Новый приступ агонии стрелой пронзил позвоночник. Мешочек действовал безотказно. Чернота заполняла глаза, обостряла чувства. Она делала выбор сама. Она проникала вглубь, заполняя смолой сердце.

Гермиона делает последний вдох, надеясь, что его хватит. Что этого будет достаточно для того, чтобы взглянуть в глаза прошлому. Отпускает. Вокруг воняет страхом. Чужим страхом, который Грейнджер чуяла за версту. Это вызывает больную ухмылку. Она поднимается с колен, вновь встречаясь с пустыми глазами.

— Теперь ты боишься? Такой ты хотел меня видеть? — глаза застилает темнотой и злобой. Она рывком приближается к Рону, глубже вдыхая запах ужаса, сжимая ладонью его горло.

Её глаза полны нефти, а по щекам вперемешку со слезами сочится чернота. Гермионе хватает секунды, чтобы понять. От Рона не несёт страхом.

От него не несёт ничем. Никакой эмоцией. Она хватает его за щёки, шикая от нового приступа боли, которая на мгновение стала терпимой.

— Рон? — в ответ тишина. — Где ты, Рон?

Грейнджер выхватывает мешок из его рук, который оказывается совершенно пустым. Проблеск. Мимолётный проблеск короткой вспышкой проносится по телу.

«Ты воняешь страхом…»

— Ты воняешь страхом…

Неясные картинки проносятся в голове. Всё смутно, туманно, запутанно. Грейнджер видит снег. Чувствует холод и запах. Запах страха, который плотной дымкой застыл в воздухе гостиной. Она видит руку, которую ей протягивает… Праудфут.

«Ты воняешь страхом, Стэнли…»

Воспоминания недельной давности калейдоскопом проносятся перед глазами. Грейнджер всё вспоминает. Всё, до каждой мелочи и, подняв голову, громко говорит, чеканя слова:

— Ты воняешь страхом, Стэнли.

Сзади слышится шорох. Из тени показывается настоящий Палач, что крутит в руках тот злополучный мешок.

— Ненавижу, когда всё идёт не по плану. Ты доставляешь мне хлопоты, девочка. Просто убей его.

Гермиона ждала нового удара. Волны. Вспышки боли. Но ничего не произошло. Она медленно развернулась к нему лицом и холодно произнесла:

— Какой же ты ублюдок, Стэнли. И зачем только тебе это?

— Зачем? — он всполошился, нервно дёргая плечами. Его рот наполнился слюной от злости и негодования. — Затем, что я так хочу! Хочу, чтобы Поттер потерял всё, как когда-то потерял я! Вы все заслуживаете этого! А теперь убей его! — он закричал, выставляя мешок перед собой.

Между лопаток укололо, заставляя Грейнджер прогнуться. Она выгибалась, стараясь избавиться от невыносимой боли. Было чувство, будто сотни змей впивались в кожу. Глаза снова стали влажными. Снова захотелось сдаться, но Грейнджер хотела знать, за что она сейчас умирает.

— Скоро здесь будет пресса, а я не люблю, когда всё идёт не по плану. Убей чёртового Уизли!!! — он истерично орал, тряся мешок перед собой.

Сопротивляться уже не было сил. Грейнджер медленно разворачивалась к Рону, пока внутри рождалась горючая смесь из необузданной ненависти и агрессии. Это были не её чувства — Праудфута. Она не спеша подходила к Рону, надеясь, что боль вот-вот прекратится и всё закончится. Она не могла навредить ему. Только не ему.

Было мучительно. Словно кости ломались снова и снова. Её рука схватила горло, на котором были свежие отпечатки её ладони. Осталось только сжать. И всё.

Праудфут сзади застыл в ожидании, предвкушая следующий момент. Его нетерпение вылилось в предложение, которое заставило Гермиону остановиться.

— Интересно, что будут говорить люди, когда узнают подробности ужасного убийства одного из Золотого Трио? Но что самое интересное, что будет с вашим драгоценным Избранным, когда всем станет известно, что всё это время он покрывал убийцу?

«Убийцу»

«Убийцу»

«Убийцу»

«Ты бы никогда не смогла сделать этого, никогда…»

Голос Гарри очередным проблеском проносится по телу.

— Какой же ты ублюдок, Стэнли, — ладонь так и не сжимается на горле Рона.

Она резко разворачивается, направляясь в сторону Праудфута, намереваясь схватить ублюдка за горло. Но мешок, сука, не позволяет. Он держит её на расстоянии. Праудфут скалится. Перестраховался, трусливая мразь.

— Кто? Кто помогал тебе? — Грейнджер знает, что он действовал не один. Вспомнила, как он говорил это на приёме, паршиво улыбаясь. — Это не он, — показывает на Рона.

Праудфут вдруг засмеялся.

— Он? Да он настолько тупой, что даже не понял, как я выудил у него нужные воспоминания. А ты, — он покрутил пальцем, указывая на Грейнджер, — не очень-то внимательна к своему окружению.

Гермиона не понимала, что ему так развязало язык. Но предполагала, что ублюдок был настолько уверен в своём успехе, что совершенно забыл, с кем имеет дело. Перед Гермионой снова появилось распутье, где у неё есть шанс сделать правильный выбор.

— Легко ведёшься на провокации, доверяешь иллюзиям и видимостям, — он злобно усмехнулся, опуская подбородок. — Тот, кто помогал мне, всегда был рядом с тобой.

Грейнджер пыталась найти в собственных воспоминаниях зацепки, подсказки. Этот человек всегда был рядом. Догадки появлялись одна за одной, выстраиваясь в шаткую башню, пока одна из них не снесла конструкцию к чертям.

Тот, кто провоцировал.

Тот, кто создавал видимость.

Тот, кто всегда оказывался рядом.

Тот, кто выводил на эмоции.

Уэйн Хопкинс.

«А видимость, как и полагается видимости, больше скрывает, чем выявляет суть.»

Голосом Драко.

— Вижу, ты догадалась, — осклабился Праудфут. — Уэйн может быть очень полезен, когда преследует свои цели.

— А какие цели преследуешь ты?

Праудфут снова разозлился.

— Хочешь знать, какие цели я преследовал, поганая девчонка? — он сжал мешок в руке, отчего Гермиона снова заорала. Острая боль теперь ломала пальцы.

— Вы разрушили всё! Всю мою жизнь! Кто, скажи мне, кто вас просил совать нос в дела Министерства?

Когда приступ боли немного ослаб, Гермиона выдавила:

— Я не понимаю…

Праудфут зарычал.

— Вы со своей шайкой школьников разрушили Зал Пророчеств, на блюдце подали ПСов Министерству, хотя это я, я должен был это сделать! Я должен был стать тем, кто получит все лавры за поимку преступников и сохранность пророчества. Но Поттер, — он подходил ближе к Гермионе, сдавливая в руке мешочек. Это порождало новые пытки, от которых Гермиона уже корчилась на полу. — Поттер захотел поиграть во взрослые игры и выставить меня на посмешище перед всеми! Он разрушил всё! Всю мою жизнь! Я стал никем! Хуже, чем никем! Обо мне забыли, лишили всего! — он замолчал, опуская голову к Гермионе. — Но сейчас я всё исправлю. Я докажу, что вы не заслуживали признания волшебного мира с самого начала! Убей его, живо!

Адское пламя поглощало тело Гермионы Грейнджер, заставляя её подняться и развернуть лицом к лучшему другу. Что ты выберешь, Гермиона? Бороться или сдаться?

«Я всегда буду рядом, Гермиона. Даже если ты не просишь об этом.»

Где же ты, Гарри? Ты мне так нужен.

Тело не выдерживало. Кожа покрылась гематомами и кровоподтёками. Внутри всё горело и пекло. Наверное, так начинается конец. И если это действительно так, Грейнджер хотя бы попытается сделать предсмертный рывок.

«Мы одно целое, навсегда…»

Говорила Тьма из тёмного зеркала.

Так сдохни же вместе со мной.

Набрав в лёгкие побольше воздуха, Грейнджер сжимает кулаки, выпуская другую себя. Это апофеоз Гермионы Грейнджер.

Нужна лишь одна чёткая мысль, чтобы колени ублюдка Праудфута раскрошились на тысячи кусочков. Чтобы его глотка рвалась от надрывного крика. Лишь одна мысль, чтобы мешок выпал из его рук и спало заклятье Империуса, что до сих пор держало Рона взаперти его собственного сознания.

Грейнджер падает на колени, судорожно вдыхая спёртый воздух. Говорят, перед смертью не надышишься. Но Гермиона пыталась. Ей блядски сильно хотелось продолжать дышать.

— Гермиона! Гермиона! — Рон ринулся к хрупкому телу.

Это было тело, потому что от Гермионы Грейнджер там практически ничего не осталось. Она выветривалась, как открытая банка духов.