого искать не надо. Я, видишь ли, восемь лет провёл на Дельсарене и сам знаю, что и как. Когда Стелли выполнит поручение и вернётся, позвони: приеду, проинструктирую. А пока пожелай мне спокойной ночи, до начала рабочего дня ещё есть часика четыре.

  Я пожелала. Экран видеофона угас, и наступило полное безделье. Это было очень непривычно.

  -Как тебе колечко? - прозвучало рядом.

  От неожиданности я сжалась, но обернулась и успокоилась: это красивое полу-призрачное существо, которое звали Ирату, на Аксерате считали изгнанным на землю богом случая, в Галактике таких, как он, называли руниа. Мне дано было помочь: вернуть способность быть услышанным.

  -Ты хочешь сказать, что оно может вернуть тебе былую силу?

  -Нет, - отозвался тот. - Но ты не ответила.

  -Перстень как перстень, правда, очень тяжёлый. А в чём дело?

  -Собираешься носить?

  -Постоянно? Конечно, нет, у нас ведь принято надевать украшения только по праздникам.

  -И смотри, чтобы его не увидели ни элиа, ни Стелли.

  -Так меня же одарили им в его присутствии!

  -Он не приглядывался.

  Я подозрительно уставилась на подарок Эрлиней. Никакой концентрации Силы в нём не ощущалось.

  -Не в этом дело, - Ирату понял, что меня встревожило. - Перстень принадлежал одному из спутников Стелли, - тех, с кем они вместе уплыли в блаженную страну. На той планете, где они очутились, шёл бой между имперцами и повстанцами, уцелеть удалось лишь Стелли. Ваши искали там окончание Перехода, а личные вещи потом отдали Раине, чтобы та отвезла их обратно на Аксерат: вдруг кто-то признает фамильные драгоценности. Для элиа, сама понимаешь, было бы неприятно увидеть перстень их героя на руке человека, уничтожившего Орден.

  -Ясно, - протянула я.

  Мысль о том, что из-за очередной стычки повстанцев с имперцами Стелли потерял друзей, на душе стало тяжело: нелепая, бессмысленная гибель, трагическая случайность, которой могло и не быть. Ирату молчал: когда-то он пытался возле Перехода вернуть себе способность быть видимым и слышимым, из затеи ничего не вышло, а Переход сместился. Теперь изгнанный бог случая прекрасно понимал, к чему привели его старания, и касаться этой темы ему было неприятно.

  -Спасибо за предупреждение, Ирату, но я не собираюсь встречаться с элиа.

  -Ты и на Аксерат не собиралась прилетать, не забывай об этом.

  Он улыбнулся и исчез. Промелькнула мысль: что же он будет делать, если вернёт себе отнятое при изгнании на землю? Пойдёт в одиночку мстить собратьям? Глупо и малореально, а Ирату вовсе не производит впечатления существа, способного на такие поступки.

  Ближе к ночи позвонила Раина. Элиа согласились на лечение, точного времени возвращения Стелли и Феникса она не назвала, - вроде бы всё было в порядке. Понадеявшись, что вскоре и это прояснится, я со спокойной душой пошла спать.

  Мне приснился Стелли. Почему-то во сне я знала, как его зовут на самом деле, - столь же короткое имя и смешное прозвище в качестве фамилии. Снилось, что я пришла в деревянный дом на высоком берегу моря, со мной шёл кто-то такой же маленький, как Стелли, а за дверью нас встречали трое - то ли люди, то ли элиа. В этом сне я ощущала тепло деревянной двери и холод металлической ручки, чувствовала неровность пола под ногами... А воздух звенел от отчаяния и безнадёжности, потому что Стелли был в беспамятстве, и никто не мог ему помочь. Я знала, что чужая здесь, меня пронзали тяжёлые, подозрительные взгляды, а потом раздались чьи-то страстные слова: нет, не верю, неправда! Спаси его хоть ты, раз никто не может!

  Мне стало страшно: а я-то что умею? В давящей тишине на плечо легла худая, узкая рука, - а на ней был перстень, что подарила мне Эрлиней. Необоримая сила властно проникла в душу, чтобы узнать, кто я, вызнать сокровенные мысли, мечты и тайны, - казалось, если попробовать сопротивляться, то можно навеки утратить рассудок. Мгновения безмолвного допроса тянулись бесконечно.

  Наконец рука исчезла с плеча, а чужая воля отпустила меня. В зале был длинный стол с придвинутыми стульями, я почти упала на один из них.

  -Я не знаю, каким чудом ты можешь спасти его, - признал глубокий бас, от которого мурашки шли по коже. - Но выбора нет. Иди.

  Кто-то открыл дверь, ведущую направо, в соседнюю комнату, - темнота за ней казалась бездонной. Надо было встать и идти туда.

  Каждый шаг давался с трудом, словно сам воздух сгустился и мешал двигаться. Но постепенно чернота дверного проёма становилась всё ближе и бли-же, до неё оставалось три шага, два, один... Миг - и я пересекла черту, отделявшую свет за спиной от мрака впереди.

  Там оказалось не совсем темно: кровать и столик освещали две тусклые свечки на канделябре. А на кровати лежал Стелли, - широко раскрытые глаза смотрели в пустоту и казались чёрными. Я подняла его на руки, подхватила канделябр, - от мысли остаться в темноте охватывал дикий ужас, - и с большим усилием повернула обратно. На какое-то мгновение мне почудилось, что в комнате нет двери, и что в зал, где нас ждут, попасть нельзя.