— Ты бл*дский мудак, ты знаешь это?

Потянувшись к столу, она схватила бутылку пива и швырнула в него со всей силы. Та громко разбилась о стену, когда Ревик пригнулся, а стена окрасилась пивными подтёками и прилипшими сигаретными окурками.

— И в постели ты ужасный, дерьмовый пацан! — рявкнула она. — Gaos, ты бл*дский ребёнок! И что с того, если я хотела тебя из-за Галейта? Нельзя сказать, что ты не знал! У меня были любовники-видящие, которым по пятьсот лет! Зачем, бл*дь, мне трахать малолетку вроде тебя, если мне от этого никакой пользы? Зачем так поступать кому-то из твоих сестёр?

Ревик не ответил.

Больше не глядя на неё, он направился к дверям спальни.

Он обошёл столик с двумя пакетиками наркотиков и треснувшим зеркалом, затем ещё через несколько шагов потянулся к дверной ручке, дернув за неё без преамбул.

Он шагнул в тёмный интерьер разгромленной спальни, не потрудившись включить свет, и посмотрел по сторонам.

Он просто хотел покончить с этим.

Глава 14. Жертвоприношение

Его глазам потребовалось несколько секунд, чтобы адаптироваться.

Затем он увидел её и в те же несколько секунд почувствовал её свет.

До тех пор он и не осознавал, что закрывался от неё щитами.

Глядя туда, где она стояла коленями на ковре, он почувствовал, как сердце резче забилось о кости грудной клетки. Это произошло без предупреждения, без логики, почти до того, как он осмыслил, на что смотрит.

Они надели на неё ошейник.

Возможно, поэтому он не почувствовал её сразу же.

Она стояла на коленях, руки были связаны за спиной, лодыжки тоже связаны верёвкой. Грязная тряпка, повязанная поверх рта, служила кляпом и прижимала её длинные тёмные вьющиеся волосы к лицу сбоку. Её зелёные глаза широко раскрылись, когда она уставилась на него.

Она была совершенно голой, бл*дь.

Её груди вздымались от тяжёлого дыхания, и он ощутил первые импульсы её страха.

Он затвердел примерно за две секунды.

После этого он едва мог на неё смотреть.

Боль разделения скользнула по его свету резкой волной, перехватив дыхание и распалив кожу ещё до того, как его разум нагнал происходящее. Он заставил себя снова посмотреть на неё, встретиться с ней взглядом, но заметив то выражение, он снова вздрогнул, сделал шаг назад, пытаясь заставить свой мозг работать, вспомнить, зачем он здесь.

Он всё ещё стоял там, не шевелясь, когда Териан и Рейвен вошли в комнату позади него.

Он хотел приказать им выйти.

Он хотел приказать им обоим покинуть бл*дский номер.

Но он как будто не мог заставить свой рот и язык работать.

— Gaos, — сердито пробормотала Рейвен. — Ты посмотри на него. Его вот-вот инфаркт хватит, — повернувшись к Териану и сердито мотнув головой, она скрестила руки на груди и фыркнула. — Ставлю пятьдесят баксов на то, что он трахнет её в следующие пять минут.

— Нет, — сказал Териан, всё ещё настороженно наблюдая за лицом Ревика. — Нет, я не стал бы делать такие ставки, друг мой.

Рейвен фыркнула, по-прежнему держа руки скрещенными.

Ярость исходила из её живого света, пока она смотрела на женщину на полу.

— Я бы тоже не стала, — пробормотала она.

Ревик сглотнул.

Он сделал шаг в сторону женщины с зелёными глазами и прочь от двух других видящих. Он шагнул ещё раз, и ещё… пока не очутился прямо перед ней.

Поколебавшись ещё секунду, он внезапно и плавно согнул ноги, присев на корточки и оказавшись примерно на одном уровне с ней. При этом он слегка вздрогнул, опять осознавая боль, тянувшую его свет, и эрекцию, вздыбившуюся в штанах.

Изучая её лицо, видя ужас в её глазах, он прочистил горло.

— Кто послал тебя сюда? — спросил он.

Она помотала головой.

Он чувствовал, что она хочет его в своём разуме, хочет, чтобы он позволил поговорить с ним таким образом. Она не могла сделать это со своей стороны, пока на ней ошейник.

Он посмотрел на кляп в её рту, на ошейник на шее… затем обратно на её тело. На сей раз он подметил детали, включая синяки на руках, порезы и ушибы на животе и груди, засыхающую кровь из пореза на бедре и в уголках рта. Посмотрев на её груди, он позволил своему взгляду опуститься ниже, к плоским мышцам живота, содрогавшимся с каждым вдохом.

Он чувствовал, как в горле встал ком.

Боль резко усилилась, и он отвёл взгляд.

Однако он не мог сбежать от её света. Не мог.

Он осознал, что тонет в нём, пусть и пытался держать дистанцию, напоминать себе, зачем он здесь и что должен сделать. Он старался закрыться щитами, вообще держать её подальше, но какая-то часть его продолжала её впускать, притягивать ближе, в него. Теперь она была так близка к его свету, что он чувствовал её страх как нечто осязаемое.

Но она боялась не за себя.

Он чувствовал её страх за нерождённого ребёнка.

Он чувствовал её страх за её супруга.

«Уйе, — импульсивно подумал он в её адрес. — Его зовут Уйе?»

«Да, — послала она, и её мысли дрожали от боли. — Да, пожалуйста. Мы связаны. Мы связаны на всю жизнь. Пожалуйста, если ты убьёшь меня, он умрёт. Не вреди ему, брат мой. Пожалуйста, пожалуйста, не вреди моему супругу…»

Но он отгородился от неё, не в силах это слушать.

Он увидел, как она вздрогнула от ошейника, пытаясь связаться с ним, но Ревик заблокировал и это тоже, глядя на её колени, видя синяки там, где она стояла на коврике поверх паркета.

Он не хотел спрашивать, навредили ли они ей.

Он и так видел, что навредили.

Ощутив тот жёсткий импульс боли в своем сознании, он закрыл глаза.

«Дигойз».

Ревик почувствовал там Галейта, тепло в его сердце, ободрение.

«Дигойз, друг мой. Всё хорошо. Ты не должен ненавидеть её, чтобы сделать это».

«Разве можно?» — мягко спросил Ревик.

«Она наверняка пешка. Это делает её такой же жертвой этих махинаций. Но ты не можешь допустить, чтобы они снова использовали её против тебя. Ты не можешь допустить, чтобы они использовали её против нашего дела. Ты должен воспринимать её как оружие, друг мой, как инструмент. Оружие необязательно должно действовать по своей воле, чтобы нанести огромный урон другим…»

Ревик покачал головой, борясь с тем, что чувствовал в своём свете, борясь с тем, что он чувствовал в Галейте, в женщине с зелёными глазами, в Рейвен и Териане позади него.

Его боль усилилась, когда то знакомое ощущение сделалось глубже.

Он поймал себя на том, что вспоминает слова зеленоглазой женщины о том, что на самом деле он реагирует вовсе не на неё. Что на самом деле это было нечто другое… некто другой.

Её дочь.

Её нерождённая дочь.

Если он сделает это, то никогда с ней не встретится.

Он никогда не узнает её в этой жизни.

Боль в его голове скакнула, вызывая тошноту и заставляя его закрыть глаза. Он открыл их мгновение спустя и посмотрев на женщину, силясь увидеть лицо, что хотело проступить на её деликатных чертах.

«Да, — торопливо подумала она в его адрес, когда он вновь проник в её сознание. — Да. Ты видишь её. Ты знаешь её, Ревик. Ты знаешь её, ведь так? Ты знаешь её…»

Он хотел покачать головой.

Хотел, но осознал, что вместо этого кивает.

«Ты знаешь её», — послала она с облегчением.

Слезы катились по её лицу, размывая эти зелёные глаза, смачивая тряпку, которая впивалась в уголки её губ.

«О, брат… пожалуйста, услышь меня в этом. Она так сильно тебя любит. Я чувствовала это в ней снова и снова. Она любит тебя. Она любит тебя так отчаянно. Не поворачивайся к ней спиной…»

Ревик не ответил.

Он не мог.

И всё же, на сей раз почувствовав Галейта, нависавшего над его светом, он осознал, что отталкивает другого мужчину. В те же несколько секунд он запустил руку под выцветшую армейскую рубашку, дотронувшись пальцами, а потом крепко сжав гладкую рукоятку пистолета, закреплённого в кожаной плечевой кобуре.