Рэннальф тоже без особой радости воспринял предложение провести встречу в его замке. Поскольку у него не заладилась семейная жизнь, он просто не хотел лишний раз появляться дома, но согласился, так как считал это своим долгом. Сейчас по дороге домой он жестоко жалел об этом. Когда он находился далеко от дома, дела не казались ему такими плохими. Письма Кэтрин, хотя в них сообщалось только о детях и хозяйстве, были пронизаны заботой и участием.

Сэру Эндрю Фортескью было позволено войти в покои леди Кэтрин. Его взгляд рассеянно остановился на хозяйке. Безусловно, она прекрасная женщина, а сегодня, нарядная, с вплетенными в аккуратно уложенные волосы жемчужными нитями и накидке серебристо-голубого шелка, струящегося вокруг ее хрупкой фигурки, и впрямь похожа на ангела, как ее называет Мэри. Жаль только, что она так бледна, в ней так мало жизни!

— Госпожа, я весь день не могу сладить с Ричардом. Вы знаете, как он относится к отцу. Он просто горит желанием его встретить. Вы позволите нам это сделать?

Едва заметная улыбка коснулась губ Кэтрин.

— Да, конечно, но не выезжайте за границу владений и возьмите с собой двадцать-тридцать вооруженных воинов. Не думаю, что эта предосторожность необходима, но мужу не понравится, что мальчик без охраны.

— Спасибо, госпожа.

— Подожди, Эндрю. Ричард делает успехи, не правда ли?

— Да, безусловно. Он успевает так же хорошо, как любой ребенок в его возрасте, а может, и лучше, он сорвиголова.

— Я знаю. Однако не сердитесь на него за резвость и мальчишеские проказы! — Лицо леди Кэтрин светилось искренней материнской заботой. И вдруг оно напряглось и побледнело. — Только не рассказывайте его отцу об этом.

Сэр Эндрю был изумлен, насколько его хозяйка боится своего мужа. Он замялся, а потом осторожно спросил:

— На некоторые проделки можно закрыть глаза, но что мне сказать о хромоте буланого боевого коня? Да и люди придут жаловаться из-за убитого барана.

— Я уверена, что Ричард сам расскажет обо всем, так было бы лучше. Вчера вечером я ему об этом напомнила, он обещал, что не подведет. По крайней мере, сегодня мы могли бы подождать. Если он не сознается, то и завтра не поздно обо всем рассказать.

— Очень хорошо. Я… — Эндрю запнулся, когда вошла Мэри, по-особому причесанная и очень хорошенькая. «Вот, — подумал он, забывая, что собирался сказать, — настоящая красота. Возможно, черты ее лица не так совершенны, как у леди Кэтрин, но такой же замечательный характер, сочувствие к людям…»

Леди Кэтрин поняла причину замешательства молодого человека и тихо улыбнулась.

— Вы — что? — осторожно вернула она юношу к реальности.

— Я… я… ах да, я люблю мальчика. Я бы не хотел огорчать его, но мужчину портит всепрощение. — Он оглянулся, и Мэри покраснела под его взглядом.

Кэтрин слегка нахмурилась.

— Я верю, что вы искренне хотите ему добра, и я не желаю испортить его. Настоящее зло, которое он сделал, должно быть выявлено, и, если нашего наказания окажется недостаточно, его сурово накажет отец. Я хочу, чтобы признание исходило от него без всякого принуждения. Вы лучше пойдите за ним прямо сейчас. — Печальная улыбка опять коснулась ее губ. — Если вы задержитесь, то, похоже, он ускачет один и на самом деле вызовет гнев лорда Соука.

Сэр Эндрю тут же встал, но в дверях обернулся и встретился взглядом с Мэри. Кэтрин вздохнула. Вот еще волнения! Кэтрин посмотрела на свою приемную дочь и заметила, что девушка еще больше смутилась. Ну что с этим делать? Притяжение между молодыми людьми упорно росло, вопреки всем попыткам его пресечь. Мэри созрела для замужества, ее хоть сегодня можно выдавать замуж, но на все попытки поговорить на эту тему Рэннальф только отмалчивался. Кэтрин не понимала: то ли он просто не мог на что-то решиться, то ли не хотел давать приданое девушке.

Усложняло дело и то, что сэр Эндрю не просил руки Мэри открыто. Правда, он был младшим из сыновей и не имел ничего, кроме доспехов и коня. Поэтому он должен был ждать, пока отец или сюзерен найдет для него невесту с приданым. У Мэри тоже ничего не было, а ее мать была прислугой, которую Рэннальф периодически брал в постель между первым и вторым супружествами. Если бы Эндрю попросил руки Мэри, у Кэтрин было бы основание идти к Рэннальфу и требовать, чтобы он как-то устроил будущее девушки.

Если бы она имела влияние на мужа, дело легко можно было бы разрешить. Она с радостью выделила бы часть дохода от Соука, если бы Рэннальф заупрямился из-за денег. Главное — устроить судьбу Мэри. Если бы у Мэри было приданое, думала она, Эндрю просил бы ее руки, а приданое не обязательно давать сразу. Они могли бы жить в Слиффорде, пока Эндрю обучает Ричарда. Позже, когда обстановка в королевстве наладится, если только это вообще когда-нибудь случится, Эндрю может стать смотрителем одного из замков.

Мэри тоже думала об этом, но мысли ее были куда менее унылыми. Она чувствовала мало доверия или привязанности к отцу, но вера в то, что Кэтрин способна совершать чуть ли не чудеса, была безгранична. Она не знала, как это может произойти, но была убеждена, что леди Кэтрин выполнит ее заветное желание.

У сэра Эндрю было значительно меньше оснований надеяться на чудо, и он не рассчитывал на помощь Кэтрин. Он не сомневался в том, кто настоящий хозяин Слиффорда Если бы он намеревался просить руки Мэри, то пошел бы к лорду Соука. Но он не знал, стоит ли пытаться. Дело было не в том, что он недостаточно любит Мэри и хочет проверить свои чувства временем, или так жаден, что выжидает, пока станет известно о ее приданом. Сэра Эндрю беспокоило одно: есть ли у него хоть малейшая надежда на успех. Хотя Мэри и была внебрачным ребенком, но считалась дочерью лорда Соука, и граф Соук мог подыскать куда лучшего жениха. Множество мелких баронов хотели бы жениться на ней даже с пустяковым приданым, чтобы заручиться благосклонностью и влиянием лорда Соука.

Ричард, ехавший верхом, болтал без умолку, но Эндрю только бормотал «да» и «нет» и слушал вполуха. Нет, лучше ему помалкивать. Если лорд Соук узнает о его желании, он может лишить его места. Даже если он не женится на Мэри, то по крайней мере сможет смотреть на нее и беседовать с нею, а там — как Бог рассудит. К тому же сэр Эндрю по-настоящему привязался к своему шаловливому воспитаннику. Оглушительный крик прервал его мысли.

— Папа, папа!

Мальчик освободил ноги из стремян и потянулся к Рэннальфу, ловко избежав поддержки сэра Эндрю.

— Ричард, Ричард! — в тон ему закричал отец. Он схватил сына, отвернув щит, чтобы не сбросить мальчика на землю. — Ты когда-нибудь научишься соблюдать приличия? Ты слишком взрослый для таких штучек!

— Тебя так долго не было!

— Если ты будешь так душить меня, я скоро пожалею, что вернулся. Ричард засмеялся.

— Но ты тоже сильно сжимаешь меня, папа, поэтому я знаю, что ты рад меня видеть. Рэннальф рассмеялся.

— Ты непочтительный чертенок. Я прижимаю тебя, чтобы ты не свалился. Довольно, дитя мое. Эндрю, пересади Ричарда на его лошадь. Ричард, я хочу представить тебя лорду и леди Уорвик.

Сэр Эндрю затаил дыхание. Ричард учится легко, но он очень необузданный ребенок и может оттолкнуть своими манерами таких знатных господ. Случалось, мальчик вел себя хуже последнего крестьянского сына. Для сэра Эндрю было важно, чтобы лорд Соук одобрил обучение. К счастью, Ричард не допустил ни одной оплошности по дороге домой.

Появились зубчатые стены замка, и болтовня прекратилась. Ричард задумчиво посмотрел на отца.

— Папа!

— Ну, что теперь?

— Я не всегда вел себя хорошо. Рэннальф закусил нижнюю губу и нахмурился, чтобы не рассмеяться.

— Если уж ты готов признаться, что сделал что-то плохое, я удивлен, что вижу замок на месте. Говори, что ты натворил?

— Если позволишь, я скажу тебе наедине.

— Значит, ты дурак, и сэр Эндрю не обучил тебя тактике боя. Если ты рассердишь меня, когда никого не будет, тебе достанется по первое число!