Кроме того, мы располагаем множеством документов из юридической практики – от судебных материалов, содержащих реальные показания и решения, до протоколов инквизиции, контрактов и завещаний. Эти тексты настолько приближают нас к реальной средневековой жизни, насколько это в принципе возможно, но даже с ними следует работать с осторожностью. Протоколы церковных судов написаны по-латыни, даже если показания были даны на народном языке, а это значит, что они отражают то, как рассматриваемые вопросы понимал судебный секретарь. Часто они написаны очень формальным правовым языком: спонтанная речь людей, описывавших свой опыт, до нас не дошла. В любом случае мы не можем знать, насколько типичными были события, зафиксированные в судебном протоколе или юридическом заключении. Были ли эти практики маргинальными? Или же подобное поведение практиковали многие, но только нескольких смогли поймать? Были ли они действительно виновны во вменяемом им преступлении? В случаях с предписаниями, контрактами и завещаниями, следовало ли их исполнять в точности или они были скорее общими указаниями? Какого рода обсуждения и переговоры не были зафиксированы в письменном виде, но повлияли на итоговый документ?

Медицинские тексты представляют собой отдельный объект исследований. В их число входят научные труды, написанные специалистами для специалистов, практические рекомендации для медиков и популярная литература для читающей аудитории (а это не то же самое, что широкая общественность). Современному читателю средневековые представления об устройстве человеческого тела могут показаться абсурдными, но важно понимать, что они не были простым собранием ошибочных взглядов на анатомию человека, но представляли собой цельную систему. Эта система во многом опиралась на античных авторов, которые утверждали, что в теле человека течет четыре жидкости, которые соответствуют четырем стихиям, и соотношение этих жидкостей определяет здоровье человека, его личность и даже соответствие традиционным гендерным ролям. Некоторые лекарства и травы, которые использовали средневековые медики, были довольно действенными, но их действие понималось не как влияние на биохимические процессы в организме, но как приведение четырех жидкостей в равновесие. Средневековая медицина ничего не знала о генах или бактериях. Конечно же, средневековая медицинская мысль – как и любая другая – менялась со временем: тогдашнюю медицину продвигали арабские авторы, а пишущие на латыни медики со временем начали опираться на их работы. Множество авторов медицинских трудов христианского Средневековья также входили в духовные ордены, и для них медицина была неотделима от теологии: понимать устройство человеческого тела нужно не просто чтобы поддерживать здоровье людей, но и чтобы лучше понять творение Божье.

В качестве иллюстрации к тому, какие проблемы могут возникнуть при работе со средневековыми источниками, рассмотрим один средневековый художественный текст. Перед нами одна из французских фаблио конца XII века. Рыбак женился на молодой женщине, которую он удовлетворяет сексуально – цитируя фаблио,

Она утверждает, что любит его, поскольку он ее содержит и покупает ей одежду; он же говорит, что она с ним только ради секса.

(Обратите внимание, как сильно это отличается от современных реалий, когда муж скорее обвинял бы жену, что он ей нужен только ради денег, а она бы протестовала, что любит его за прекрасный секс.)

Однажды рыбак находит в реке труп – тело священника, который утонул при попытке сбежать от ревнивого мужа своей любовницы – и решает проверить свою жену. Он отрезает у трупа пенис, приносит его своей жене и заявляет, что пенис принадлежал ему: якобы он его потерял в результате нападения трех рыцарей. Жена незамедлительно говорит ему:

Она уже готова уйти из дома, но он окликает ее и говорит ей, что Бог волшебным образом вернул ему пенис. Она говорит:

– обнимая его и на всякий случай сжимая его пенис в руке.

Как мы должны понять эту историю? Она описывает поведение простых людей, но она была написана для аудитории с более высоким социальным статусом – аристократов или горожан. Они смеялись над простым народом за то, что им движет похоть? Высмеивает ли это фаблио жену рыбака за ее сластолюбие? Как бы аудитория восприняла женщину, которой настолько нужен секс с мужем – скорее положительно или негативно? Говорит ли нам эта история об отношении женщин к сексу или о том, каким его себе представляли – или хотели бы видеть – мужчины? Считали ли средневековые женщины, что для сексуального удовлетворения нужен пенис, или же так думали мужчины? Очевидно, что мы не можем использовать подобные истории, чтобы рассказать об одной конкретной позиции средневековых людей по отношению к сексу – но именно из таких кирпичиков нужно сложить более общие выводы о средневековой сексуальности.

Мы должны рассмотреть и другую возможность: в культуре с эффективными методами контроля рождаемости мы смогли разделить секс и деторождение, но для средневековых людей связь между ними была намного более тесной. Когда средневековые тексты говорят о том, что женщины хотят секса со своими мужьями, они могут приписывать этим женщинам не сексуальное желание, как мы могли бы подумать, а желание родить потомство. И это приводит нас к еще большей неопределенности: если средневековые тексты приписывают женщинам жажду материнства, это отражение их истинных желаний или же отражение того, какие желания автор-мужчина считал для них надлежащими?

Изображения, как и тексты, можно интерпретировать по-разному, и если мы не владеем информацией об их создателе, контексте и аудитории, то мы не можем знать, что они могли значить для средневековых людей. Например, на бордюре знаменитого гобелена из Байё, на котором запечатлено завоевание Англии норманнами в 1066 году, помимо диковинных зверей изображены обнаженные мужчины и женщины – и ученые спорят об их значении. По всей Европе на церквях вырезаны порой довольно гротескные фигуры мужчин и женщин, демонстрирующих гениталии. Первоначально их интерпретировали как элементы языческих культов плодородия, сохранившихся в христианскую эпоху и слившихся с церковью, или же как воспевание их плодовитости в рамках более христианских взглядов. В последнее время эти фигуры трактовали как проявление мизогинии: согласно такой интерпретации, авторы этих фигур сводили женщин к их половым органам и подчеркивали угрозу, исходящую от женского сладострастия. Возможно, фигуры на полях рукописи или в вышивке – это всего лишь шутка автора, но вырезанные из камня фигуры на церквях чаще всего представляют собой часть заранее запланированного ансамбля; в некоторых фигурах мы узнаем сцены из Библии. Как нам понять значение этих изображений? Как средневековые люди их понимали, и насколько отличалось их понимание у разных людей? Что означало изображение мужчины с эрекцией, который гонится за обнаженной женщиной, на гобелене из Байё – прямо под изображением того, как Гарольда отводят к герцогу Вильгельму? Означало ли оно фертильность или символизировало распущенность нравов в Англии? Угрожает ли мужчина этой женщине или же это любовная игра? Если гобелен в самом деле вышили монахини, в чем состоял их замысел и что для них значила работа над ним? В конце XIX века тридцать пять женщин из Общества вышивки Лика выполнили копию знаменитого гобелена: впервые она была выставлена в 1886 году, а затем, в 1895 году, перевезена в музей Рединга. Дамы из Общества опирались на слегка измененную репродукцию оригинального гобелена: в некоторых сценах были убраны явно видимые гениталии. Разница в том, насколько откровенными вытканы изображения, может нам многое рассказать о том, что считалось допустимым в приличном обществе XI века.