Посвящается человеку, память о котором я храню и бережно ценю каждую кроху. К сожалению, это все, что мне осталось.
Глава 1.
Новая школа.
– Вишневская, к доске!
Высокая худая девушка сдула с лица прядь прямых темно-русых волос и хмуро посмотрела на кричавшего.
– Я отвечала на прошлом уроке.
– Встала и пошла, живо!
– Хорошо, я иду, – сказала девушка, отчетливо проговаривая каждое слово, как для умственно отсталого человека.
Толстая женщина с красным лицом и мелко-завитыми кудряшками зло пропыхтела в ответ:
– Хорошо, тогда иди к директору!
Девушка удивленно приподняла брови.
– На самом деле, тебя просто велели отправить к директору, а к доске я вызвала, чтобы помучить, – без зазрения совести издевалась толстая женщина.
– Окей. – Девушка встала, нарочито медленно прошагала по проходу между партами, открыла дверь, вышла в коридор и громко хлопнула ею. Она ударилась о косяки и осталась чуть приоткрытой. Девушка знала, что в таком положении в класс, который только нагрелся, будет задувать холодом, и это ее успокоило. «Пусть математичку греет ее жир» – она злорадно усмехнулась. Девушка огляделась, развернулась, чтобы идти и тут же ее ухмылку, как ветром сдуло. На нее, из поцарапанного зеркала, висевшего напротив двери в класс, смотрели два карих глаза на худом, остроскулом лице. Прямые волосы до плеч собраны в хвост на затылке, одна прядка непокорно падала на лоб. Растянутая толстовка, потертые джинсы, рваные кроссовки – Ада Вишневская показала себе из зеркала язык, развернулась на пятках и побежала по коридору.
В коридоре было очень тихо, везде шли уроки. И только Ада не училась, а шла к директору.
– Вишневская! Ты почему шляешься по коридору во время урока?! – раздался грозный голос сзади.
Ада резко обернулась – к ней, нахмурившись, шла завуч.
– Я иду… – начала Ада, но завуч ее перебила:
– К директору, я вспомнила. Шагай за мной и без шуточек!
У Ады в анамнезе был фрагмент, где в такой же ситуации, девушка налепила на спину завучу бумажку с надписью «Я люблю кушать мух», и она ходила с ней потом до конца дня.
Из младшей школы в среднюю, из средней – в старшую, а завуч при виде Ады всегда говорит одну и ту же фразу: «Вишневская, к директору! Шагай за мной и без шуточек!»
Ада Вишневская была очень сложным человеком, как старый кубик-рубик, у которого почти стерлись все грани и уже невозможно понять, где какой цвет. Такие люди доверяют только тем, кого хорошо знают всю жизнь, тем людям, которые помнят все цвета и собирают грани в правильном порядке автоматически. С Адой дружила только Алиса Сонкина, которая знала ее еще с младенчества, знала девушку всю жизнь. Алиса была душой компании, Ада в любой компании наводила полный бедлам, но, несмотря на это девушки хорошо дружили, дополняя друг друга.
Непокорный характер Ады вызывал много негатива в людях, которые ее окружали (хотела она того или нет). Учителя, часто попадающие под обстрел ее острого язычка, на каждом уроке таскали девушку к директору. Правда те, что помоложе, качали головами и шептались: «Плохое воспитание». Те же, что были старше, отпускали ехидные замечания: «Вся в мать!». Особенно злой была математичка, c урока которой Ада только что так удачно ушла.
Ада любила свою маму, но считала ее немного…легкомысленной. Ей было 35 лет, работала бухгалтером за копейки и, чтобы хоть как-то прокормить Аду и двух ее братьев, шила на заказ платья. И, несмотря на почти полное отсутствие свободного времени, мамы Ады имела одно специфическое увлечение. Да, что тут говорить! Примерно раз в месяц она уходила «расслабиться и отвлечься от работы» в какой-нибудь бар, где подцепляла первого попавшуюся особь мужского пола, так скажем. Каждый раз это был среднестатистический мужичок, работающий обычно сантехником или слесарем, выпивающий по выходным и находящийся в «активном поиске» таких женщин, как мамы Ады. Их романы завершались всегда через месяц-два, а потом по новой. Правда один раз это закончилось очень плохо, таким образом на свет 9 лет назад появились братья Ады – Ильдар и Ипполит (у мамы девушки была слабость на странные имена). Папаша быстро слинял, а мама Ады осталась одна с тремя детьми. Мало того, эти дети приносили кучу проблем: пацаны имели невыносимый характер, еще несноснее сестры, успели к своему 2 классу сменить аж 3 школы. Но несмотря на все это, мама Ады была чудесной и безусловно сильной женщиной, хотя все еще имела неприятную слабость к противоположному полу.
Завуч, пальцами, осторожно постучала в дверь директорского кабинета, услышала – «Войдите» – и открыла ее:
– Вишневскую к вам привела.
– А, входите-входите.
Ада вошла в кабинет, привычно плюхнулась на жесткий стул перед директорским столом и приготовилась слушать нравоучения. Она опустила руку и с удовольствием нащупала под сиденьем жвачку, которую сама же прилепила два дня назад. Тогда девушку, кажется, вызывали за то, что она обозвала математичку «свиньей с кудряшками».
– Ада, – начала директор и посмотрела на завуча: – выйдите, я вас очень прошу.
Завуч прошила Аду злобным взглядом и вышла, а девушка напряглась. О чем таком с ней будут говорить, да еще и без завуча? Обычно, они вдвоем с директором в один голос сначала вспоминали все грехи Ады и только потом ей предъявляли и отчитывали за очередной и отпускали. «Выгонят», – подумала Ада безо всякого сожаления.
– Ада, – снова начала директор: – ты очень одаренная девочка, но характер…
«Выгонят», – теперь с грустью подумала Ада, потому что ее братьев вчера снова исключили, и мама попросила не конфликтовать с учителями.
Вообще об исключении Ада никогда всерьез не задумывалась, даже совершая очень рискованные поступки знала, что отделается только выговором. Девушка очень хорошо училась, особенно по русскому языку и литературе.
– …не сахар, – тем временем продолжала директор: – и мы приняли решение перевести тебя в другую школу.
– Но я не хочу, – еще погруженная в свои мысли, все же возразила Ада.
– Ты не слышала в какую! – директор не сердилась, но в ее голосе сквозило явное нетерпение. – В прошлом месяце ты писала олимпиаду по литературе…
Ада вспомнила, как это происходило: ее и еще двух девочек из седьмого класса почти силой затащили после уроков в кабинет и заставили писать эту дурацкую олимпиаду. Взбалмошная учительница по русскому языку, которая боялась Аду, как огня, но уважала ее талант к литературе, велела ей написать олимпиаду на пять. Ада и написала. У Девушки были поразительные умения к литературе и к русскому языку в целом. Она как орешки щелкала книги из школьной программы, учила стихи на раз и писала шокирующие сочинения, за что ее постоянно хвалили. За победу в той олимпиаде Аде вручили красивую грамоту и большую шоколадку, кто же знал, что там еще какой-то приз полагается!
– Ты ее, эту олимпиаду, выиграла, приз…
– Я в курсе и мне его вручили – грамоту и шоколадку! – грозно перебила директора Ада.
– …обучение в элитном лицее, в классе с русско-литературным уклоном! – Даже не моргнула глазом на выпад ученицы директор. – В этом лицее самый большой процент образованности в нашем крае, учиться там очень дорого, а ты получаешь это все СОВЕРШЕННО БЕСПЛАТНО! Завтра жду твою маму с документами.
– Стоп, – недоверчиво проговорила Ада: – то есть вы меня просто выгоняете?
– Ну, нет, конечно, – хищно улыбнулась директор и сложила кончики пальцев вместе: – либо ты переходишь в этот лицей, либо уходишь из нашей школы.
Ада резко встала и выскочила из кабинета. Когда она открыла дверь, услышала громкое «Ай!» и только в коридоре поняла, что за завуч стояла рядом и подслушивала. Девушка была зла, очень зла. Мало, что зла, она просто кипела от ярости! «Нужно найти Алису», – с отчаянием подумала Ада, но тут прозвенел звонок. Идти на обратно на уроки она не хотела, поэтому решила улизнуть до того, как ее найдет разъяренная завуч. Ей ведь теперь весь день ходить с красным пятном на лбу. Это хуже, чем обидная записка на спине, после которой ее стали называть жабой. Алисе в конце концов можно просто позвонить.