Сытость улучшила мое настроение, улеглось внутреннее беспокойство, и я перестал непрерывно думать о трупах в древнем космическом корабле.
Вонючий воздух больше нам не докучал. Сначала, правда, было довольно скверно, но чем больше мы им дышали, тем меньше ощущали запах навоза и болотного газа.
Вернувшись в хижину, мы стали ждать.
- Нам необходимо вернуть себе корабль, - сказал Вишер. - Мне нужна любая подходящая идея.
Но ни я, ни Жаклин пока ничем не могли помочь ему.
- Конечно, Великий Мастер в любое время может доставить сюда наш корабль, - продолжил Вишер, - перенеся его при помощи мощного электромагнитного поля, но что мы выиграем в результате этого?
Он прав - ничего. Байер строго предупредил, что воздушные шлюзы будут герметически закрыты. Кроме того, он обещал, что в пух и прах разнесет из корабельных орудий хижины, печи, литейные и машинные залы.
Самым простым было бы проинформировать третьего пилота о наших намерениях, но тогда наш план, конечно, потерял бы всякую ценность. И еще хуже: для Жаклин, Вишера и меня дело приняло бы совсем другой оборот. Мы и без того судорожно старались не думать о блоке йоги Вишера.
- Мы должны вернуть себе корабль в ближайшие пять дней и отправиться в путь, - сказал Вишер.
- Почему? - удивленно спросила Жаклин.
- Через пять дней терпение Великого Мастера кончится, - серьезно ответил Вишер.
* * *
Что или кто мог знать, что могло произойти через пять дней? Я без труда мог поверить, что туману известны такие фундаментальные чувства, как любознательность или властолюбие. Однако таких чувств, как терпение и нетерпение, в репертуаре его эмоций найти не ожидал. Терпение можно идентифицировать только в связи с индивидуальным ощущением времени, а не с тем клиническим чувством времени, которым обладал туман, иначе он не смог бы успешно использовать свои плавильные печи, литейки, генераторы и машины. В то, что он интуитивно чувствует ход времени, как и человек, от настроения и темперамента которого зависит, будет ли он терпелив или проявит нетерпение, я просто не мог поверить. Как он мог развить такое чувство? Он крутит вокруг местного солнца бог знает сколько миллионов лет, и единственным, что могло служить ему часами, было движение планет и, может быть, течение жизни маленьких темнокожих существ, которых он держал под своим психическим ярмом.
Нет, я не верил, что Великий Мастер знал, что такое нетерпение. А Вишер намеревался показать нам - и туману... Пока только он один знал, почему так важно выдержать срок в пять дней.
- У меня, кажется, есть одна мыслишка, - внезапно сказала Жаклин.
Я не показал своего удивления, хотя еще день или два назад доктор Ромадье говорила: "Вот моя идея". И никто не мог ее обсуждать или критиковать без того, чтобы она в своей неподражаемой манере не посоветовала ему держать язык за зубами, а теперь "У меня, кажется, есть одна мыслишка". Я не мог поверить своим ушам!
И что за мыслишка была у нее! Сначала она звучала настолько фантастично, что мне захотелось просто отмахнуться от нее, но потом я увидел, что Вишер слушает ее очень внимательно, и начал взвешивать все за и против. Именно так, как себе представляла это Жаклин, нам сделать, вероятно, не удастся. Если мы выгоним экипаж из ЭУР 2002 и захватим корабль, ни один член экипажа больше не захочет вернуться на борт. Они все знают, что мы намереваемся направить корабль к центру тумана, и скорее будут благодарны нам, что мы прогнали их еще до старта.
- Так не пойдет, - сказал я с некоторым колебанием, потому что привык к тому, что Жаклин Ромадье не терпит никакой критики своих предложений. Мы должны нейтрализовать людей, не прогоняя их из корабля.
- Но как? - спросила Жаклин, и я чуть было не задохнулся. Она серьезно восприняла мою критику! - Я уже думала об этом, но другого пути не вижу.
- Можно чуть помедленнее, - попросил Вишер. - Начало вашего плана великолепно. Идея ценна, только ее воплощение мы должны немного изменить.
Прошла пара минут напряженного размышления, когда заговорила Жаклин, от звука голоса которой я даже вздрогнул.
- Двери шлюзов реагируют на электромагнитные сигналы, - сказала она. Чтобы держать их закрытыми, нам понадобится мощный передатчик, излучающий кодовый сигнал - и настолько сильный, чтобы импульсы из централи с приказом открыться не подействовали.
Мы с Вишером уставились на нее.
Это был выход!
5
О происшедшем на борту ЭУР2002 мы узнали позже. Эти сведения были примерно такими.
В этот период времени на борту царило возбуждение. Вся команда надежно находилась в руках третьего пилота Байера.
- Завтра на рассвете мы предпримем новую попытку старта, - пообещал он. - И пусть все летит к черту, если это нам не удастся.
Возможно, остальные считали Байера чокнутым - с тех пор, как доклад Вишера убедил многих членов экипажа в том, что туман в действительности является разумным существом, но тем не менее они недооценивали таинственного противника, имеющего в распоряжении возможности помешать старту.
Оптимизм заполнил корабль за несколько часов до старта. Каждый почему-то был убежден в том, что эта попытка будет удачной.
С восхода солнца вахту в рубке управления приняли Байер и Тирстен. Старт был назначен на 13 час. 00 мин. по бортовому времени. Все приготовления были закончены. Следуя старой привычке, Байер и Тирстен в двенадцатый раз просмотрели показания приборов. Все было в порядке. Байер посмотрел на хронометр. 12 час. 50 мин. Внезапно массивный корпус корабля потряс слабый толчок. Байер подскочил на месте.
- Что случилось? - воскликнул он.
Оказалось, что ЭУР2002 уже находится метрах в двадцати над поверхностью планеты и удалялся от нее со все возрастающей скоростью. Взгляд Байера пробежал по шкалам приборов. Связанный с радаром тахометр, ориентированный на детали поверхности, показывал скорость 40 км/час, которая все увеличивалась, а скорость по потреблению энергии - ноль.
Только спустя некоторое время Байер понял, что тот, кто смог прижать к поверхности космический корабль таких размеров, как ЭУР2002, был в состоянии поднять его с этой поверхности.
