* * *

Черные ритуальные свечи полыхали, отражаясь в старинном зеркале с изящной оправой, пламя колыхалось, и на фитиле, и в отражении. Мы разглядывали схему ритуала и обдумывали про себя – каждый свое.

– Может, чаю? Сколько можно сидеть, поели бы? – разрушила напряженное молчание Зухра, жена и спутница жизни Тетрахромбиула.

– Мы уже перекусили, – возразил Эфтан. – Покорми лучше птицеедов.

– Птицеедов? Интересный выбор домашних питомцев. – подумала я.

* * *

По схеме, которую подготовили Алайнна Темная и Диндра, – объяснял Эфтан, – двенадцать человек вокруг костра, образуют додекагон.

– Разложим Таро. Старомиланская колода Висконти, – не без гордости погладил Тетрахромбиул золоченые массивные карты. Слегка потертые, имеющие несколько антикварный, но при этом благородный вид.

Тетра положил колоду рубашкой вверх, перетасовал, и, снимая по одному, стал раскладывать арканы по кругу схемы, напротив написанного на бумаге имени, попутно открывая.

Себе Эфтан достал, по его мнению, удачную карту, чему изрядно порадовался. Дошла очередь и до нашей волшебницы.

– Вот и твоя цель, – сказал Тетра Флорентине. – Хотите вызвать Тенебриуса. Карта не противоречит.

– А может быть надо воскресить не Тенебриуса, а Валентина? – робко подумала я. – Карта и этому не противоречит. А вдруг у меня получится? – разумеется, вслух я ни слова не сказала.

– А твоя задача какая? – а вот это я спросила.

– Показать, кто хозяин Хувала, – невозмутимо ответил он. – Вот знали бы вы, какую цель преследуют наши друзья. Специально из Северного Иллича приехали.

– Какую?

– В давние времена, еще до того, как земля остыла, ею управляли создания под названием Древнейшие. Они хотят разбудить одного из них, которому, как им кажется, они поклоняются.

Следующая надпись значила «Вальдемарт».

– Неужели он тоже будет? – удивилась Фло.

– А то! – ухмыльнулся Эфтан, и положил на надпись следующую карту.

– Я полагаю, что его и решили принести на жертвоприношение. – задумчиво рассматривая карту высказался Эфтан.

– Не думаю. Карта «жертва» – не смерть! Это даже не «башня» – возразила Флорентина.

– Фло, ты много знаешь, и никто не поспорит с тобой. Но это тот случай, когда карта приобретает древнее, исконное значение. В данном случае ритуал говорит, что человек будет повешен. Не как Один на дереве. А как самый простой преступник, которого вздернули на дыбу. Вальдемарт умрет.

– Он не придет! – внезапно озаряет меня откровение.

– Не удивительно. А ты и есть темная лошадка. Возьми карту. – И, подумав, добавил. – Нам тогда нужен еще один участник. Элина, будешь? – спрашивает Тетрахромбиул.

– Чтобы вместо Вальдемарта принесли в жертву меня? – ехидничаю я.

– А ты еще девственница? – не сдается Эфтан.

– Что? – парирую я.

– Да шучу я. В жертву можно принести только мужчину. В данном случае. – сдает свою позицию Тетра. – Рискуют Фруцирон и Имуботт. Кто-то из них умрет. А твою роль определим. Возьми карту.

– Хороший аркан. – отозвалась Флорентина. – Тот, в самом начале пути.

– Тот, кому закон не писан. – Добавил Эфтан.  – Тот, кто спутает всем все карты.

* * *

В квадратном аквариуме пара мохнатых пауков пожирали куриное мясо.

Ох и огромные они были. Кто бы мог подумать, что эти пушистые меховые крабоножки в живой природе охотятся за птенцами.

– Захиреют! – пожаловался Эфтан. – Надо кормить живой пищей.

– Но это дорого! – запротестовала его супруга.

* * *

Мы оделись. Зухра, нянчившая малышку, вышла в коридор проводить нас. – Долго не задерживайтесь, – напутствовала она. Ее черные волосы, будучи собранными в пучок, пока мы напряженно бдели, сейчас были распущены и волнами спускались по плечам. Подруга Тетрахромбиула на руках держала маленькую девочку, вцепившуюся в ее прядь.

Спустились вниз, захлопнув за собой деревянную дверь подъезда. Маленький зимний проулок остался позади.

Было не так холодно, как утром, и мы снова шли вдоль Лебы, несущей свои темные воды среди белоснежных берегов на встречу холодному течению могучей реки Дану-Ра.

– Так куда мы поедем? – спросила я.

– В Старый город. В торговых рядах, на Мичуринском спуске мы с Тенебриусом некогда бывали. Там были куплены хорошие вещи. Если мы сумеем найти хотя бы какие-то из тех, что много лет назад носил Тенебриус, сумеем его призвать и вернуть, – сказала Флорентина.

Моя рука инстинктивно потянулась к амулету. В моей голове пронеслось:

– Элина, посмотри, камень?

– А-а-а? Что?

– Ты все еще спишь?

– Ну-у-у тебя! Не мешай спать!

– Посмотри, я вчера подобрала амулет, когда его обронил козлорог, которого ты убила?

Флорентина протянула мне кулон, и я машинально положила его в карман.

События не так давно прошедшего прошлого пронеслись передо мной, и я прижала ладонь к тому карману, где покоился камень. Ладонь почувствовала тепло, исходящее от амулета.

– Это не амулет козлорога! – озарила меня догадка. – Этот камень я видела на Валентине, когда он играл на своих замысловатых гуслях. Это его камень, и он со мной! Ну может, он и отобрал когда-то его у козлорогов, он любил такие выходки, но уж на тот момент это его амулет был, а не вонючего козлодея, которого убила той злосчастной ночью. А это… это значит, что (весело подумала я и улыбнулась) у меня тоже есть вещь того человека, которого я хочу вернуть. Ура! Я тоже буду во всеоружии на ритуале! Я верну Валентина!! – Разумеется, ни единого слова из этой мысленной речи не уронила я в холодный воздух. Только прикосновение моей руки к нагрудному карману и мимолетную довольную улыбку смог бы заметить внимательный наблюдатель, да и то, не понял бы.

Мы дошли до высокого здания, похожего на гигантскую черную скалу. Но за дверью скрывалась уходящая вниз лестница, освещаемая тусклыми факелами.

– Куда мы? – удивилась я очередной раз. – В Подземелья?

– Ну да, – развеселился Тетрахромбиул, – в Преисподнюю.

Признаться, его смех без причины уже стал порядком раздражать. Настолько это местами было уж не к месту совсем. Ну что поделать? Я тут только гость.

– Да не бойся, – смилостивился он, – спускаемся к подземной дороге города. Поедем кататься. Впрочем, насколько понимаю, по тоннелям тебе еще в жизни придется побродить.

– А представьте (он уже обращался не только ко мне, но и к Флорентине тоже): если во времена инквизиции какой-нибудь священник перенесся бы в наше время и попал на станцию подземной дороги.

Мы уже шли по красиво отделанному мрамором вестибюлю. Пронесся поезд.

– Наверняка, он потом рассказывал, что был в самой преисподней, что в пещерах под городом извиваясь носятся изрыгающее огонь и пламя драконы и змеи!

Подъехал поезд. Он не был похож на те трамваи-вагончики, что возили нас по городу. Не был он похож и на составы, вроде того что привез нас в Хувал. Больше всего он напоминал гигантскую гусеницу, такой же причудливой раскраски. Поезд остановился. Часть стены словно растворилась, образовав проход-дверь, в которую мы и зашли. Двери обратно затянулись металлом и поезд тронулся.

– И чтобы с ним стало, если бы он вернулся обратно в свое время? – спросила я.

– Рассказал бы своим, – ответил Тетрахромбиул.

– И сожгли бы его на костре, как еретика и приобщившегося к нечистой силе, – завершила, как отрезала, Флорентина.

Тетрахромбиул снова засмеялся, но гул набирающего скорость поезда заглушил хохот.

Ох и не нравится же мне его смех, как не нравится! Он временами напоминал мне злого клоуна из детских кошмаров. Хотя, судя по общению с Флорентиной, он был еще тот весьма добродушный мужичок. Но чувство юмора у него, брр.

* * *

Двери захлопнулись за нами, и зеленый змей, он же подземный огнедышащий дракон умчался дальше. Мы шли по коридору, обрамленному рядами мраморных арок. А сводчатые потолки, богаты украшенные мозаикой скорее напоминали царские палаты, нежели подземные тоннели из моих кошмаров.