Придерживая длинное платье, мысленно ругаясь на ужасно тяжелое пальто, а также обувь на дико неудобном каблуке, вязнущем в земле, тем не менее я дошла до дома именно по той тропке, которую для меня милостиво подсвечивали насекомые. По пути, естественно, осматривалась, параллельно копаясь в памяти и старательно сосредотачиваясь именно на этих знаниях, а не на чем-либо другом.

Нет, меня совершенно не волнует то, почему я здесь. Нет, я не собираюсь впадать в истерику из-за происходящего. Ложь, конечно, но исключительно во благо. Во благо моего здравого рассудка, которому и так непросто.

И нет, я не умерла и не брежу! Боль в порезанной ладони реальна. Голод и холод не менее реальны. А страх… С этим мы разберемся чуть позже. Об остальном я тоже буду думать потом. Потом! Все потом! Когда окажусь в безопасности, высохну и поем.

Несмотря на то что дом был темен и ни в одном окне не отражалось даже пламя одинокой свечи, я прекрасно рассмотрела его в свете луны и звезд. Высокий цоколь с небольшими полукруглыми окнами, два внушительных этажа и справа – изящная башенка со шпилем. Все тот же условно «викторианский» стиль, что угадывался и в моей одежде. Массивная каменная кладка из светлого камня, очень много широких полукруглых окон, темно-красная крыша. И приоткрытая дверь…

Не центральная, мимо нее меня провели минуту назад. Та явно заперта, а вот другая, не такая вычурная (да и вообще без изысков), была приоткрыта на ширину ладони. Не ошибешься.

Мне было откровенно не по себе, как в малобюджетном ужастике, но умереть от переохлаждения и простуды я могла уже этой ночью, а от лап гипотетического маньяка… Ну, как-нибудь… Никогда.

Нервно облизнув губы, поморщилась от соли, высохшей на губах, и, привычно шевельнув кистью правой руки… зажгла в ладони огонек. Тут же уставилась на него в глубоком потрясении, но оно продлилось ровно столько, чтобы я отвесила себе мысленный подзатыльник и приказала собраться.

Потом! Все ответы я буду искать потом!

В общем, даже не кося истеричным взглядом на огонек (я ведьма?!), толкнула свободной рукой дверь. К счастью, она не заскрипела, отворившись совершенно бесшумно, и всего через несколько метров, миновав короткую прихожую, я вошла на кухню. Подняла руку повыше, пристально осматриваясь и подмечая такие мелочи, как полный порядок и запустение. Об этом сказал тонкий слой пыли на рабочей поверхности стола и полное отсутствие свежих продуктов. Закусив губу, чтобы не расстраиваться раньше времени, подошла к раковине и, доверившись интуиции, а также той, чье тело заняла, проверила ряд шкафчиков. Их было много, да и сама кухня могла похвастать весьма внушительными размерами, так что моей добычей стали не только кастрюли-сковородки, столовое серебро и фарфоровый сервиз на уйму персон, но и несколько килограммовых мешочков с крупой (то ли рис, то ли перловка), соль, чай, специи… И, ура, холодильный шкаф с морозильным отсеком, полным рыбы.

Чужая память услужливо подсказала, что в этом мире не изобретено электричество, но повсеместно используют магические аналоги привычных мне бытовых приборов. Нагревательные, охлаждающие – одни из них.

Я бы и рада просто сесть на стул и покопаться в памяти куда более вдумчиво, но даже в доме меня продолжало морозить, и я приняла здравое решение сначала согреться, а уже потом приступать к приготовлению откровенно позднего ужина. Голод не так страшен, как холод. И я отправилась на поиски ванной комнаты.

Не рискнув подниматься наверх, где наверняка располагались хозяйские покои, я пробежалась по коридору рядом с кухней и быстро нашла все необходимое: и каморки прислуги (три комнаты по две кровати в каждой), и общий санузел с вполне привычными удобствами, и даже (о чудо!) кое-какую одежду в шкафу в первой каморке.

Чужая? Плевать! Главное, сухая и чистая.

Подхватив в охапку все (в том числе подсвечник на пять свечей), поторопилась обратно в ванную. Там первым делом убедилась, что в доме подключена горячая вода, и, пустив максимальную струю в смешную медную ванну размером всего лишь с лохань, начала торопливо раздеваться.

Мокрую одежду бросала прямо на пол, все равно придется стирать от морской воды. Попыхтела над кучей пуговиц и потайных крючков. Ужаснулась над тремя нижними юбками и панталонами до колен. Удивилась наличию груди полноценного второго размера, которая оказалась безжалостно сплющена тугим платьем. Зависла над длинными белокурыми локонами с подозрительным бирюзовым отливом, когда попыталась распустить строгую прическу с миллионом шпилек.

И с блаженным стоном погрузилась в обжигающе-горячую воду, которая еще немного – и обязательно бы вызвала стон боли. Но нет… Идеально.

Не знаю, сколько я так просидела, несколько раз обновляя воду, пока не поняла, что еще немного – и просто усну, так и не поев. Нет уж! Спать на голодный желудок, конечно, можно… Но зачем?

Я не нашла в каморке полотенец, но, кроме одежды, в шкафу было и постельное белье, так что я спокойно вытерлась одной простыней, обмотала голову и влажные, непривычно длинные (по пояс!) волосы второй, после чего вдумчиво перебрала чужую одежду и кое-как скомпоновала одно с другим, в итоге одевшись странно, но тем не менее удобно: панталоны, шерстяные чулки, нижняя сорочка, синяя мужская рубаха, коричневая шерстяная юбка.

Все без исключения было мне велико, словно я стала ребенком, а тут жили исключительно крупные люди, но, когда я осторожно прикоснулась к памяти, та бодро выдала мне, что я вполне взрослая и даже весьма совершеннолетняя особа двадцати одного года.

Значит, просто мелкая. Ну и ладно!

Не став зацикливаться на этом, слила воду и закинула в лохань свою одежду. Замочу на ночь, чтобы колом не встала, а завтра уже постираю. Пока вода набиралась заново, пошарила по полкам узкого шкафчика, но, кроме тощего мыльного бруска и некоего подобия мочалки, которые я уже использовала, ничего полезного не нашла. Что ж, придется обойтись многоразовым ополаскиванием, все лучше, чем ничего.

Дождалась, когда воды наберется достаточное количество, выключила и только после этого вернулась на кухню, занявшись приготовлением еды. И рада бы запечь рыбу, но она была не просто охлажденной, а замороженной напрочь, так что даже то время, что я провела в ванной, ничего особо не изменило, а ведь я специально достала ее заранее. На вид – что-то вроде речной форели, не слишком крупная… Но все равно замороженная. Ай, ладно! Завтра сделаю. Сегодня я вполне могу обойтись и кашей с чаем.

Чем и занялась, стараясь не задумываться над тем, как легко и просто управляюсь с незнакомыми бытовыми приборами, работающими на магии: печкой, раковиной и утилизатором.

Каша, на удивление, сварилась быстро, всего минут через двадцать. И снова спасибо памяти тела – именно она подсказала мне, сколько необходимо воды, соли и времени до готовности. К сожалению, чай пришлось пить пустым, хотя для каши в морозилке нашлось немного сливочного масла, а вот хлеба, как и муки с сахаром на полках не оказалось. Что ж… Подумаю об этом завтра!

Уже лежа в чужой жесткой кровати и кутаясь в три шерстяных одеяла (есть ли в доме центральное отопление, я так и не разобралась), я разрешила себе задуматься над тем, что происходит.

Итак… Я умерла? Скорее всего, да. Неожиданно… Но и к лучшему. Не будет месяцев боли и обреченности. Раз – и все. Непонятно только, что все-таки произошло с тем водителем… Но лучше об этом не думать, все равно ничего не изменить. И не узнать. И не помочь.

Кому уж помогать, так это себе! Себе – это Шанайе Кальмо. Неглупой, в общем-то, девушке, которая попала в крайне подозрительный переплет… И, скорее всего, тоже умерла. Перемещение душ? Что может быть загадочнее и ужаснее этого? Необъяснимее. Нелогичнее. Только люди. Ведь именно люди, точнее, один кареглазый ублюдок, вскруживший голову юной Шанайе, виноват в том, что девица оказалась в открытом море.

История стара как мир: приехавшая в курортный городок юная барышня и местный ловелас, не знающий промахов. Прогулка на яхте… И отказ. Слегка перебравший за ужином кавалер… И злые слова: «Так не доставайся же ты никому». Один раздраженный толчок, одно неловкое падение за борт… Одна погибшая душа, давшая шанс на жизнь другой.