— А маги… те маги, что были ранены. Что с ними стало?
Колдунья дрожала от волнения, вглядываясь в лицо Председателя Совета. Что он скажет? Что стало с Филом? Она уже не могла больше ждать и вся ее смиренность судьбе, покорность, с которой она входила в этот зал, вмиг слетела — девушка чувствовала огромное желание узнать, что стало с ее любимым. Ее больше не устраивали недомолвки, и недоуменные переглядывания дознавателей, когда она задавала им этот вопрос.
— Маги? — переспросил Председатель. Он стал перелистывать листы дела, а у колдуньи замерло сердце. — А-а-а, вы про Фила Гоннери и Дамира Лерро?
Девушка закивала головой. Она никогда не слышала полных имен и тем более фамилий магов, но ее сердце подсказывало, что это были они.
— Они сейчас лежат в госпитале имени Парнаско… — продолжил говорить судья, сверяясь с записями.
— Они живы?! — перебила его девушка и по ее щекам покатились слезы счастья.
Ее сердце стало свободно от вины и теперь, узнав, что ее любимый будет жить, она могла спокойно умереть, без сожаления она могла ступить на эшафот и, улыбнувшись палачу, расстаться с жизнью.
Все эмоции, которые она сдерживала долгие недели, выплеснулись наружу. Она сначала тихо, а потом все громче повторяла одно единственное слово: «Спасибо».
Колдунья, нет, не так, девушка уныло брела по улицам чужого города, не замечая ни холода, ни леденящего ветра, ни покрытых корочкой льда луж — на улице уже была поздняя осень. Прохожие кутались в плащи, недоуменно смотря на нищенку в грязном ободранном платье, сжимающей в руке монеты. Но ей не было холодно, точнее она не замечала холод. В ушах девушки до сих пор звучал приговор Совета магов, что поверг ее в шок: «навсегда запечатать магическую энергию. Выдать десять серебряников и отправить восвояси. Пускай живет, как обычные люди, искупает грехи своими страданиями». Теперь она была никто. Пустышка. Нищенка.
Мысли бывшей колдуньи были в прошлом. Она до сих пор чувствовала жар казни, эту нестерпимую разрывающую на части боль, когда хочется закричать, а голосовые связки не в силах издать и звука, когда чувствуешь, что из тебя вырывают жилы. Она помнила ту боль, которая разрывала ее на части и секунды казались целыми столетиями, а после, всепоглощающую пустоту в душе. Пустоту, которую никогда не чем не возможно будет заполнить. Пустоту, из-за которой чувствуешь себя калекой, что в одночасье лишили зрения, слуха и голоса. Миг — и ты погрузилась в непроглядную мглу, в пучину отчаянья и боли.
Лучше бы ее убили. Лучше бы заставили гнить в тюрьме, чем поступили так жестоко. Лучше бы…
Девушка остановилась, разжала грязную ладонь с красными отметинами, которые остались, когда она сжимала до крови кулаки, пытаясь стерпеть боль. А ее ногти? Эти неопрятные огрызки даже неудобно назвать ногтями. Колдунья посмотрела на серебряные монеты. Милость Совета… Ха, да ей не нужны эти жалкие подачки! Она, размахнувшись, выкинула эти жалкие монеты. Вмиг на звон упавших денег сбежались попрошайки и быстро загребли нежданную добычу.
Ей ничего не нужно. Ей больше ничего не нужно. Ее жизнь уже ничто — одно жалкое существование.
Девушка упала на колени. Может ей броситься под повозку или прыгнуть с обрыва? Она уже была готова умереть, там, на суде. Готова, чтобы ее растерзали на части блюстители закона, гонимый ею народ, вступить на эшафот с честью, как подобает настоящему магу. А сейчас? Сейчас она была похожа на жалкую нищенку.
Она даже не могла плакать — у нее больше не осталось слез. И сердце больше не болело, казалось, будто оно умерло.
Вдруг девушка услышала приближающиеся шаги и до боли знакомый голос, остановившись рядом с ней, сказал:
— На улице холодно и если будешь так сидеть, замерзнешь. Давай вставай, а то поднять тебя, я сейчас не в состоянии.
Сердце девушки мгновенно ожило, оно бешено забилось, готовое вырваться из груди, а щекам стало нестерпимо жарко. Она подняла голову и увидела улыбающегося Фила, который протягивал ей руку. Его вторая рука была на перевязи, а голова забинтована. На его плечах был накинут серый шерстяной плащ.
Фил протягивал ей руку, несмотря на всю боль, что успела причинить ему колдунья. Он все равно пытался ей помочь. Почему?
Девушка неуверенно протянула руку в ответ. Фил с невероятной силой поставил ее на ноги и бывшая колдунья, не теряя мгновения, прижалась к магу. Как она об этом мечтала, сидя в холодной камере: обнять любимого, почувствовать тепло и биение его сердца. Но сейчас, прижавшись к магу, она через несколько мгновений быстро отпрянула, услышав еле сдерживающийся стон Фила.
— Прости… — чуть не плача сказала девушка, не зная как себя вести. Она не хотела делать ему больно.
— Ничего, — через силу улыбнулся Фил. — Все в порядке.
Он, неуклюже сбросил с плеч плащ и, морщась от боли, накинул его на плечи девушки.
— Слушай, — продолжил говорить маг. — Тебе ведь некуда идти. Ведь некуда? Так вот, я предлагаю пойти ко мне. Поживешь, придешь в себя. Ну как?
Девушка не знала что ответить. Как она могла пойти к нему после всего того, что сделала? А может… Девушка, не веря, смотрела на свой луч света. Луч света умоляюще строил глазки, изображая милого щеночка.
— Ну, пожалуйста, — молил он. — Нельзя отказывать больному человеку в просьбе, тем более, когда этот больной сбежал из госпиталя и его разыскивают по всему городу злые медсестры. Кто будет за ним ухаживать и охранять от посягательств этих коварных женщин?
Девушка неуверенно кивнула и слегка улыбнулась, увидев, как искренне обрадовался Фил. Ее сердце пело, а будущее уже не казалось столь мрачным.
— А все же, после всех этих приключений, ты мне скажешь свое имя?
Девушка улыбаясь, прошептала:
— Лира.
— Красивое, — довольно произнес маг. — Ты хорошо поешь?
Девушка отрицательно покачала головой.
— Нет, я совершенно не умею петь…
Вдруг ее прервал Дамир. Второй маг подлетел к ним, ловко маневрируя между прохожими. В отличие от Фила он выглядел намного лучше, только его левая нога была загипсована.
— Ненавижу целителей из госпиталя, — пробурчал он. — Этих напыщенных индюков, которые не могут даже залечить простой перелом. Хотя твердят, что самые лучшие из лучших. Ха, плевал я на их рекомендации.
— Дамир, — обреченно вздохнул Фил. — Ты же сам целитель и, если не забыл, работаешь в том же госпитале. И вообще, возьми костыли, тебе нельзя напрягаться.
— Одно дело это самому лечить, а другое, когда над тобой издеваются другие. Нет, это просто невыносимо! А на костылях неудобно. И нога внутри гипса жуть, как чешется. Вот придем домой и буду сам себя лечить. Достала помощь всезнающих «специалистов»!
— Хочешь опять отключиться на пару недель? — засмеялся Фил. — А что же скажет Азель? Он тебя больше в отпуск не отпустит.
Дамир обижено скрестил руки, недовольный упоминанием имени своего начальника. Вдруг он посмотрел на девушку долгим оценивающим взглядом, и Лире опять стало не по себе, показалось, что Дамир никогда не сможет отпустить ее ту роковую ошибку — простить за то, что из-за нее чуть не умер его лучший друг.
— На костыли вставай, — нравоучительно протянул Фил, потянув Дамира вниз. — Тебе нельзя сейчас тратить энергию, и так уже чуть себя до смерти не довел, специалист.
— И не надейся от меня отвязаться, — вдруг усмехнулся раненый целитель, но все еще недоверчиво сверлил девушку взглядом. — Я тебя с ней, одного не отпущу, а то еще съест, упырица. И ты, кстати, должен, находиться под наблюдением своего лечащего целителя. А тебе напомнить, кто им является?
Осеннее солнце лениво спряталось за тучами. По улице медленно шла девушка с двумя магами. Дамир ковылял на костылях сзади, и Лире с Филом постоянно приходилось его ждать. Целитель костерил это орудие пытки и очень заботливого доброго друга, а тот лишь шутливо давал советы для лучшего применения костылей, даже предлагал написать инструкцию. Дамир рычал сзади и пытался прибить костылями друга. Девушка все время улыбалась, слушая шутливые переругивания друзей. Так весело ей еще не было никогда. Так Лира и осталась с этой неугомонной парочкой. Постепенно Фил вернул девушку к жизни, научил чувствовать прелесть каждого дня, встречать с улыбкой каждый рассвет, а бывшая колдунья поняла, что чтобы искупить свои грехи, должна жить. Хотя признаю, поначалу ей было очень трудно — она никогда ничего не делала без магии. Но ей грех за это жаловаться, ведь все же судьба была к ней благосклонна — она встретила свою любовь, обрела родной дом и новых друзей. Да и хоть девушка лишилась своей магической силы, все равно жила намного дольше обычных людей, ведь независимо от печати магия также текла в ее жилах, просто бывшая колдунья ею не могла толком воспользоваться.
