– Ну все, брат, ты нарвался. С тебя теперь точно причитается угощение.

Гарб рассмеялся в ответ:

– Вы про это полорогое парнокопытное животное? То-то я думаю, что вас сюда обычно невозможно заманить, а тут вы собрались в избыточном количестве. Эта туша не для вас. Это подношение для духов.

– Кого ты хочешь обмануть? – с вызовом в голосе крикнул из-за спины вождя седовласый гоблин лет сорока на вид. – Духам не приносят в жертву ничего крупнее кур!

– Да, – поддержал его вожак. – Что-то ты темнишь, брат!

– Слушайте меня внимательно! – рассердился Гарб. – То, что ты мой брат и главный в деревне, еще не дает тебе права чего-то от меня требовать. Остальные вообще никто. Еще раз тут увижу без важного дела – применю суровое наказание. А сейчас пошли прочь!

Для пущего эффекта ловец духов нашарил в полумраке сеней шаманский посох и потряс им перед скривившимися мордами. Посетителей как ветром сдуло. Хотя, убегая, братец крикнул что-то обидное и добавил, что Гарб еще пожалеет. Как обычно не придав значения его словам, шаман подошел к быку и сочувственно посмотрел на него. Бычок, завидев внимание к своей особе, радостно мыкнул, требуя корма.

– Ну что, пострадавший от орочьего произвола, пошли.

Гоблин вывел беднягу за ограду и стал ждать, пока тот пощиплет травы и утолит голод. Жертве голодать не следовало, ведь Бурбалка просил именно жирного быка. Конечно, вряд ли бы животное отощало до утра. Только Гарб не был опытным скотоводом, так как обычно имел дело только с жертвенной птицей, и рисковать не имел никакого желания. Сторожить бычка пришлось до темноты. За время ожидания шаман успел с пользой провести время: перезарядил ловушки и провел пару магических обрядов. Уже стало смеркаться и на небе взошла полная луна, когда насытившийся бык решительно направился обратно во двор.

– Э, нет! Нам с тобой не сюда! – воскликнул шаман, когда животное попыталось прилечь прямо возле ограды.

Бык повернул голову и – Гарб был готов в этом поклясться – посмотрел на него разумными глазами, в которых застыло вопросительное выражение. Гоблин опрометью бросился в дом. Идеальное время для жертвоприношения приходится на полночь, и шаман не хотел упустить возможность. Он похватал шаманские причиндалы, затолкал их в недавно приобретенную торбу и повел быка к жертвеннику. Бычара с трудом протиснулся в узкий для него проход, ведущий к алтарю. Подталкивающий его Гарб утер струящийся по морде пот и перевел дух. Еще предстояло многое сделать, а до полуночи времени оставалось всего ничего.

Сложно ли опытному гоблинскому шаману принести в жертву быка крупных размеров? Достаточно, если вспомнить, что рост первого не превышает четырех с половиной футов, а высота второй в холке навскидку составляет почти шесть.

– Чтоб тебя, – буркнул Гарб, почесав затылок.

Он решил сначала приготовить все для жаровни, а уже потом думать, как зарезать подношение духам. Пошарив лапой в торбе, гоблин сделал удивленные глаза. Они еще больше округлились, когда увидели, что внутри сумки ничего нет. Маска, тамбурин, ароматические травы, запачканный запекшейся кровью старый шаманский балахон – все исчезло. Пять минут назад вещи были на месте, а теперь в недрах сумки царила пустота.

Дырявой торба не выглядела, поэтому выпасть из нее ничего не могло. Гарб зажмурился, ущипнул себя, взвизгнул от боли и еще раз заглянул внутрь – отвратительно пусто.

– Требуется чар! – пробормотал шаман, все еще не веря своим глазам.

Подскочив, будто его ужалила песчаная гадюка, Гарб побежал в дом за посохом. Прибегать к помощи чаров, как коротко называют зачарованные магические предметы, – нормальная практика для колдунов, не до конца доверяющих внутреннему зрению. Этот посох зачаровывали куда более опытные мастера, и шаман не стеснялся им пользоваться в сложных случаях. Однако сейчас даже волшебный предмет не помог выявить в торбе или возле нее следы магии.

– Появись! – скомандовал гоблин сумке.

Эффекта это не возымело, как, впрочем, и команды «отдай!», «верни, пожалуйста!», «эй!», «дрянь!», «скотина!» и другие, менее цензурные. От безысходности и волнения Гарб вошел в транс без всяких приспособлений. Мир духов поприветствовал шамана обычным пронизывающим холодом. Если раньше от стужи спасала жаровня, то теперь никакого источника тепла поблизости не было. Удивленный гоблин огляделся. Пустынный пейзаж, отдаленно напоминающий окрестности дома Гарба, по-прежнему не радовал глаз. Вокруг ни души. Если не считать, конечно, величественного минотавра, появившегося на месте жертвенного животного.

Гигант стоял, опираясь на боевой топор, а на его морде застыло пресловутое презрительное выражение, всегда возникающее у минотавров при виде незнакомого представителя другой расы. У великана отсутствовало одно ухо, а секира подозрительно напоминала ту, которую орк настойчиво пытался всучить Гарбу. Мышцы под коричневой кожей рогатого бугристо перекатывались, внушая мысль о бесполезности сопротивления.

– Ну, колись, портовая крыса, за каким морским чертом ты меня сюда притащил, – молвила громадина.

Жесткое, даже грубое произношение сонорных согласных звуков всеобщего языка выдавало, что родным для говорящего является кутарский – язык минотавров. Но молодому шаману вдруг стало не до подобных языковедческих тонкостей.

От страха у Гарба душа ушла куда-то пониже спины. Он мягко осел на землю, колотясь словно припадочный. Зубы сами собой принялись отбивать походный марш одного легендарного клана дворфов. Те бородатые коротышки научились делать до ста сорока шагов в минуту во время дневных переходов, так что челюсть гоблина щелкала довольно интенсивно.

– Я помогу тебе, козявка, – сказал минотавр, увидев, что толку от трясущегося шамана не добиться. – Ты меня привел сюда, чтобы скормить какому-нибудь прожорливому гоблинскому демону. Я считаю, что это будет не совсем правильно. Ты со мной согласен, малек несмышленый?

Гарб сейчас был готов согласиться на что угодно, поэтому робко кивнул.

– Это уже радует, – доверительным тоном сообщил минотавр. – Обожаю, когда со мной соглашаются по доброй воле и без пыток. Уясни себе: я, вообще-то, против, когда меня, прославленного капитана королевских кровей, вот так запросто пытаются зарезать, как обычного барана. Усек, кальмарий корм?

Шаман активно закивал. В этот момент пространство сбоку от полорогой особи королевских кровей слегка сгустилось, чтобы через секунду рассеяться в виде уже знакомого беспокойного и очень голодного духа.

– Вот те раз! Каввель Исс-Брестон! Какими судьбами в этом захолустье?

– Что здесь делает эта тварь? – игнорируя духа, спросил минотавр у гоблина.

– Ну, он… то есть, Бурбалка… Это самое… Пришел и… – замялся Гарб.

– Ты что, собирался принести меня в жертву ему? – ужаснулся минотавр.

– Ты что, собрался принести мне в жертву его? – почти в тон минотавру отозвался Бурбалка.

Гарб сообразил, что терять уже нечего, потому что он влип по уши. В таких случаях у гоблинов принято либо убегать, либо драться до последнего.

– Ты просил быка, я и купил быка! – на остатках храбрости пискнул шаман, выбрав второй вариант.

– Опять хотел съесть быка? – недобрым тоном уточнил минотавр у духа.

– Ты ж знаешь, мне постоянно не хватает хавчика. Олифантов в этих краях не водится, вот я и заказал, че покрупнее, – дух явно оправдывался, и Гарб подумал, что шанс на спасение еще есть.

– Проклятье! Если бы я не был скован некоторыми условностями, кое-кто уже не досчитался бы черепа, – заявил Каввель. – А кое-кто другой почувствовал бы себя очень неуютно. – Минотавр недобро посмотрел на духа, но гоблин тоже на всякий случай вжал голову в плечи.

– Да ладно тебе! Хорош дуться! – примирительно заговорил Бурбалка. – Нам сейчас все равно нечего делить, так зачем ругаться? Заморочку разрулили, резать твою тушку никто не будет, шаман найдет мне другую скотинку помельче…

Каввель еще раз скорчил мину, полную презрения.