Отыщи свою значимость в жизни.

Иначе будешь зависим от других,

искать в других свою суть

Обилие разместившейся столетней пыли не мешало каждой детали большого дома выглядеть благородно.

В гостиной плотные бордовые бархатные шторы, осознавая своё великолепие, распустили волнами полотно, надменно ниспадая с мощных плинтусов.

На мощном дубовом комоде, цвета чёрного кофе, в полном одиночестве, стояли песочные бежевые часы. Разноцветный песок тоскливо лежал на их дне. Жёлтые песчинки олицетворяли энергию солнца, голубоватые схватили частичку неба, зелёные, красные, фиолетовые и оранжевые слились в большую охапку цветочного поля.

Песчинки времени, которое здесь остановилось, впало в анабиоз, словно лягушка при минусовой температуре.

Тяжёлая софа обитая велюром цвета клубничного джема с элегантными ножками, переходящими к полу в завитки, стояла напротив солидного камина.

Бледно-жёлтый огонь бежал по телам угольков в камине. Они медленно тлели, угасая. Котелок безучастно висел в воздухе, давно растеряв свою воду.

В углу комнаты стоял шкаф внушительных размеров в котором с аккуратной бережливостью на вешалках были развешаны элегантные костюмы женского и мужского рода.

Люстра свисала с потолка каплевидными бусинами на золочёных тонких нитях. В раскрытое окно то и дело залетал игривый сквозняк, шалил и запутывался ногами в водопаде этих нитей. Отчего люстра звучала разными оттенками голосов свирели, флейты и дудочки.

Каменный отшельник стоял в неприступном хмуром молчании.

Дом пустовал много веков, охраняемый непроходимым колючим лесом.

А вокруг сменялись сезоны года.

Налетала, кружась, белая суровая зима. Весело завывая и улюлюкая, разбрасывала хлопьями снег на макушку дома.

Следом приходила ласковая весна, горячими объятиями кутая деревья и кустарники, целуя холодные стены дома и замёрзшую землю около его ступней. От чего снег быстро превращался в капли, которые сливались в широкие ручьи и шумной толпой, болтая и кружась исчезали за горизонтом.

А им вслед уже птичьей трелью голосило жёлтое с разноцветными пятнами лето. Оно весело бегало возле дома, раскидывая пушистые цветы и траву с чудно вырезанными краями. Нежно трепало дом за щёки и гладило черепичную макушку.

Солнце озорно обкидывало его со всех сторон тёплыми ласкающими лучами. Ветер носился по крыше, уговаривая присоединиться к чехарде. Радостные дождевые капли, в дни слякоти, отстукивали чечётку на его стенах, предлагая компанию, но всё это не вызывало в каменном великане интерес к жизни.

Лето не засиживалось в гостях и бабочкой улетало проч. А его место тут же занимала трогательная осень. Яркая в своём пёстром наряде она не спеша ступала на носочках по уже остывшей земле. Замечала любое несовершенство и боль каждого живого существа. От этого огорчалась и много плакала.

Осень чувствовала печаль гиганта и ещё больше расстраивалась, поэтому дом в этот период заливало дождём.

Но наступало время, и она тоже уходила, освобождая место суровой зиме.

Затем всё повторялось. Времена года сменяли друг друга, а дом, находясь в унынии, дряхлел.

Много веков людской дух не топтал ворсистых ковров этого исполина.

Седые ставни начинали слипаться, закрывая и без того уже еле видящие тусклые окна.

Одиночество – это хищник, который набрасывается внезапной змеёй или долго наблюдает как тигр, а затем спустя годы поражает свою жертву смертоносным клыком.

Дом погибал по второму варианту.

***

В этот день было по-особенному холодно. Похоже, лето ещё не успело навеселиться и уходить не спешило, а осень уже ступала по земле и с недовольным видом старалась прогнать задержавшуюся гостью – тыкало острые ветряные пики в солнечные ромашки. Поэтому по утрам зелёная трава была покрыта инеем, а ручьи тонкой коркой льда.

По непроходимому лесу шёл треск. И вот наконец кусты выплюнули молодого растрёпанного парня. Замёрзший и усталый, он не сразу заметил каменный дом. В отличие от дома, который почувствовав человеческое существо сразу оживился.

Наконец, парень увидел каменное строение и поспешил в нём укрыться. Но только приготовился постучать в дверь, как дом поспешно её открыл, приглашая войти.

Перед юношей предстала огромная гостиная. Его лицо расплылось в улыбке при виде камина. Подбросив несколько дров лежащих рядом, он расположился возле огня на мягком ковре, подставляя своё замёрзшее тело ласкающему жару.

Согревшись молодой человек свернулся калачиком и уснул. Ночь слизнула языком остатки дня.

Дом ликовал. Этой ночью он не сомкнул глаз, а направил всю свою застоявшуюся заботу на человека.

Он осторожно раздувал огонь в камине, чтобы тот не потух и продолжал согревать путника. Закрыл открытые окна, чтобы человека не продуло и шум леса не потревожил сон.

Утром парень продолжил странствие. А дом почувствовал свою нужность приободрился, потянулся, стряхивая с себя коросты грусти, пыли и запустения.

Он засмеялся, позвякивая люстрой.

Теперь он видел смысл своего существования. Он знал, зачем нужен в этом глухом лесу.

И неожиданно в жизни гиганта всё переменилось. Как будто его настроение передалось окружающему пространству. И непроходимый лес стал не таким уж и не проходимым.

Места здесь были красивые. И люди стали спешить сюда отдохнуть от шумных суетливых городов, сделать незабываемые фотографии.

А дом обогревал, давал уют и мир.

Но не каждому открывался он. Не все могли видеть его каменные плечи. Корыстных и злых обманывали их же глаза. Даже находясь рядом, они не могли разглядеть его.

Дом обрёл вторую жизнь.

Страх твой господин?

Она стояла на тонком железном траверсе опоры воздушной ЛЭП.

Десятки проводов щупальцами спрута уходили в разные стороны, исчезая в сером тумане.

Она стояла. Готовая прыгнуть и погрузиться во тьму этажей морского пространства, которое расположилось там, далеко внизу.

Готовая и нерешительная.

Одна рука держится за выступающий железный прут – надежда на жизнь, другая рука повисла вдоль тела – обречённость и смерть.

Под ногами маленький камень.

Рита как будто нечаянно поддевает его носком своей туфли и медленно подтаскивает к краю траверса.

Камень угловатый и неохотно перекатывается. Он ненадолго задерживается возле края, цепляется боками за железо, в надежде продлить своё существование здесь наверху. Но выбора нет. Рита повелевает его судьбой.

Камень визгливо подпрыгивает, небрежно переваливается через край и летит вниз.

Она как будто летит вместе с ним. Ощущает как тело камня разрезает воздух. В ушах стоит свист.

Вокруг туман. Окружающее пространство вышки неясно.

Падение длится минуту. Тёмная вода моря хватает и утягивает камень на дно.

Вот и всё.

Дальше Рита ничего не видит. Она снова стоит высоко на опоре ЛЭП.

Стоит, готовая прыгнуть и нерешительная…

***

Звонок будильника.

Рита вскакивает и погружается с головой в круг утренних процедур – чистка зубов, создание шедевральной причёски, подбор одежды и в завершение завтрак – ароматные тостеры с тонкими листиками сыра. Дымится в кружке травяной чай.

В 8 часов Рита уже сидит в маршрутке набитой ещё сонными пассажирами. До работы далеко. Есть время подумать о мрачном сне, который как заезженная киноплёнка повторяется каждую ночь до спасительного звонка будильника.

«Кошмарами никого не удивишь, это обычное явление, – мысленно рассуждает Рита, – но когда их показывают так часто это начинает напрягать».

А ведь раньше сон повторялся реже.