Время шло, а мамы все не было. Дождь не прекращаясь пузырился в лужах.

"Плохая примета" – подумала девочка.

"Значит дождь надолго" – Надя вспомнила как говорил папа:

– Если дождь идет с пузырями значит он надолго.

Мысли о папе вернули девочку в те далекие дни, когда она была ещё счастлива. Когда папа с мамой всегда были рядом, всегда гуляли вместе. Иногда заглядывая в Макдоналдс.

Вспомнив о нем, она почувствовала журчание в желудке. Вторые сутки на воде дали о себе знать. Есть хотелось…

Да ещё эти боли. Голова болела так, что в глазах темнело. Раньше они были не так часто и проходили быстро, но после развода родителей стали интенсивней и продолжительней.

Девочка пыталась рассказать об этом маме. Но та не хотела слушать. Вообще мама почти не разговаривала с Надей. Отнекиваясь общими фразами, она то была пьяна, то после похмелья.

Проблемы дочери ее никак не касались. Каждый раз она отсылала ее к "папаше":

– Звони ему пусть разбирается, – пьяно повторяла она каждый раз, когда разговор заходил о проблемах дочери.

А дозвониться до папы было почти невозможно. Он, как всегда, был в своих бесконечных командировках, где-то в Южной Африке.

Единственный, с кем она могла делиться своими проблемами, был Ник. Он появился с год назад, когда у Нади впервые заболела голова. Он вдруг неожиданно оказался в кресле напротив девочки. Он был похож на сказочного принца, о каком она мечтала с детства.

– Привет, – его бархатный голос звучал как ручеек в летнюю засуху, – как дела?

Надя не удивилась неожиданному гостю. От него веяло теплом и заботой.

– Привет, ты кто? – спросила она.

– Я Ник, теперь я всегда буду с тобой.

– Ты Ангел? – наивно спросила она.

Ник улыбнулся.

– Я всегда буду рядом.

И он стал единственным другом, с которым она могла поделиться самым сокровенным. Ещё одно преимущество Ника заключалось в том, что его никто не видел, кроме Нади. Значит его не надо было ни с кем делить. Он был её личным другом, советчиком, ангелом хранителем.

Он появлялся неожиданно, обычно, когда начинала болеть голова и также неожиданно исчезал. Она его не раз спрашивала почему он исчезает так внезапно. Принц молчал и только улыбался небесной улыбкой сказочного героя. И она перестала его спрашивать, приняв правила игры…

В этот раз голова разболелась больше обычного, в глазах замелькали мушки. Надя собрала все силы и отчаянно позвала Ника.

Но на этот раз он не пришел. Девочка собрала последние силы, чтобы сопротивляться боли и она постепенно отпустила…

Наконец, сквозь запотевшее окно, Надя увидела знакомый силуэт. Мама шла шатаясь прямо по лужам. Дочь так обрадовалась, что забыла про головную боль, и взяв куртку выбежала навстречу.

Но мама не разделила радость дочери, оттолкнув ее двумя руками. Надя не ожидавшего такого, не устояла на ногах и упала в лужу. Женщина перешагнула через нее и даже не обернувшись, поплелась к подъезду, бормоча под нос проклятия всему свету.

Оля (так звали Надину маму) даже не заметила, что дочь не встала, что продолжала лежать в луже под дождем, что ручки и ножки девочки свела судорога…

***

Пробуждение Ольги было не самым лучшим. Вторая неделя запоя давала о себе знать. Голова просто раскалывалась.

– Надька, – прохрипела она, – спасай мать… пиво неси.

Вставать было трудно, но с усилием она все же села на кровать. О прошедшем времени Ольга помнила смутно. Какая-то квартира, мужики, пьяные драки. Все слилось в единую ленту, мелькавшую перед глазами.

Что-то такое важное произошло вчера вечером, когда она возвращалась домой. Она чувствовала это, но вспомнить что, никак не могла.

– Надька, – чуть громче крикнула Ольга, – где ты стерва, мать помирает…

"В школе что ли?" – подумала она.

С усилием девушка все же встала. Проходя мимо зеркала, она на секунду остановилась перед ним, и со страхом отшатнулась. В отражении стояла старуха с опухшим, синим лицом, и мешками под глазами.

Длинные волосы, которые когда-то были гордостью, сплелись в единый ершистый ком, масляными сосульками спадая на поникшие плечи. Она не сразу узнала себя. Но тут же отвернулась и побрела на кухню.

– Надька, сволочь, ты где?

Ольга с трудом открыла холодильник, где одиноко стояла пустая кастрюля.

– Чёрт, – поморщилась она и стала рыться в мусорном ведре…

В дверь, вдруг, позвонили.

– Наконец-то, – пробурчала Оля и пошаркала к двери.

В открытую дверь, вместо Нади, ввалилась соседка и собутыльника Светка.

– У тебя есть чем опохмелиться, – с порога начала та.

– Нет, – скривила лицо, словно от зубной боли, дурно пахнущее создание, – Надька куда-то пропала.

– В смысле пропала? – удивилась соседка.

– Нет ее нигде.

– Так её на скорой вчера увезли, ты что не в курсе?

Светка села за кухонный стол.

Такая же синюшная как Ольга, она плюс ко всему ещё имела язву на пол лица, что придавало ей жутковатый вид. Она почти не выходила из дома, предпочитая заказывать выпивку через интернет. Благо средства позволяли. Она сдавала квартиру, доставшуюся от бабки.

– На какой скорой? – с трудом ворочая языком прохрипела Ольга, все ещё не понимая, о чем речь.

– Чё ты тупишь, твою Надьку вчера нашли в луже перед домом. Она билась в судорогах. Кто-то вызвал скорую и ее увезли.

Вдруг в одурманенном мозгу матери всплыла картина. Она перешагивает через дочь, а та лежит в луже.

– Господи, – очухалась наконец она, – где моя Надя? Где моя Надя…

– Ну ты дебилка, говорю тебе она в больницеееее.

Ольга, опустив руки, села на край табуретки. По мятой, грязной щеке, прокатилась одинокая слезинка.

– Надька…

– Так что у тебя, реально нечего выпить? – Светка со злостью толкнула в плечо застывшую Ольгу.

Та никак не отреагировала, погрузившись в собственные мысли.

– Мать, ты меня слышишь? – соседка никак не могла успокоиться.

– А в какую больницу увезли Надю? – вдруг очнулась Ольга.

– Да я откуда знаю, вызывала, по-моему, Ангелкина мать.

– Куда увезли мою Надю, – не обращая внимание на собутыльницу, словно читая мантру, шептала Оля.

– Эй… Ты в норме? – Светка посмотрела в глаза своей подружки.

Те горели странным огнем, не понятным, загадочным. Светка не выдержав, махнула рукой и побрела к себе.

– Ладно я найду выпивку… И заметь тебя не забуду, – сказала она, перед тем как закрыть дверь.

Ольга осталась в одиночестве. Похмелье давало о себе знать. Но мысли, о её девочке, сопротивлялись влиянию алкоголя. Она, вдруг, посмотрела на себя со стороны…

Старуха, со спутанными волосами, масляными клочьями, спускавшимися до плеч. Опухшее лицо, с узкими шелками для глаз. Синяк, под одним из них, довершал не веселую картину. Это была она. Мятая, побитая, 38 летняя женщина, превращенная в старуху.

Ей хотелось закрыть глаза, но… реальность не отпускала. Она пыталась найти себя и вспомнить что-то очень важное, что-то, что она потеряла в жизни. Какой-то стержень, который заставил бы её жить, не существовать, а жить.

И она поняла, что это за стержень. Её дочь. Надя.

– Где Надя? Надя, доченька, ты где? – Ольга стала обходить комнаты, продолжая шептать, – где моя Наденька.

Через несколько минут вернулась Светка с бутылкой водки.

– Ну что мать, будем лечиться? – довольная собутыльница поставила на стол бутылку и вытащила из пакета кусок колбасы.

– Где моя Надя? – в очередной раз спросила Ольга.

– Ну ты что, крыша поехала…

– Где моя Надя? – завизжала Ольга и кинулась с кулаками на соседку.

Та, не ожидавшая такого, по началу, испугалась. Но придя в себя, завизжала в ответ.

– Ты, дура, что крыша поехала? Тебя саму надо в больничку упрятать…

Минут через двадцать они сидели за столом. Пустая бутылка водки валялась тут же. Ольга то плакала, жалуясь на свою судьбу, то хохотала как сумасшедшая. Светка вторила ей осипшим голосом…