– Не сломаем. Есть такое ощущение… И оно верное, да, Лика Коврова, дочь Гриши Ковра?

Я не стала ничего говорить. Кивнула только и тут же, застонав, откинулась назад, на горячую грудь Гнома, подобравшегося невероятно близко и умудрившегося расстегнуть на мне кофту и впиться в беззащитную шею обжигающими губами.

Холод Сани отстранился, но ровно на длину моих ног, с которых он, не сводя своего темного взгляда с нас с Гномом, как-то очень быстро, ловко стянул сковывающие скинни вместе с бельем. И от его обжигающе-холодных глаз стало жарче, чем от горячих губ Гнома.

Они действовали на удивление слаженно. Словно не в первый раз проворачивали такое… Впрочем, что я о них знала? Ничего. Может, и проворачивали…

– Красивая такая, – шептал в перерывах между поцелуями Гном, стягивая с меня кофту и расстегивая лифчик.

Когда он, флагом сдавшегося государства, слетел с плеч, обнажая грудь, Саня замер и резко втянул воздух сквозь зубы.

Гном тут же положил обе своих здоровенных лопаты на ноющую от желания прикосновений плоть, я застонала, прикрывая ресницы, не в силах терпеть эту муку, а разговорчивый горячий Мороз зашептал:

– Во-о-от… Я сразу понял, сразу… Такая жопа не может быть единственным достоинством… Ты глянь, какая, Сань… Глянь…

Его грубые пальцы так умело наминали соски, что меня начало трясти от удовольствия. Я обхватила Гнома за шею обеими руками, прогнулась, давая больше доступа огненным губам и жестким ладоням.

Саня, холодный, ледяной просто, не делал к нам ни одного движения, только смотрел, как Гном ласкает меня.

Он вообще, кроме того, первого безумного поцелуя, предопределившего события сегодняшней ночи, ничего не делал. Сидел и смотрел, переводил морозный взгляд с моих бесстыдно раздвинутых ног, с уже поджавшимися от удовольствия пальцами, до груди, полностью утонувшей в широких лапах Гнома, и выше – до раскрытых в стоне, жаждущих губ и безумных глаз, полуприкрытых ресницами.

Он смотрел и словно ждал чего-то… Или просто сдерживал себя изо всех сил. Сдерживал внутреннего ледяного зверя.

Одна из здоровенных лап Гнома скользнула ниже и опытно накрыла промежность… Влажную, конечно же. Попробуй тут остаться сухой, когда такое!

– Сань, – прохрипел он, словно удивившись этому обстоятельству, – она мокрая, Сань! Пиздец же…

Взгляд Сани переместился с моего лица на пальцы Гнома, уже отчетливо влажные, темнота во взгляде стала гуще, чернее…

И в этот момент ледяная глыба треснула.

Он молча положил ладони на мои колени, потянул к себе из рук Гнома, и тот безропотно отпустил, позволил выскользнуть из объятий.

Я оказалась полностью под Саней, даже не подумавшим раздеться, не таким широким, как Гном, но почему-то невероятно тяжелым.

Он смотрел в мои глаза, внимательно, жутко даже, а затем провел ладонью по щеке, пальцами по губам, раскрывая и заставляя впустить внутрь.

– Соси, – приказал он, жестко и холодно. И я… подчинилась.

Покорно обхватила губами его пальцы, скользнула языком по подушечкам, втянула с хлюпом в рот.

– Ох, бля… – тут же высказал свое отношение к происходящему Гном. Он, кстати, времени зря не терял, я слышала шуршание одежды, шевеление по дивану, потом рядом с нами упала лента презервативов. Это все было настолько поземному, настолько контрастировало с тем, что происходило сейчас с Саней, что меня на этом контрасте опять вынесло в нетерпении, затрясло от возбуждения. Я обхватила ледяного Мороза ногами, потёрлась о его оттопыренную ширинку мокрой промежностью.

– Хочешь, да, дочка Ковра? Хочешь? – тихо спросил Саня, проталкивая пальцы глубже в рот и, естественно, лишая возможности ответить. Только моргнуть удалось. Мокрые от моей слюны пальцы выскользнули из губ, прошлись по подбородку и жестко легли на горло.

Другой рукой Саня молча рванул ремень и молнию на черных джинсах.

Подхватил блестящую упаковку презерватива, разодрал ее, помогая себе зубами…

А в следующую секунду я закричала от вторжения. Такого необходимого в тот момент и все же неожиданного.

– Тихо-тихо, Лика, – зашептал Гном, садясь ближе и кладя мою ладонь на свой стояк, – не кричи… Пока.

Саня ничего не говорил больше, просто переводил взгляд с моих раскрытых губ и безумного взгляда на место соединения наших тел, на ладонь, крепко обхватившую жесткий член Гнома…

И тут его холодные глаза наконец-то вспыхнули. Это было одновременно жутко и красиво.

Он вышел практически полностью и тут же врубился обратно. И это ощутилось еще сильнее, чем первое вторжение.

Я снова вскрикнула, прогибаясь, запрокидывая голову. Саня легко закинул мои ноги себе на плечи, крепко взял за бедра, не давая возможности шевелиться, и сразу сорвался на жесткий, размеренный ритм, не позволяя даже лишний раз вздохнуть. Я вскрикивала на каждом движении, настолько это было остро и правильно. А горячий, на контрасте с холодом Сани, голос Гнома, его крепкий большой член в руке, добавляли в происходящее необходимой остроты, безумия.

Если бы мы были вдвоем с Саней, то было бы не так. Вполне возможно, что у нас вообще бы ничего не было…

Но Гном, словно катализатор афродизиака в крови, постоянно подбавлял градус, то шепча что-то горячее и невероятно пошлое, то наклоняясь, чтоб поцеловать, закрыть жадным ртом мои беспомощные губы, то чтоб укусить легко и волнующе за сосок… Он ласкал, находя все новые и новые эрогенные зоны, в то время, как Саня, жесткий, словно молот, равномерно врубался в мое тело, изучая происходящее своим ледяным и в то же время обжигающим взглядом.

Он и кончил так же, неожиданно и практически безэмоционально. Резко наклонился ко мне, укусил в шею, захрипел сдавленно…

Я не успела ничего понять, как оказалась коленями на полу, грудью на диване.

Гном, мягко поцеловав в шею, легко проник сзади, заставляя застонать от горячей наполненности.

После обжигающего льда Сани, Гном во мне ощущался раскаленным железом. Двигался он по-другому, более мягко, плавно, постоянно целуя спину, обрисовывая языком каждый позвонок, шепча что-то без остановки…

И тело, не успевшее остыть после Сани, наполнилось мягкой, томной сладостью, мне показалось, что меня не трахают, а танцуют, нежно и изысканно…

Я повернулась, приподнимаясь на руках, тут же была поймана в плен горячими губами, послушно раскрыла рот, впуская жадный язык…

А назад вернулась уже к Сане.

Он сидел на диване, поглаживал себя и смотрел на нас.

И в глазах его загорались и потухали салюты.

А затем холодная ладонь приподняла за подбородок, он заглянул мне в лицо, наклонился поцеловать и сполз с дивана, тоже становясь на колени передо мной.

Его член, освобождённый от презерватива, оказался так близко… Я раскрыла рот и лизнула его.

Почему-то мне казалось, что он будет на вкус холодным, как мятный леденец. Но оказалось, что он – горячий тоже.

Скользнул мне в рот легко-легко, наполняя до упора и упираясь в небо.

– Расслабь горло, – скомандовал Саня, и я послушалась.

Он положил ладонь мне на горло, контролируя проникновение, и начал двигаться, неторопливо, медленно, ощущалось, что он больше для процесса это делает, для кайфа своего, для желания наблюдать, как двигается его член в моем горле…

– Ох, круто, Сань, круто… – захрипел Гном, которого эта сцена совершенно очевидно завела, задвигался сильнее во мне, от чего глаза начали слезиться и закатываться, – ты сейчас кончишь, малыш, поняла?

Я ничего уже не понимала.

Я находилась словно между двух стихий: вечно ледяного севера и сладко обжигающего юга, эти два Мороза, каждый по-своему, сводили меня с ума, дополняя друг друга.

Острый контраст ощущений сводил с ума, заставлял умирать от противоречивости и порочности происходящего…

И я не уверена была, что способна в таких обстоятельствах кончить. Скорее, умереть от удовольствия.

Горло немного саднило от вторжения, в глазах стояли слезы, холодный взгляд Сани не отпускал ни на секунду, тело обжигали горячие ласки Гнома, его огненный шепот, его сильные, глубокие движения во мне… А затем Саня замер, немного сжав горло, словно пытаясь нащупать свою плоть во мне, а Гном, наоборот, двинулся сильнее и жестче, немного изменив угол проникновения…