— Защита от сглаза, или что-то вроде того, — пожал плечами Ожог. — По мнению господ дворцовых чародеев, одержимые способны обращать людей или убивать их, только если полностью видят зрачки жертвы и через них проникают в душу.

Как раз в это время из Лабиринта вышел небольшой отряд — трое старателей и пара носильщиков — все в длинных стеганых халатах, с головами, замотанными в тряпки подобно тарсийским кочевникам. Охранники выставили перед собой длинные копья. Старатели безропотно и привычно отправились в сторону острога.

— Карантин, — пояснил спутнику сержант. — Одержимые проявляют себя в течении двух недель, так рассчитали чародеи. За это время одержимый на кого-нибудь да нападет или, например, изменится, трансформируется по-научному. Терпежу у них не хватает, что ли, натура прорывается. Чужую плоть начинают терзать. Поэтому всякий, кто выходит из Лабиринта, проводит две недели в остроге. На всех вышедших в один день отдельная комната. Некоторые, впрочем, выходят отдохнуть только на пару дней, а потом снова идут на промысел. Чтобы время зря не терять. Специально для них в остроге устроили особые комнаты с ванной. За отдельную плату, конечно. А вот тот, кто желает вернуться в мир, обязан отсидеть полные две недели. Ну, понятно, кроме господ.

— А господа что же? — заинтересовался южанин. — Их одержимость не берет?

— Господа и разведчики, вроде вас, проходят ускоренную проверку. Негоже заставлять ждать занятых людей.

Сержант в который уж раз подметил ту странность, что южанин не знает ни о вредном воздухе, ни об одержимых, ни о проверке на выходе. Как мог кто-то отправить в Лабиринт разведчика, не поведав ему элементарных вещей? Но вслух, понятно, ничего не сказал. Не его ума дело.

***

По просьбе Дамматрика они заглянули в лавку ювелира. Пожилой мужчина, седой, но еще не старик, прямо за прилавком обрабатывал крупный темно-розовый камень на полировальном столе.

— Родолит, — определил Дамматрик. — И неплохой.

— Вы не здешний, — ювелир отвлекся от работы и окинул посетителей взглядом, как бы оценивая на предмет платежеспособности.

— С юга, — расплывчато ответил Искатель.

— Хотите приобрести, что-нибудь?

— Пока просто присматриваемся, — ответил Дамматрик.

— За погляд денег не берут, — согласился мастер и вернулся к полировке.

— А в столице не выгоднее торговать? — спросил Дамматрик.

— До столицы ещё добраться надо, — не прекращая больше работы сказал ювелир. — А места здесь дикие. Выследят, тюкнут по тыкве в тихом месте, или в трактире сонного яда в похлебку кинут. И готово. Крупные перекупщики, конечно, в столице камни продают, но то уже не самый лучший разбор, да и цены там задирают. А знающий покупатель сам сюда приезжает. И уже среди необработанного камня видит, что ему нужно.

Сержант в драгоценностях разбирался плохо. Шлюхам их дарить не с руки, а постоянную подругу он так и не завёл. Но вон та брошь с зеленоватым камешком, пожалуй могла бы сойти за свадебный подарок.

— Сколько она может стоить? — спросил он указав пальцем на товар под стеклом.

— Ваш заработок за полгода, сержант, — ответил ювелир, бросив короткий взгляд на прилавок. — Это хризолит, но довольно редкого для Киеры оттенка. А оправа из чернёного серебра.

— Сколько вы получаете за полгода? — спросил сержанта Дамматрик.

— Если на имперские, сорок монет.

— Думаю, вы могли бы скинуть половину цены, — заметил южанин мастеру. — Оттенок действительно интересный, но хризолит это всего лишь хризолит.

Ювелир улыбнулся.

— Придёте с деньгами, господа, тогда и поторгуемся.

Они вышли из лавки и направились в крепость. Там к южанину присоединились два следопыта, нанятых заранее из местных. У их ног стояли мешки с припасами на две недели пути и многочисленные меха с водой. Южанин получил карту, набросил поверх привычной одежды стеганый халат, перебросил через плечо перевязь, прицепил меч-локоток с ножнами, а потом замотал голову тряпками, да так ловко, точно проделывал это каждое утро. Для человека идущего в Лабиринт впервые, да ещё и не знающего про его опасности, разведчик справился просто отлично. Его сноровка ещё раз убедила Ожога, что он имеет дело с профессионалом. А может южанин с самого начала всё знал, но расспрашивал сержанта и других, чтобы получить независимое мнение? Не исключено. За всем этим скрывалась куча неразгаданных тайн, и только сержантские нашивки не позволяли Ожогу засыпать спутника вопросами ни во время пути, ни теперь.

Весь отряд Искателя снабдили быстрыми эстафетными лошадями со сменой. На памяти Ожога такого здесь еще никто не предпринимал. Как вьючных животных использовали мулов, однажды пригнали караван песчаных горбатых верблюдов, но чаще ходили пешком. На скаковых лошадях ни камней в разломах не углядишь, ни опасность не заметишь. Но Искатель собирался рискнуть, чтобы пробраться как можно дальше.

С этой же целью он очевидно выбрал для входа центральный пролом, за которым были более прямые коридоры и более изученная местность.

После погрузки на запасных лошадей мешков с припасами и мехов с водой, они распрощались.

— Рад был знакомству, — протянул руку Дамматрик.

— Ещё увидимся, надеюсь, — ответил сержант.

***

Искатель вернулся из Лабиринта ровно через две недели, использовав каждую отведенную минуту до последней песчинки в часах. Ожога, как сопровождающего, специально вызвали в сторожку кожанов, чтобы он принял участие в процедуре установления личности.

Три года назад, будучи свежеиспеченным сержантом он присутствовал на инструктаже. Тогда его и других молодых командиров собрали в Клешне, в штабной избе Восточного Командования, что ведало Засечной Чертой и Лабиринтом. Кроме армейских начальников на инструктаже присутствовали люди из Тайного Приказа — кожаны, как называли их военные. Считалось, что называли их так за необычные плащи, напоминающие в распахнутом виде крылья летучих мышей, но ходили зловещие слухи, будто особую проницательность и неестественную силу кожанам обеспечивала человеческая кровь. И вот эти самые кожаны в вопросе пропуска возвращающихся из Лабиринта людей, оказались главнее любого из гвардейских генералов.

"Когда имеешь дело с дьяволом", — говорил инструктор. — "Лишняя страховка не помешает". Вот почему каждый из дворян или государевых разведчиков, что отправлялся в Лабиринт, получал собственный пропуск, а книжечки, содержащие их перечень, хранились у дежурного кожанского инспектора в Молоте и регулярно обновлялись.

И вот теперь сержант мог увидеть воочию, как проходит опознавание. Следопытов под конвоем отправили обычным порядком в острог, а Искателя два стражника привели в сторожку. Выглядел он уставшим, но довольным, а кожа его высохла и стала более темной. Южанин уже избавился от халата с перевязью и тюрбана, но его глаза закрывал чёрный шелковый платок.

Инспектор-кожан выслушал пароль, сверил его с указанным в книжечке. Пароль совпадал. Инспектор взглянул на помощника. Тот показал сторожевой амулет. Амулет не светился. Это означало, что тело человека не захвачено чужой волей. Но тот ли он за кого себя выдаёт? Назвать пароль в сущности может кто угодно. Много ли труда надо, чтобы вытащить пытками нужное слово? Кожанам это известно больше, чем кому либо. Однако парни из Тайного приказа даром кровь из народа не пили, предусмотрели они и такой вариант.

Инспектор заглянул в книжечку и рядом с паролем нашёл вопрос.

— Название скалы, на которой стоит институт? — прочитал он.

Разумеется, ни сам инспектор, ни его помощник, ни тем более сержант понятия не имели, о чём речь. Что за институт такой, что за скала? Предполагалось, что вопрос заранее не был известен и человеку, которого допрашивали, а значит, никакие пытки не заставили бы его проговориться. Нельзя выдать то, чего не знаешь. Если же человек тот самый, то он легко ответит, ибо темы вопросов касались его обыденной жизни.

— Отрезанный Ломоть, — сказал южанин.