— Это где ж такие?
— Аккурат еще три дня по дороге, да потом на восход, — махнула рукой Лиля, — и еще несколько дней в пути. Мы в храм ходили, чтобы Альдонай девочке моей исцеление послал...
— Исцеление?
Лиля ханжески завела глаза к небу.— Альдонай терпеть заповедовал... муж у моей девочки всем хорош, и работящий, и могучий, а только вы ж мужчины, у вас штаны плохо завязываются.
Мужчина понял намек и приосанился.
Да, мы такие! Ходоки и молодцы! Гуляки и удальцы!
— Вот и принес домой моряцкую болезнь. Пришлось нам с девочкой идти к святым местам, молиться, чтобы исцеление нам послали...
— Вдвоем?
— Ты что ж думаешь, я девочку молодую одну отпущу? Хоть и не мать я ей, а все ж — присмотрю по-родственному!
— И как? Вылечилась?
Лиля развела руками.
— Кто ж знает? Муж дома проверит...
Так, слово за слово, и пошла дорога. Лиля расспрашивала, мужчина разливался соловьем, Лари поддакивала. Потом мужичок предложил Лиле полежать в телеге, и та не стала отказываться. Там и уснула на несколько часов, наплевав на всю амортизацию и на попадающиеся кочки.
Потом поспала Лари.
К вечеру все трое остановились на ночлег, и женщины принялись хозяйничать, выкладывая свою нехитрую снедь. Угостить хорошего человека было приятно.
Фарн Дит, так звали крестьянина, ехал в Турон. Порт же!
Вот ежели в хозяйство рыбки вяленой прикупить чай, там дешевле! А еще бы бочечку капустки квашеной, морской... в зиму очень полезно.
В порту всегда можно дешевле взять, опасно, конечно, а только что делать?
Раньше Фарн с сыном ездил, да вот незадача — у старшего жена на сносях, одну не оставишь, рожать со дня на день, а младший приболел.
Кашляет и кашляет... и что делать — неизвестно! И кашель-то сухой, он не отхаркивается... Может, еще и лекарство какое прикупит?Лиля посоветовала растирать грудь и спину барсучьим жиром, а еще сок черной редьки.
Дело несложное — купи редьку, разрежь, сделай в половинке углубление и положи туда мед. Нет меда? Морковный сок накапай, чай, морковка не редкость.
А как выделится сок — пить по столовой ложке каждый час. Можно еще горло пополоскать, свекольный сок с уксусом хорошо для этого идет. Без смотра точнее не скажешь, но может и подействовать. Хуже точно не будет.
Лишайник можно заварить, не всякий, но вот, пармелия... там природного антибиотика—усниновой кислоты аж шестьдесят процентов! Бери, да пользуйся, если знать, как именно!
Фарн выслушал внимательно, и видно было, что не забудет. Повторил несколько раз, покивал. Редька дорого не стоит, морковка тоже не редкость, лишайник повсюду растет, да и барсука поймать можно. А нет, так купить жира.
Только барсучьего?
Лиля сказала, что можно растирать и медвежьим жиром. Вообще, все животные, которые впадают в спячку, подходят. Но барсучий, наверное, лучше будет? Можно и нутряным, если что.
Козий, бараний... но с теми хуже получается.
Фарн покивал и обещал поискать жир.
На женщин он поглядывал с легким подозрением, но был уверен, что в случае чего — справится. Да и то — женщины ж! Бабы! Чего от них ждать?
А и не надо было ничего ждать Лиля хотела только убраться подальше. Ну и погоню со следу сбить, если что.
Нет уже двух бродяжек на большой дороге, есть мужчина на телеге. С женой и матерью. Совсем другое описание, верно?
Нельзя сказать, что в эту ночь Лиля спала спокойно, они с Лари договорились и дремали по очереди, сначала одна, потом вторая, но хотя бы ушли подальше.
Это хорошо.История с убийцами аукнулась спустя день, уже на постоялом дворе, куда они зашли за припасами.
— Говорят, разбойники опять появились, вы осторожнее, — предупредил трактирщик.
— Да что вы! — ахнула Лиля. — Как? Где?
Только разбойников ей не хватало!
— Недавно купец проезжал на ярмарку, в Турон. Охранник посплетничал. Говорит, бабы заманивают, а потом мужики режут...
— Это куда ж? Где такое? — насторожился Фарн.
Лиля едва не скрипнула зубами. Если сейчас он удерет... понять-то можно! Но поди, поищи нового такого же подходящего?
— Это в двух днях пути, — трактирщик махнул рукой туда, откуда они пришли.
Лиля принялась расспрашивать. И верно!
Та история и аукнулась.
Правда, звучало все немного иначе. Якобы, через село прошли две разбитные бабенки, и пока одна глазки строила, вторая со двора гусака свела, да простыню прихватила, хорошую...
Отец и сын решили догнать негодяек и забрать свое добро, но на них напали.
Надо полагать — не меньше четверых мужиков, иначе б не справились... отца сразу насмерть, сына бросили, где упал... нет, не выжил.
Осиротили семьи, негодяи!
Ограбили бедняг, раздели наголо, еще, говорят, и над телами поглумились, едва не на части разорвали...
Лари слушала с ужасом, хваталась за лицо, ужасалась...
Лиля думала, что их никто не свяжет ни с описанием, ни с результатом, Это хорошо.
— А что ж односельчане?— Так посылали к барону, а пока он людей отправил, пока с собаками пришли...
Лиля покивала головой, мысленно улыбаясь.
Получилось!
Они успели удрать, и это — хорошо.
Что ж, теперь их впереди ждет Турон. И там будет сложно.
Но судя по всему, Лари можно доверять. Не до конца, так, наполовину, а лучше — на треть. Двоим женщинам явно будет проще устроиться в жизни, чем одной. А устраиваться надо.
Пока осень, пока зима, пока роды, потом ребенка подрастить надо...
Альдонай, как же домой хочется!
С другой стороны, Турон — порт. Может, туда и вирма- не зайдут, хоть их в Авестере и не любят? Но что-то подсказывало Лиле, что ее будут искать. Надо только набраться терпения.
И жить. Ждать лучше с комфортом, вот, этот комфорт она для себя и обеспечит.
Ативерна, Лавери
Экипаж Иртонов подкатил к поместью Леруа после обеда. Когда Стуан точно будет дома — и проснется. Проспится...
Агентура доложила.
Весь смысл был именно в этом — чтобы Ида понаблюдала за Стуаном и определила — он, или кто-то другой? Вдруг да показалось?
Ида вся дрожала, как осиновый лист. Но Ляля и Нанук ее успокоили. Две громадные собаченции притерлись с двух сторон и принялись лизаться. Потом еще носами полезли, потом решили, что их надо гладить — малышкапочти потерялась на фоне мохнатых туш. Миранда не возражала.
Собаки умные, собаки чувствуют, когда человек боится.
Не их, нет. И не провоцирует на агрессию. Ида боялась встречи со своим темным прошлым, боялась...
В те дни для нее не было надежды и радости. А сейчас — были. И как ж страшно даже на секунду ощутить себя там. В темноте, холоде, в ночи, когда никому до тебя нет дела.
Миранда это понимала, а потому не препятствовала собакам. И сама улыбалась девочке. Уговаривала не бояться, обещала, что они только поговорят — и сразу обратно, в Тараль...
Ида кивала.
В замке ей было спокойно.
Там были люди, которые ее любили и баловали, там у нее была своя комнатка и своя кровать, с белым овчинным покрывалом, там у нее были игрушки — и работа! Да, дело, которому ее учили.
Она не окажется на улице!
У нее было ремесло в руках!
Ее промысел!
У нее была надежда. Да и кто бы узнал сейчас ту замарашку? Страшненькую, оборванную, грязную и голодную?
Девочка в светло-коричневом платье, с двумя тщательно заплетенными косичками и аккуратным чепчиком, с тоненькой серебряной цепочкой на шее (да, и такое есть, Мири и подарила!) производила впечатление дорогой куклы.
Белая гладкая кожа, большие глаза, красивый рисунок губ.-
Вот и поместье.
Миранда выпрыгнула из кареты первой, за ней — Ляля и Нанук, потом последовала Ида.— Иди за мной и не отставай. Если что — зови собак, они кого угодно завалят. Эти зверюги даже кабанов рвут, а уж человека-то! В минуту!
Иду это утешило.
Вот и гостиная.
И ее высочество Джолиэтт, сидящая в кресле с вышиванием.
Зеленое платье, вуаль, заплетенные светлые волосы, перевитые зелеными же лентами, грусть в глазах... из всех украшений — браслет с рубинами.
