— «Так трудно порой говорить. Слова, вроде, все продуманные и даже интонация подобрана верно, но всё равно сказать трудно. Почему? Подойди и скажи, нет ничего проще! Конечно нет, ведь не ты, дорогой советчик, что-то не то сделал, не то сказал, обидел да и захотел рассказать, что у тебя на душе. Не зря говорится, что на словах мы все герои. Попробуй, докажи свои слова, а потом уже советы раздавай. Да даже после доказательства, даже после того, как твои слова подтвердились, люди-то разные. У них у всех свой неповторимый характер и образ мысли. Да, случается, порой, что те или иные черты повторяются, да только всё равно ничего точно для одного человека не скажешь и не докажешь. А проблемы по прежнему остаются, а сердце по прежнему будет болеть, когда представлю её рядом с другим…» Замудрили тут, тебе так не кажется?

— А сердце по прежнему будет болеть…

— Сходи к доктору, тоже проблему нашёл. Так, стоп. Адриан, ты меня опять не слушаешь?! — шатен возмущённо посмотрел на своего вновь отправившегося в мир грёз друга. — Думаешь так легко всякие смазливые тексты читать одному?

— Ничего они не смазливые. Тебе так одному только кажется. Между прочим автор дельные слова говорит.

— Тоже мне советы. Размышление из оперы «быть иль не быть». Ещё бы музыку клёвую написал — то норм, а так. Да как за это деньги даже можно брать? Это же насилие над мозгом!

— Друг мой, это пища для твоего мыслительного центра…

— Посижу на диете, и знаешь… — но парень его больше не слушал. Мысли его уже летали в другом направлении, и так было всегда. Разве объяснишь нынешнему поколению всю прелесть подобных рассуждений, забот и тревог. А ведь читая одну из подобных книг рано или поздно находишь ту или иную черту главного героя, которую можно отнести к себе, и продолжаешь вникать в смысл написанного, чтобы лучше разобраться в себе и в своих собственных чувствах.

Адриан уже и не помнит, когда такие рассуждения стали затуманивать его разум. Возможно вся суть в весенней меланхолии, что могла так внезапно нападать на тебя и долго не отпускать из своих чар. Да и не было нужды от неё избавляться, особенно в такие дни как этот, когда сидишь в окружении зелёных крон деревьев, слышишь лёгкую песню ветра, смешанную с пением птиц. Даже суматоха города не в силах помешать. И когда ты весь такой расслабленный, вроде бы слушаешь своего друга, но в тоже время и нет, тебе говорят:

—…иди и признайся!

Столь уверенные и слишком часто слышимые слова выводят из транса подобно ведру с ледяной водой.

— Я и пытаюсь! Ты сам свидетель тому, насколько глупо заканчивалась каждая попытка.

— Блин, не усложняй ни себе, ни мне жизнь. Бро, просто забей. Не твоё это.

— Я не могу! Если я это не сделаю, сделает кто-то другой! Нельзя так рисковать! Мы должны это сделать!

— И почему это «мы»?

— Ты же мне поможешь?

— Я… У меня есть выбор?

— Определённо нет. И так, мы поступим следующим образом…— Снова в голове возникает идеальный план, но как только дело доходит до реализации, даже самый продуманный, — все такими были — с треском проваливались и всего по одной причине:

— Адриан, только не сморозь глупость на этот раз.

— Не буду, — уверенно отвечает, как и всегда, парень, и уже не единожды слышит в ответ: «Ты так и в прошлый раз говорил». Казалось, не меняется совсем ничего, но это лишь на первый взгляд. Для такого человека, как Адриан, каждая попытка рассказать девушке о своих чувствах, заставляет быть уверенным в то, что он ни капельки её не достоин, но каждый раз на новую попытку его толкают искреннее и сильное чувство — любовь.

— Но сначала отдадим это «творение» на растерзание другим влюблённым сердцам, — помахал в руке перед носом друга шатен, прежде чем встать с пледа.— Я в библиотеку, а ты давай убери здесь.

— Без проблем. Тем более ты достоин больше поболтать с той привлекательной девушкой, — с ухмылкой произнёс парень, взглядом из-под чёлки провожая друга.

— Чёго сказал?! Ничего подобного! Адриан, тебе жить надоело! Я не испытываю к Алье ничего подобного, что бы болтать с ней! —вспыхнул Нино.— Делать мне нечего, — фыркнул шатен, и гордо поправив и без того ровно сидящую на голове кепку, отправился в сторону белокаменного здания.

— А я ведь даже имя её не называл, да и тем более ни на что ни намекал. Чего он так вспылил? — Агрест с недоумением посмотрел в сторону важно идущего товарища, прежде чем приступить к собиранию пледа. «Может быть он тоже влюблён и просто боится этого признать? Вот трусишка, — улыбнулся от своих мыслей блондин, — а я ведь тоже не сразу этого и признал. Думаю, Алья неплохая девушка. Нет, что за глупости, Маринетт точно не будет дружить с кем попало. Она не такая, хотя руку помощи предложит всем. Невероятно добрая, чуткая, милая, забавная…» — каждый раз, когда он начинал думать о ней, щёки вспыхивали огнём, а сердце ускоряло свой ритм. Казалось, кровь приливает ко всем частям тела, и очень изящно огибает мозг, потому что думать рядом с ней было просто не посильной для влюблённого паренька ношей. Может в этом и была проблема, но Адриан старался её избегать, говоря себе, что он просто несобранный. Вроде в причинах разницы да и нет, но только не у Агреста. Мельчайшее несоответствие с обще принятыми нормами, для него, — известной модели — равно прямая дорога в мир «неудачников и бездарей». Поэтому он и пытается точно рассчитать время, место, попытаться настроить образ мыли и красиво, чувственно и натурально признаться девушке в своих чувствах.

— Адриан, я только что видел Маринетт. Давай, шанса лучше и не представится! Она как раз сидит в читальном зале! Места романтичнее, прекраснее и бла-бла критериям не представится! — тяжело дыша, тараторил Нино. У блондина с каждым предложением глаза увеличивались, а губы изгибались в чём-то на подобии улыбки какого-то сумасшедшего.

— Но я не готов! —наконец выпалил Адриан. — На мне нет костюма! Духи! Ты меня нюхал? На, проверь!

—Хех, нет уж спасибо, — Нино оттолкнул от себя наступающего и буквально запихивающего ему в рот рукав рубашки друга.—Иди, герой-любовник! Ты шикарен! — просто заявил шатен, тихо добавив: —В прочем, как обычно.

— Я не могу. Ты посмотри на меня… — кареглазый, полностью смирившийся со своей тяжелой участью, толкал блондина в сторону библиотеки.

— Я пошутил. Просто пойдём возьмём книгу.

— Д-да? Зачем так пугать. Ладно, идём. Э, Нино, я и сам могу идти.

— Да? Ну иди! — с силой чуть ли не швырнул его парень в кепке.

Бросив на товарища сердитый взгляд и встряхнув, отвернувшись от него, головой, поправляя чёлку, Адриан спокойно направился в сторону небольшого, одноэтажного, выложенного белым камнем, здания.

Как только Нино стал идти со своим другом вровень, блондин улыбнулся и произнёс:

— Не плохо будет остаться в читальном зале, так не думаешь?

— Можно. Заодно и Маринетт в конце концов признаешься…

— Не думаю, что нам удастся её теперь там застать.

— Если получится, признайся.

— Да не будет её, успокойся.

— Спорим? — с ноткой надежды спросил шатен. Сказать по правде, помогать своему хоть и лучшему, но влюблённому другу занятие не из лёгких, и уже порядком надоело каждый раз либо объяснятся за друга, либо глупо улыбаться и уводить с людских глаз через чур увлечённого странными рассуждениями в слух друга. Нино прекрасно помнил один из таких случаев, когда застав синеглазую возле класса, в котором должен был быть урок, Адриан вместо трех обычных слов, устроил целую лекцию о бабочках. Вроде его мотивы были ясны. Любовь аля «полёт бабочек». Если бы. Ох, если бы. Но зачем в свой доклад впутывать и философские вопросы?

— Маринетт, я хотел тебе сказать, что…— сердце стало биться сильнее. Щеки начали краснеть, и казалось, ещё мгновенье и он избавит себя от этой ноши. — Хотел сказать, что… — язык сам собой заплетался, а в горле появился комок. Становилось ужасно жарко. И тогда уже готовый признаться в своих чувствах парень… увидел бабочку, пролетавшую за окном в конце коридора, и с этого момента всё и началось: — Хотел сказать, что гусеница строит кокон. Но зачем ей это делать? Чтобы стать бабочкой и лишь несколько дней насладится красотой этого мира! Она могла бы и просто ползать по миру, но она стремится к нечто большему и поэтому теряет минуты своей драгоценной жизни за работой. Так давайте поможем бабочкам! Запрём их в банках и сами покажем им мир!