Как-то Андрюха уговорил инструктора сгонять до Гидростроя (отдалённый район Краснодара) с целью встретиться со своим «увлечением». Инструктор скептически отнёсся к этой идее и выразил сомнение, что с его навыками это будет вряд ли возможно за полтора часа. Но в итоге согласился. И они рванули. Андрюхиных навыков и загрузки краснодарских дорог хватило успеть до развилки на Комсомольский и «Фантомас» (так называли памятник гидростроителям). Инструктор вынужден был развернуть его назад.
В училище приехал абсолютно насквозь мокрым. Напряжение и отсутствие кондиционеров согнали с Андрюхи с десяток потов. Но тот факт, что по пути удалось никого не снести, уже свидетельствовал о полученных навыках. На права сдали все. Ну, наверное, так было положено. Только вот сами эти права и учебную карточку Андрюха по раздолбайству посеял вместе с выпускным альбомом и другими бумагами, покидая Краснодар после выпуска.
Начались и караулы. Два внешних караула отводилось для КВВКИУРВ: гарнизонная комендатура с гауптвахтой с подследственными и артиллерийские склады рядом с Афипским. Андрюха в составе караула один раз был в гарнизонной комендатуре. Кому-то это нравилось – на Красной, в центре города. Ни удалённых постов, к которым идти по 20 минут, ни часов в темноте в ожидании смены. Но только не Андрюхе.
Здесь он в первый раз ощутил дыхание «зоны». Все эти выводы подследственных и осуждённых, процедуры загрузки в «воронок» для отправки по этапу с автоматами наперевес в готовности открывать огонь на поражение, сам вид камер и отношение к находящимся в них – никогда по собственному желанию он не будет на стороне конвоя. Может, там были те, кто действительно заслужил всё это, но дело не в этом. Всё нутро почему-то взбунтовалось против судейско-исполнительной миссии. Может быть, слово «свобода» для курсантов звучало более остро, чем для гражданских. Но, наверное, дело всё-таки и не совсем в этом. После того как тебя много лет учат быть грозой американского империализма, да и просто бегать в атаку и брать высоты, любые акции против гражданских воспринимаются на подсознательном уровне как какое-то предательство тех идеалов, которые заложили в мозг, и никак не сочетаются с долбаными забитыми туда же понятиями об офицерской доблести и отваге. Да и сама атмосфера в гарнизонной комендатуре, где постоянно шныряет начальство, и заведует этим самый кровожадный хищник – комендант подполковник Нестеров, – держит в постоянном напряжении.
Через много лет, когда Андрюхе публично пришлось отвечать на вопрос, как вам видится уровень благосостояния России по сравнению с другими государствами, ему вспомнился – и он рассказал – именно анекдот от коменданта Нестерова, который он как-то озвучил на разводе патруля. После армейских учений командующий армией проводит разбор полётов. Перечислил, прокомментировал и поставил оценку всем командирам дивизий и их дивизиям. Кроме одного комдива и его дивизии. Комдив встаёт и спрашивает: «Товарищ Командующий Армией! А как насчёт моей дивизии? Вы ничего не сказали!» И командующий ему отвечает: «Представьте земной шар. На нём в порядке оценки выстроились все дивизии мира. Потом пусто, пусто, пусто, ничего нет. Потом большая куча дерьма. Вот за этой кучей твоя дивизия».
В караул в Афипскую собирались как на дачу. Полтора дня оттяга вдали от командования на природе. Нет, там также всё было по-серьёзному. Периметр в несколько километров охранялся круглосуточно согласно уставу караульной службы в его классическом применении. Два рожка с боевыми патронами и чёткие инструкции на случай угрозы нападения на объект или часового от устного предупреждения, предупредительного выстрела и огня на поражение. Слава Богу, ситуаций, требующих палить из Калашникова, в караулах, в которых Андрюха был разводящим, не происходило, но в целом такое на данном объекте случалось. В те времена как-то не особо остро стоял вопрос о психологической стороне дела. Больше страха вбивалось в голову по недопущению проникновения на объект и неприменению оружия на поражение, чем по поводу побочных эффектов после такого применения.
При всех этих нюансах предстоящий караул грел душу за несколько дней до него. Андрюхе ни разу не пришлось быть часовым и стоять на посту в одиночку в километрах от караулки. Но и никто из курсантов особо на такую участь не жаловался. По крайней мере в тёплое время года. Сержанты были разводящими или помначкара. Разводящему суеты было больше. Раз в два часа нужно разбудить очередную смену, построить, проверить, проконтролировать получение оружия и патронов, подвести к специальному месту для заряжания оружия, проконтролировать процесс заряжания, зарядить самому. Как ни отрабатывались до автоматизма все действия, в пулеулавливателе места для заряжания всегда красовалось несколько дыр. Иногда сонные часовые всё-таки тупили. Потом несколько километров по периметру, смена постов с чётким соблюдением процедуры до каждого слова, возврат в караулку, контроль разряжания, сдача оружия и патронов, час отдыха. И так сутки.
В караул затаривались вкусным хавчиком со сгущёнкой и кофеем. Ефим даже находил время спеть. Андрюха временами явно перебирал с выполнением своих обязанностей. Как-то сразу было забито в голове, что не должно быть пустой болтовни никогда, а если о чём-то заявлено, то оно должно быть сделано. Он и сам не знал, с каких пор в башке было заложено полное неприятие лицемерия и пошлости во всех их проявлениях. По поводу первого побочным эффектом и было маниакальное исполнение того, что заявлено, а любые отклонения от поставленных в большинстве случаев дальше по жизни самому себе планов и задач срывали минимум в депрессию. И от этой фобии он не сможет потом избавиться всю свою жизнь, так и не найдя у кого занять пофигизма.
Как-то от этого в карауле пострадало личное имущество Ефима. Так получилось, что при приёме караула упустили неисправность связи с одним из постов. Устройства связи были допотопными и в удручающем состоянии. Но по этому поводу особо никто не комплексовал. Общепринятым было отношение, что если что-то серьёзное, то услышим и так. Но неисправное переговорное устройство, естественно, не могло оставить в покое разводящего, призванием которого было чинить всё, на что хватало времени. И в процессе восстановления связи Андрюха обнаружил, что ему для решения этой задачи государственной важности нужен дополнительный метр проводов, и желательно с вилкой.
Восприняв буквально лозунг «раньше думай о Родине, а потом о себе», Андрюха даже не сомневался, что все остальные думают ровно так же и с радостью пожертвуют личным ради общественного. В ход пошёл Ефимов кипятильник. Связь была восстановлена. Но образ Ефима после возвращения с поста в полном ступоре и с обнаруженным с откусанным проводом кипятильником в руках останется в голове Андрюхи на долгие годы. Этот абсолютно недоумевающий и ошалелый взгляд, вопрошающий, как человек в здравом уме мог пойти на это, и бесконечное повторение: «Кипятильник!.. Провод!.. Откусил!.. Безумие!..» Прости, Ефим! Я всё осознал!
Под проверяющих также приходилось попадать. Как-то посреди ночи проверяющий майор приказал сопроводить его для проверки постов. Один ближний пост прошли успешно. Часовой добросовестно отработал весь регламент. А вот при подходе ко второму дальнему посту зоркий глаз разводящего увидел огонёк сигареты. Спонтанное решение пришло сразу в голову. Объявив проверяющему, что часовой в данный момент находится на другой стороне участка периметра, Андрюха предложил пойти обратно в обход. Что оставалось делать проверяющему, слабо представляющему схему постов, хотя должен был? И Андрюха, вспомнив опыт Сусанина, повёл всех в обход, надеясь быстрым шагом уложиться в полчаса.
Проверяющий сдался через 20 минут полубега и приказал вести его в караулку. Неизвестно, что он написал в отчёте, но, наверное, это было меньшее из зол. Не желая никого подставлять, – да и кому можно было что доказать, если огонёк сигареты заметил только он? – пришлось Андрюхе взять на себя дополнительную порцию характеристики в стиле «долбанутый бабковец». Да всякие были нюансы. Но природа Афипки, особенно в осеннем золоте и сиянии солнца, списывала всё. А главное, рядом не было ни Бабкова, ни Придатко, ни Гольтяева.
