Тут правда появилось двое полицейских и они прикрикнули:

  - Не на улице же заниматься любовью!

  Женщина кинула Олегу золотой и заявила:

  - Меня вызывает по сотовому срочно муж! Но мы еще встретимся, обязательно встретимся!

  Олег улыбнулся. Сколько тысяч у него перебывало женщин. И все были довольные. Причем, в чем преимущество быть внешне мальчиком? Другие женщины с ребенком чувствуют себя намного старше, и охотно платят за секс денежки. Что и выгодно, и очень приятно ощущать себя проституткой мужского пола. Ему наверное очень многие завидуют. Очень хорошо когда тебя снимают женщины.

  Ну ладно, давай посмотрим супер город. Например здание, которое имеет золоченные стены и смахивает на корону. Это скажем так, очень круто. Или еще одно сооружение похожее на елку, установленную на Рождество. И при этом на ней игрушек и гирлянд так много, просто безвкусица. И настолько все красиво и познавательно.

  Мальчик немного прибавил ходу, его босые, кругленькие пяточки замелькали.

  Олег смотрел как например, пороли девушку-рабыню. Она была совсем нагая, и еще хлестали мальчишки в шароварах с двух сторон. Несколько десятков человек наслаждалось зрелищем избиваемой кнутом обнаженной рабыни. Некоторые юноши даже совали себе руки в штаны. И это было попросту смешно.

  Олег взял и пропел:

  - Удар, удар, еще удар, еще удар и вот,

  Нагую девушку секут, и могут врезать в рот!

  Да это было забавно. Девушки секли, и били по спине, бокам, и босым пяткам. И смотрелось это весьма выразительно и круто.

  Олег Рыбаченко ощутил в штанах снова эрекцию. Женщина лет тридцати, довольно красивая его поманила. И когда мальчика, причем очень рельефный мышцами подбежал, рявкнула:

  - Ну давай займись любовью со мной!

  Олег кивнул... Женщина откинула тунику и раздвинула стройные ноги. Вечный мальчишка недолго думая вошел в нее, и принялся трудиться. Слышались сладострастные стоны.

  Олег пробурчал:

  - Заплати!

  Она кинула ему золотую монету с портретом императора. Мальчик работал.

  Олег впрочем, вспоминал как он в спецшколе, был осмотрен медсестрами, это было такое яркое воспоминание.

  А еще более яркое, когда он был в Риме, но с небольшим дефектом, когда стал куда меньше и слабее. Вот это было покруче приключение.

  Олег Рыбаченко продолжал подъем. Он повернул вместе с тропой и обошел большое старое дерево. Чтобы дойти до второго пастбища коротким путем, нужно было подняться выше в гору, а затем, обогнув её, выйти на другую тропу. Мальчик шёл уже больше часа. Ферма, где он вырос, оставаясь всю жизнь рабом, сделалась совсем маленькой. Её было хорошо видно, но ребенок брел не оглядываясь. Он никогда не смотрел в ту сторону, когда был в дороге. Так ему больше нравилось: не смотреть и не думать о том неприятном, даже жутком, что оставалось у него позади.

   Ящерицы грелись на гладких камнях. Над травой кружили стрекозы. В тени сосен и лиственных деревьев копошились мыши.

   "В полях широких много дней я тосковал среди коней, среди овец я утра ждал, с козою рядом засыпал", - крутились в памяти Олега Рыбаченко слова пастушеской песенки. Он слышал ее тысячу раз за свою короткую бесцветную жизнь. И он знал еще пару подобных песен.

   Желудок мальчика, почти всегда мучимый голодом, был в этот час спокоен. Ребенок привык забывать о пище, когда её не было. То, что он съел утром, скоро должно было стать далеким воспоминанием. Идти предстояло весь день и всю ночь. Добравшись до пастухов к вечеру, малыш должен был утром вернуться на ферму.

   Птицы пели вокруг, а солнце и лёгкий ветер ласкали теплом густые волосы Олега Рыбаченко. Молчавший почти все утро, мальчик-раб нашел силы, чтобы бессвязно запеть. В звуках грусти, неумело сплетенных из слов, он находил сейчас успокоение. Постепенно песня ребенка стала не такой печальной. В ней появились ноты радости, естественные в моменты безопасности и покоя. Мальчик шел вперед, ничего не замечая. Его ждала усеянная ягодами поляна, прохладная вода у ручья и тайное счастье раба - одиночество.

   У зарослей дикой малины, ребенок остановился. Не переставая напевать, он принялся собирать и есть кисловатые ягоды. Ни что не тревожило его сейчас. Три года назад, еще совсем малышом, он нашел это место, полное стольких удовольствий вкуса.

   Спелые ягоды притягивали темным цветом. Они небыли велики, а заросли были густыми. Острыми шипами защищали они свои плоды. Ребенок старался не поцарапаться. Он вытягивал из зеленого колкого облака одну ягоду за другой. Малина таяла на языке. Разливалась кисловатым соком во рту. Наполняла ноздри сладким ароматом.

   Мальчик переходил от одного куста к другому. Вдруг он почувствовал, как смолкли пестрые звуки насекомых. Чьи-то быстрые сильные руки, пробив кустарник, схватили его. Одна тяжёлая мужская лапа взяла ребенка за шею, а другая до боли зажала рот. Руки резко дернули Олега Рыбаченко. Он ощутил боль от множества наносимых царапин. Треснула старая туника.

   Тело мальчика в мгновение оказалось за кустом. Чужая сила беспощадно пронесла его сквозь колючие заросли.

   Два рыжеватых глубоко посаженных ока впились в лицо перепуганного пленника. Малышу показалось, что торчат они из рыжей бороды. Толстые губы человека плотно сжались. Лицо сделалось ещё более страшным. Весь он выглядел могучим чудовищем, источавшим запахи дыма, пота и горелого мяса. Поверх желто-серой рубахи у него был надет грубый кожаный панцирь с нашитыми роговыми пластинами. На поясе висел тяжелый меч. "Разбойники! - испугался малыш. - Это разбойники!" Сердце его рвалось наружу.

   - Попался, римлянин, - негромко прорычал человек-борода. - Давайте сюда, парни! Быстрее, во имя молний Перуна! Шевелитесь!

   - Как зайца словил. Умеешь, охотник!