А после звонка, когда Акимов всех отпустил, он вдруг приблизился ко мне, опустившись на одно колено. Так и с ассоциировался невольно соответствующий образ. Кольца не хватало.

Да, Галечка, маразм-то всё крепчает…

Уже и свадьбу видишь…

Но все мысли тут же вылетели из головы, стоило ему ко мне прикоснуться.

— Ты как? — уточнил мужчина, разувая меня.

Я даже не сразу поняла, зачем он это делает. Только потом сообразила, что желает осмотреть повреждённую конечность.

— Не надо, всё нормально, — попыталась встать, но тут же оказалась усажена обратно на скамейку.

— Поговори мне ещё тут, — проворчал он, стягивая носок. — Больно? — сжал пальцами ложыжку, и я вскрикнула от пронзившей ногу боли. — Отёка так-то нет, так что должно скоро отпустить. Но лучше давай не будем рисковать, да? Тебе ещё на уроки идти, — отпустил мою пострадавшую конечность и поднялся на ноги. — Я сейчас, — предупредил, взяв направление в сторону кабинета.

Таскающий туда же Маслов инвентарь бросил на меня хмурый взгляд. Ответила ему полным ненависти и отвернулась.

— Алексей, ты закончил? — крикнул в этот момент Артём Николаевич.

— Да, — буркнул парень, занося в кабинет скакалки. — Больше ничего не осталось. Могу я идти?

— Вали, — не очень-то культурно и по-учительски попрощался мужчина, возвращаясь обратно ко мне.

В руках он держал какой-то тюбик.

Всё так же, присел передо мной на одно колено и стал отвинчивать крышку. Уходивший до этого Маслов замер на пороге зала, одарив нашу композицию неожиданно злым взглядом.

— Маслов, — вдруг обернулся к нему Артём Николаевич. — А задержись, пожалуй. Поможешь своей однокласснице доковылять до раздевалки.

Сказал и, не дожидаясь ответа, принялся сам втирать мазь в кожу.

И если ещё секунду назад я собиралась посетовать на судьбу, что мне придётся идти на следующий урок в обществе дражайшего одноклассничка, то сейчас я совершенно позабыла обо всём на свете, почувствовав уверенные, но осторожные прикосновения к ноге. Если описать происходящее одним словом, то я бы назвала это эйфорией. Руки у мужчины, несмотря на используемый крем, оказались слегка грубые и шершавые, но от того прикосновения ощущались особенно ярко.

— Больно? — уточнил между тем Акимов.

Я только и смогла, что отрицательно покачать головой.

Какая боль?! О чём он?! Да пусть хоть сломает мне эту ногу, я не почувствую!

— Ну и хорошо, — отпустил он мою ногу.

Что? Как это хорошо? Ничего подобного! У меня болит! Сильно болит! Мне срочно нужна ещё одна доза его заботливых прикосновений!

Понятное дело, вслух этого я не сказала. Только тяжко вздохнула и согласно кивнула.

— Маслов, помоги девушке, — обратился Акимов к Лёшке. — Докажи, что ещё не все рыцари перевелись в наше время, — усмехнулся и направился к себе в кабинет, больше не обращая на нас внимания.

Одноклассник приблизился и терпеливо дождался, когда я снова обулась, после чего действительно помог подняться и дойти до раздевалки. А вот там…

Вошёл следом, как к себе домой. И нисколько его не беспокоило, что это женская зона.

— Маслов, а ты не офигел ли часом? — возмутилась тут же, повысив голос.

— А что такого? — ухмыльнулся тот зло. — Меня попросили тебя проводить. Вот я и провожаю, — развёл руки в стороны.

— Ты уже проводил. Можешь быть свободен, — парировала в ответ.

— Как? А вдруг ты снова ногу подвернёшь, пока переодеваешься? Упадёшь, головой ударишься? А я потом виноват останусь, что не присмотрел за одноклассницей? — прошёл вглубь раздевалки и уселся на лавочку, вытянув ноги вперёд на всю длину.

А рост у него надо сказать, не маленький — аж метр восемьдесят шесть. В общем, сам по себе длинн, а ум короток.

— Нет уж! Переодевайся при мне! — постановил важным тоном.

Я вот даже не сразу со словами нашлась.

Осмотрелась вокруг в поисках чего-нибудь тяжёлого, но кроме собственной сумки ничего не обнаружила. А сумку жалко портить о голову этого придурка.

— Маслов, я тебя по-хорошему прошу, — проворковала, направляясь к нему крадущимся шагом. — Пошёл вон! — рявкнула, оказавшись рядом, указав рукой на выход. — Иначе я за себя не ручаюсь. Ты меня достал, Маслов. У меня сейчас только одно желание…

Договорить мне не дали, дёрнули за руку, отчего я приземлилась Лёше на колени.

— Да ты совсем ополоумил, козёл?! Отпусти меня сейчас же! — заорала на него, избивая кулаками чужие плечи.

Этот засранец в ответ принялся громко хохотать.

— Галь, ну ладно тебе. Я ж пошутил. Чего ты? Ну всё-всё. Успокойся, — бормотал, уворачиваясь от моих ударов.

В итоге, перехватил руки и прижал к себе.

— Слушай, а я не знал, что ты такая горячая штучка, — подколол меня парень, чем ещё больше разозлил.

— Я тебе сейчас такую штучку покажу, дегенерат ты недоделанный, — продолжила вырываться. — Пус-сти! — запыхтела, чем ещё больше повеселила одноклассника.

Вот сволочь!

Ещё и сильная сволочь!

Как бы ни старалась, вырваться не удавалось, а потому решила попросту завалиться на бок в надежде, что меня отпустят.

Куда там!

В итоге, только себе сделала хуже, так как Лёша фактически теперь лежал на мне сверху. А я к нему спиной. В самой неприличной позе!

— Ого, Добровольская, а ты мне начинаешь всё больше нравиться, — продолжил глумиться над моими страданиями он.

— Я убью тебя, Маслов, если ты меня сейчас же не отпустишь! — пообещала ему, полуобернувшись, и сердито сдула прядь волос с лица..

Вот только вырвусь! И сразу приложу по голове чем-нибудь тяжёлым! Не поленюсь даже к Акимову сходить за снарядом!

— Боюсь-боюсь, — рассмеялся тот, по-прежнему удерживая меня в неподобающем приличной девушке положении. — Не убедительно, Галка, — склонился надо мной ещё ниже, буквально подминая под себя. — Попробуй ещё раз, — предложил негромко мне на ухо.

На этот раз я промолчала, ещё усердней принявшись вырываться. Так и пыхтела с минуту, пока не сдалась.

— Лёш, пожалуйста, — попросила с обречённым стоном.

— Уже лучше, — хмыкнул парень и выпрямился вместе со мной, удерживая меня под грудью.

И именно в этот момент дверь в раздевалку распахнулась, являя на пороге Артёма Николаевича.

Ой, нет. Только не говорите, что он слышал мои последние слова и понял их превратно?

Ещё и поза…

Невольно снова дёрнулась в сторону, желая разорвать хватку Маслова, что на этот раз удалось сделать легко. Тут же отскочила подальше от одноклассника, поправляя одежду и волосы, пока мужчина молчаливо обозревал открывшуюся ему картину.

— Кажется, я просил проводить девушку до раздевалки, а не устраивать тут с ней частные встречи, — холодно произнёс он, обращаясь к Лёше, а после взглянул на меня.

От его взора аж вздрогнула. Столько стужи в нём сквозило. Будто неживой.

— Чтобы через три минуты вас обоих здесь не было, — добавил сухо, развернулся и ушёл.

Мне же прям до слёз обидно стало.

— Это всё ты, Маслов! — сорвалась я на одноклассника. — Он же теперь думает, что мы здесь, с тобой… Сволочь ты, Маслов! Убирайся! — стащила с себя кроссовок и запульнула им в парня.

Тот едва успел увернуться.

— Боже, Добровольская, и ты тоже запала на него? — скривился он.

— Да причём здесь запала?! — закричала. — Пошёл вон, придурок! — запустила вторым кроссовком.

— Да ладно. Видел я, как ты на него слюни пускала, пока он тебе ножку лечил, — проговорил голосом, будто с ребёнком сюсюкался. — Знаешь, Добровольская, а я думал, ты другая, — заявил уже серьёзнее. — Ты же… оказалась такая же, как все. Что? Захотелось взрослой любви? — приблизился ко мне вплотную.

Едва удержалась, чтобы не отступить. Только я не собиралась показывать ему свою слабость.

— А если даже и так, то что? Завидуешь, что не тебя выбрала? — отозвалась я ядовито в ответ.

— Да больно надо, — осмотрел Лёша меня брезгливым взглядом. — На второсорт не ведусь. С другой стороны… — склонился ниже ко мне.