Наверное, если бы с чего-то нужно было начать рассказывать о себе незнакомому человеку, Костя не стал бы говорить много – ограничился скупыми «Тридцать пять лет, этико-сенсорный интроверт (Драйзер), так и не определившийся бисексуал, давным-давно чемпион края по бальным танцам среди юниоров, потом – чемпион по пересданным экзаменам среди всех групп, но все-таки теперь – ветеринар». Всего этого вполне достаточно для того, чтобы понять, что за человек Костя и хочет ли он заводить еще одно новое знакомство. Обычно – не хотел, но приходилось, потому что выбор профессии обязывал.

– Константин Артемович, ужас же вообще! – Катя, хозяйка спаниеля с благородной, почти венецианской кличкой Валенсио, который в кабинете Кости впервые, чуть не плачет, стоя рядом с металлическим столом, где осматриваются все четвероногие пациенты. – На даче были утром, не успели толком ничего сделать, как вот… Ужас же вообще! И откуда она, тварь, взялась, сентябрь же!

Костя тоже едва не плачет, только от другого – покусанные осами собачьи морды почти всегда вызывают в нем приступ смеха. Животных ему жалко, любых и с любой проблемой, но раздувшиеся, как футбольные мячи, носы и глазки-щелочки – это выше его сил.

– Как же ты так, Валенсио, – вздыхает Костя, открывая чемоданчик с ампулами и шприцами для инъекций. – Съесть ее хотел, да? А она тебя – в морду?

Спаниель виновато поскуливает, неуверенно, извиняясь, роняет хвост с глухим стуком на поверхность стола раз, другой, третий, и пока Костя совершает необходимые манипуляции, смотрит такими несчастными глазами, такими несчастными, прямо как Марк вчера, когда сидел на Костиной кухне, а сам Костя обрабатывал содранную кожу на его колене. Как маленький, ей-богу, и не скажешь, что они с Женькой, Костиным племянником, ровесники, обоим по девятнадцать. Хотя Женька не лучше – он-то лоб расшиб, его тоже пришлось заклеивать пластырем. Все потому, что они оба организовывали веревочный курс для первогодок и вернулись из леса как после столкновения с индейцами, подранные, грязные и уставшие. Марк собирался к себе в общагу, но Костя оставил его ночевать:

– Не беси меня. Тебе до нее топать полтора часа, маршрутки уже не ходят, а денег на такси ты принципиально не возьмешь, проходили. Ложись с Женькой, как обычно.

– Я с ним в одной кровати спать не буду! – захлебываясь и булькая зубной пастой, заявил Женька из ванной. – Он храпит!

– Всегда же спал! – возмутился Марк. – Или ты уже меня не любишь, сладенький? Ой, простите, Константин Артемыч, я думал, вы вышли на балкон.

Выглядел он в этот момент в самом деле растерянным, ведь его типично-натуральские шутки явно предназначались не для Костиных ушей, хотя Костя сам был не прочь пошутить про члены и задницы, но точно не в присутствии друга своего племянника.

Костя никогда не представлял себя в роли отца, но с прошлого года, как только приютил у себя дома приехавшего учиться племянника, только тем и занимался, что исполнял роль няньки для половозрелых раздолбаев – вместе с Женькой в комплекте сразу шел Марк, с которым тот сдружился в первую неделю учебы. За прошедший год Костя неоднократно занимал племяннику денег до стипендии и под разными предлогами обратно не брал, потому что знал, как это – жить в чужом городе и быть студентом, бесчисленное количество раз распечатывал у себя на работе Женькины рефераты и ксерил для него чьи-то лекции, а уж сколько пластырей и йода перевел на Женьку с его другом и считать не стоит. Они с каждого баскетбольного матча приезжали с «повреждениями кожного покрова». С Марком в этом плане было проще, он временами выглядел как существо, обладающее интеллектом, а вот Женька пока оставался здоровым молодым лосем, которому ума не надо, потому что дури на троих.

– Все, можете ехать домой, скоро отек спадет и можно будет дать мягкий корм, – Костя, усевшись за рабочий стол (кабинет и смотровая у него совмещены), быстро пишет рекомендации на специальном бланке. – Сейчас зайдете в аптеку, купите все по списку. Если не будет именно этого, возьмете аналоги.

– Хорошо, хорошо, – кивает Катя, смотря на него так, что он считает необходимым пояснить, что аптека не для людей, а для животных, и пишет вверху бланка свой номер:

– Пришлете завтра фото. Валенсио.

– Доктор, вы такая душка! Спасибо вам, это ничего, если я у вас буду спрашивать, вдруг Валенсио станет плохо?

Костя улыбается, но голос его не оставляет повода для сомнений:

– Конечно. Я к вашим услугам с десяти утра до восьми вечера, кроме воскресенья.

Катя, типичная девушка-блондинка с маникюром цвета взрыва на фабрике баблгама, выплывает в приемную, а Костя еще сидит некоторое время, заполняя карточку нового пациента. Забавный пес, уходя, оборачивался и вилял хвостом уже радостно – точно как Марк. Хотя тот, стоит признать, поначалу Костю раздражал, как любой гиперактивный, громкий, притягивающий к себе все внимание человек. Потом то ли сам Марк немного успокоился, то ли Костя перестал замечать его гиперактивность, проявляющуюся всплесками, но находиться с ним в одном помещении стало удобнее. Костя даже привык, что тот почти всегда у него дома, когда дома Женька. Как и сегодня, например.

– Ой! Зрасьте! – снова громко, шарахаясь в стену, произносит Марк, когда Костя сталкивается с ним в коридоре. – А я кофе пролил на себя, застирать хотел, чем можно?

В руках у него снятая футболка, а сам он голый по пояс и с серебряной цепочкой на шее. Немного пахнет потом, немного сигаретами, и Костя отмечает, что это даже приятно, когда от людей не фонит парфюмом – нюх у него очень чуткий и привередливый.

– Давай я со своими вещами в стиралку закину, – говорит он, забирая футболку и шагая в ванную. Там, затолкав ее в барабан, стягивает с себя свою и бросает туда же, а после ищет в корзине с химией кондиционер для белья. – Тебе другую дать?

– Мне Женька сейчас даст, – отвечает Марк, продолжая маячить рядом. Потом, когда молчание затягивается и становится осязаемым, предлагает: – Вам чаю налить?

– Уж налей, – фыркает Костя, и Марк исчезает так быстро, словно его и не было.

Пссс – не забывайте ставить лайки и добавлять в библиотеку)) даже если для вас это не важно, но для книжки – очень важно, это помогает ей стать более заметной. Спасибо вам за любое ваше внимание)

На тридцать пять Костя не выглядит от слова «совсем», максимум на двадцать семь и то с большой натяжкой, что делает его завидным женихом для всех завидных невест из разряда клиенток. Но даже если бы он выглядел на свои тридцать пять, ничего бы не изменилось, ему бы продолжали написывать в вотсап и задавать вопросы ни о чем, в духе «Какой корм вы посоветуете моей Бубочке» или «Стоит ли брать вот этот спрей от блох?». Все бы ничего, Косте было не трудно пояснить то, что он обязан был знать и уметь рассказать, но после вопросов ни о чем клиентки стремились завязать постоянное общение. Как вчерашняя Катя, которая прислала утром абсолютно здоровую и счастливую морду своего Валенсио, лежащего головой на коленях хозяйки. Обычное было бы фото, если бы не выглядывающая из разреза юбки красная резинка чулка.