— С твоим рецептом «маргариты» тебе всегда здесь рады, — сказала я ему, как только он отстранился.

Он улыбнулся.

— Понимаю, почему он так сильно любил тебя. Ты идеально ему подходишь, — тихо сказал он.

Я сглотнула, не зная, что ответить. К счастью, он, похоже, не ожидал от меня ничего, потому что подошел к Гвен, чтобы попрощаться.

Прошло два дня с момента его приезда, и с тех пор я не видела Брока. Гвен сказала, что, по словам Кейда, он в пробеге. Я не была точно уверена, что значит «пробег», но знала, что в городе его не было. Я безумно по нему скучала, и ужасно хотела ему позвонить. Но не знала, что сказать. Он тоже мне не звонил.

Я была в ужасе, считая, что он покончил со мной навсегда. Покончил с вконец облажавшейся подружкой, которая могла поблагодарить своих родителей и мертвую первую любовь за нежелание бросаться во что-либо, что угрожало ее сердцу.

К счастью, Келтан стал отвлекающим фактором. Он был веселым парнем, беззаботным и легким в общении. Походил на новозеландскую версию Лаки. Он легко поладил с парнями, придя вчера на вечеринку в клуб. Я не упустила из виду, как весь вечер его глаза следили за Люси, и того, что я видела их вместе в темном углу. Мне срочно нужны подробности.

Гвен и Кейд остались с нами, не для того, чтобы я могла избежать гнева Брока за то, что в моем доме жил мужчина, а потому, что Гвен искренне хотела проводить как можно больше времени со своим другом. Я могла бы сказать, что она любила его как брата и безумно скучала по нему.

Так что я не тратила все свое время на мысли о Броке. Только около девяноста восьми процентов.

После того, как мы помахали Келтану на прощание, Гвен с Кейдом умчались, оставив меня одну, без сомнения, они намеревались заняться безумным животным сексом.

Я убиралась на кухне, когда грохот «Харлея» заставил меня замереть. Я не пошевелилась, когда входная дверь открылась и закрылась, и до меня донесся топот мотоциклетных ботинок.

В дверях появился Брок. Я окинула его взглядом. Он был одет в джинсы и белую футболку с жилетом сверху. Волосы собраны на макушке в беспорядочный пучок, а на лице виднелась двухдневная щетина. Его пристальный взгляд прожигал меня насквозь.

— Вернулся, — тихо сказала я.

— Да.

Все, что я хотела сделать, это пробежать через комнату и прыгнуть в его объятия, но не могла. Атмосфера была странной. Я была в ужасе, что он пришел, наконец, порвать со мной.

И не винила его за это.

Но от этой мысли колени с трудом выдерживали мой вес.

— Зачем уезжал? — спросила я, ненавидя, как жалко звучал мой голос.

Он остался стоять, прислонившись к двери.

— Ты сказала, что тебе нужна минутка, — сказал он мне категорично.

К счастью, жалкая, влюбленная Эми быстро превратилась в разъяренную, раздраженную Эми.

— Да, минутка! Не два гребаных дня, — выпалила я, повысив голос. — Мне нужна была секунда, чтобы перевести дух, чтобы переварить все дерьмо, которое на меня вывалили.

— Да, ну а мне, чтобы переварить, может, понадобилось два гребаных дня, — выпалил Брок.

— Два дня, чтобы вые*ать меня из своей головы? — прошипела я.

Бровь Брока приподнялась, его лицо потемнело.

— Ты действительно думаешь, что этим я и занимался? Трахал шлюх? — зарычал он.

Я вскинула руки вверх.

— Откуда мне знать? Ты сбежал!

— Да, потому что не знал, как вписываюсь в отношения лучшего друга твоего покойного бывшего и его сестры, — выпалил он в ответ.

Я вздрогнула.

— Это несправедливо.

Брок провел рукой по волосам, сдергивая с них резинку.

— Да, я знаю, что это чертовски несправедливо. Я чувствую себя ублюдком из-за того, что ревную к нему, к его гребаному письму. Но я не могу этого сделать. Не могу провести остаток гребаной жизни, соревнуясь с мертвецом! — взревел он.

И вот тут я не выдержала.

— Тебе и не нужно! — заорала я, наклоняясь к нему. — Тебе не нужно соревноваться, потому что конкуренции нет!

Мои руки были сжаты в кулаки по бокам, и я изо всех сил сдерживалась, чтобы не ударить его в грудь.

— Это ты! Это всегда был ты. В тот момент, когда ты разозлил меня, в тот момент, когда не побоялся назвать меня сукой и не вознес на пьедестал, ты победил. Он любил меня, и я любила его. Но сравнивать его с тобой — все равно что сравнивать каплю дождя с ливнем. Ты поглощаешь меня. И я не знаю, как с этим справиться. Все ожидали, что я буду погублена навсегда, потому что любовь всей моей жизни мертв и похоронен.

Я выдержала паузу, чтобы перевести дух.

— Но я была несчастна, потому что любовь всей моей жизни все это время был передо мной, дышащий и живой. — Мой голос затих. — И я чувствую себя виноватой. Меня тошнит от этого. Потому что я знаю: я была для него. Но он был не для меня. Я собиралась ему это сказать. В тот день, когда я узнала, что он погиб, я собиралась ему это сказать.

Я встретилась взглядом с Броком, в моих глазах стояли слезы.

— Я собиралась сказать ему, что не могла любить его достаточно, что я не любила его достаточно. Не так, как люблю тебя.

Наступила тишина. Я тяжело дышала, по щеке катилась единственная слезинка.

Лицо Брока было бесстрастным. Я не знала, что делать, что говорить. Я бы не удивилась, если бы он вытер об меня ноги. Я е*ала ему мозги почти два года.

Я это заслужила.

Внезапно он пошевелился. Оттолкнулся от дверного косяка и прижался губами к моим губам. Его руки были в моих волосах, грубые и отчаянные. Поцелуй был жестким, Брок не брал пленных, он развернул меня и прижал к стене. Его рука переместилась, обхватывая мою грудь.

— Брок, — почти простонала я.

— Заткнись нах*й, — прорычал он, ущипнув меня за сосок.

Я вскрикнула от удовольствия.

— Никогда больше ты не позволишь какому-то е*анутому дерьму в своей голове держать меня подальше от того, что принадлежит мне, — прорычал он, запустив руку в мои трусики.

Я сдержала крик, когда его палец вошел в меня, наполняя тело наслаждением.

Он сильно укусил меня в шею.

— Знаешь, сколько раз я дрочил, думая о тебе, чертовски злясь на тебя, но в то же время отчаянно нуждаясь в твоей пи*де? — пробормотал он, все еще терзая мою шею.

Его палец внутри меня остановился, и наши глаза встретились.

— Знаешь, как я злился, что все это время не мог заявить на тебя права из-за этого дерьма? — рявкнул он.

Я уставилась на него в ответ, не в силах справиться с собственными эмоциями. Слова звучали жестоко, но рука на моей киске ласково двигалась кругами.

Его лицо приблизилось к моему.

— Знаешь, что я люблю тебя еще больше из-за твоей чертовой преданности лучшей подруге, потому что ты пожертвовала бы своим счастьем ради нее? — Он сделал паузу. — Даже если причина была херовой.

Он покачал головой, прежде чем снова поцеловать меня, на этот раз мягко и нежно. Его рука снова начала двигаться у меня между ног.

— Такая тугая, детка, такая бархатистая. Даже когда ты становишься колючей и дерзкой снаружи, я знаю, что моя девочка всегда нежная внутри, — прошептал он мне на ухо, целуя мочку уха.

Я чувствовала, как нарастает оргазм, угрожая захлестнуть меня.

— Каждую ночь до конца своей жизни я буду проводить в этой киске, в моей киске. Ты слышишь, детка? — прорычал он мне на ухо, трахая меня пальцем.

— Да, — пробормотала я, едва сумев выдавить из себя один слог.

Его палец остановился, и я резко открыла глаза. Голубые глаза впились в меня. На этот раз они опалили мою гребаную душу.

— Скажи это, Эми, — потребовал он.

— Что сказать?

— Скажи, что эта киска моя, ты моя. Что ты моя гребаная старушка, — хрипло приказал он.

— Моя киска твоя, я твоя, — выдохнула я, когда его пальцы медленно задвигались.

— Моя кто?

— Твоя старушка, — продолжила я, когда он потер мой клитор.

— Охеренно верно.

Его руки снова двинулись, приближая меня к краю, прежде чем остановились. Не успела я возразить, как Брок сорвал с меня трусики и расстегнул свой ремень, погружаясь в меня, наполняя. Я вскрикнула в экстазе.