Это те элементарные вещи о моральных принципах, которые имеют серьёзное значение. Не говоря уже о таких трудных вещах, как зависть. Представляете, вдруг гибче кто-то оказался, от природы гибче оказался. Он в узел сворачивается, а вы с кряхтением еле-еле согнуться можете. Здесь зависть может оказаться.

С другой стороны, если понимаете, что, может быть, его узел ничего не стоит, потому он ему даётся легко, и проблем никаких нет. А то, что вы со скрипом и кряхтением за полгода едва согнулись, это может быть для вас фантастическое достижение, потому что вы приложили огромнейшее усилие для того, чтобы справиться с этой особенностью вашего такого своеобразного тела. И вы смогли хоть что-то из него сделать. Особенно как сложно, когда люди работают вместе и к вам подходят, спрашивают: «Ну как, ты свою работу сделал?» И как сложно удержаться и не сказать: «Она вон тоже не сделала!»

Как сложно удержаться от этого. Потому что ну чего всё Косой да Косой? Хочется ещё на кого-то стрелочки перевести. Что всё мне-то самые вкусности? Хочется поделиться с собратом. А этого делать также нельзя.

Опять же по простой причине – надо доверять руководителю, он знает, что он делает. Он знает и понимает, зачем он к вам подходит в сотый раз, а к другой ни разу. И вы придумали сразу разные глупости, что у него, наверное, с другой иной характер отношений, и так далее. Потому что удобно. Стандартно социальный разум подсказывает именно это. И как сложно от этого освободиться! А оно же всё связано с энергией, даже и не важно, как это словесно выражено.

Можно даже словесно ничего не говорить. Оно связано с внутренней энергией. А энергия… Мы говорим: «Откуда у нас берутся болезни?» А вот отсюда. Однозначно отсюда. От нашего морально-этического состояния. Отсюда берутся и все болезни. По большому счёту, медицина должна бы заниматься морально-этическим состоянием, и тогда девяносто болезней из ста ушли бы. Но медицина пока этим заниматься не умеет, не хочет. Ей легче оставить моральное состояние такое, какое есть, и вам что-нибудь железное вставить. Суставчик заменить, дать лекарства, в которых смысла особого нет, которые непонятно для чего нужны. Или поставить новый сердечный клапан. Только совершенно непонятно зачем, потому что количество установок клапана ограничено. Сначала один поставят, рано или поздно он заканчивается – срок у него ограничен, потом второй. И количество таких смен небольшое. И после последней смены уже ставить ничего нельзя, потому что ставить некуда уже. Ткани там уже разрыхлились и куда вставишь-то? Ставить некуда. И смысла большого в этом нет.

И человек невольно живёт в ожидании, что да, этот клапан заканчивает свою службу, скоро ещё другой поставят, потом ещё шесть раз таких смен сделают. И всё. Конечно, с другой стороны, удобно. Он знает срок своей смерти. Он знает: «Ага, вот последний клапан заканчивает свою работу, и я лечу в Космос». Удобно. А, с другой стороны, чисто функционально смысла особого нет.

Конечно, можно придумать разные своеобразные тупиковые версии, что клапан нужно менять только очень нужным людям для того, чтобы они успели сделать какую-нибудь хитрую штуковину. Допустим, он разрабатывает какой-нибудь проект, ему надо успеть – ему клапан быстренько вставили, он проект сделал, теперь может умирать. Всё. Но что-то в этом есть дефектное. Дефектное что-то в этом есть, потому что сразу теряется смысл жизни человека.

Надеюсь, понятно, о чём я? А то опять мне скажут: «Ну что вы говорите? Мы ничего не понимаем. Нам бы в асану встать, постоять бы там, а мы ничего не понимаем». Всё понятно, о чём мы? Только о фундаментальных законах, только об этом. Я не расписываю совсем всё, что надо делать в третьем фундаментальном законе: Мы отвечаем за всё.

Я просто намекаю. Намёками через разные образы, через разные ситуации, через разные мысленные ощущения, состояния, чтобы до вас что-то там доходило. Оно, конечно, движется с трудом, но потихоньку всё ожидаемо. Надеюсь. Если есть вопросы, сразу спрашивайте. Нет вопросов? Замечательно.

Я остановлюсь на силе мысли. Все закон уже выучили? Не выучили? Мысль материальна. Всего два слова, больше ничего там нет.

Теперь нужно понять, о чём речь. В этом законе речь не о том, что можно коврик взять и мыслью поднять в воздух. Нет, конечно, можно, но такими глупыми вещами мы заниматься не будем. Потому что зачем такую важную энергию расходовать на бред? Поднять коврик. Для этого руки есть, и руками его можно вполне взять и поднять. Они от этого не отвалятся. Не отвалятся. А осознание этого закона совершенно в другом. Оно сразу говорит об изменении вашего языка, об изменении тех мыслей, которые вы допускаете к своему пользованию, даже если их никто не слышит.

Допустим, вы подходите к руководителю с вежливой улыбкой на лице, а про себя думаете: «Какая ты сука!» Вот знание этого закона говорит о том, что нельзя такой мысли допускать, не надо. И даже в свой адрес говорить: «Такая я всё-таки сволочь, что так двулично себя веду с начальником. Ему улыбаюсь в лицо, а про себя думаю, что он мерзавец. А потом и про себя думаю, какая ж я сука, что вот…» Закон говорит о том, что этого тоже делать нельзя. И также закон говорит о том, вы где-то слышали или читали, что надо любить своих детей. Оно не любится. Ну не любится. Эти детки только денег хотят, больше им ничего не надо. Поэтому не нужно искусственно пыжиться и, приходя домой, говорить: «Ой, милый Петенька, как я тебя люблю! Можно в маковку тебя поцелую?» Когда он говорит: «Мам, дай две тысячи!» – «Ты чего? На что? Я тебе вчера давала пятьсот рублей!» – «Мам, ты же понимаешь, что мне надо на концерт сходить, да ещё в метро ехать, да ещё что-то». Куда-то любовь исчезает, начинается экономический расчёт со всеми вытекающими отсюда следствиями.

Ученик: У меня вот не складывается такая штука. Понимаю, что всех людей надо любить, и все люди хорошие.

Учитель: Нет, мы этого не говорим никогда. Всех людей любить не надо. Мы говорим – с уважением относиться. Это разные вещи. А то вы используете такое странное слово – любовь, которое вообще непонятно, что это такое. Пока, на сегодняшний день, под любовью имеется в виду сексуальный интерес. Если у вас ко всем людям сексуальный интерес, тогда что-то не в порядке. Не в порядке. И вам сложно будет удержаться на какой-то грани.

Ученик: Нет, я не об этом. А, если в сердце что-то происходит, тогда это что?

Учитель: Я уж не знаю, что в сердце у вас происходит. Может быть, это перед инфарктом. Что мы говорили? Всех людей не надо любить, как вы сказали. С уважением относиться ко всем людям, да.

Ученик: С уважением относиться – это, наверное, больше этикет.

Учитель: Почему этикет? С уважением относиться – это значит, что он может резко от вас отличаться, но вы не делаете ему больно. Не унижаете его, не говорите ему… Вот в советское время негров мало было в нашей стране. Вот он стоит в троллейбусе, а наши переговариваются: «Он обезьяна, а ещё разговаривает!» Вы же не будете так поступать? Вы ж не будете унижать его, потому что он негр, он от вас отличается, и то, что мордочка, по вашему понятию, похожа на гориллу. Вы ж не будете говорить: «Эй, горилла! Давай, иди отсюда!» Вот это называется отношение с уважением. И про себя не будете думать, что нет, конечно, я улыбаюсь, а про себя думаю: «Горилла, а! И тупой ещё, не понимает русского языка! Мог бы выучить русский только за то, что им разговаривал Ленин».

Ученик: А если человек над тобой издевается, например? Вот откровенно издевается.

Учитель: Но мы знаем следующий закон: просто так редко кто будет издеваться! Значит, мы что-то сделали для того, чтоб он издевался. Допустим, негр стоит и мы: «Ой, ё!» И он, конечно, тоже будет: «Вот белый гад!» Значит, мы каким-то образом его задели, и он в силу своих особенностей даёт нам реакцию.

Ученик: Ну вот, а про мысли. Отношусь, скажем, к человеку с уважением. И внешне соблюдаю уважительный этикет.