Каюсь, после таких воспоминаний, воспринимать этого человека на троне, как-то положительно - у меня уже не получалось. Да, будь я трижды не прав, но смотрел на него с неприязнью. Да, какой ты орёл,- мелькало в голове - твои достижения в прошлом. После своей опричнины, ты просрал все войны, татары дошли до самой Москвы. Скорее ты стал грифоном, клюющем падаль, упивающимся человеческими страданиями. С головой у тебя, явно стало, что-то не так.
Внезапно, словно почувствовав мой неприязненный взгляд, царь поднял на меня свой тяжёлый взор. Я отвёл глаза, харизма у русского государя определённо присутствовала. Может, я слишком пристрастен в своих суждениях? И мои понятия о нынешних порядках искажены мировоззрением человека другой эпохи?
Заметив, как Иван, знаком поманив одного из приближённых, кивком указав ему в мою сторону, что-то шепнул на ухо, понял – надо уходить.
Уже почти добравшись до коновязи у ворот, где оставил своего основного и заводного коней, почувствовал чужое внимание. Обернувшись на гневный окрик, я узнал государева ближника Малюту Скуратова. Решение, как поступить созрело моментально. Приложив палец к губам, поманил его в сторону конюшни. Зайдя внутрь, просто развернулся и приложил с правой. Добавив упавшему человеку ногой в живот, пробил пару раз ещё и в голову. Ничего, мужик крепкий, очухается. Убивать не хотел, считая себя не вправе менять русскую историю. Мне необходимо было, всего лишь пару часов форы. Ругать себя за то, что вообще попёрся на царский пир, причём только из-за того, чтобы удовлетворить своё любопытство – не стал. Всего не предусмотришь. Мой путь лежал в Москву, нужно было навестить родственника.
Иван Боков, дьяк одного из царских приказов, двоюродный брат по отцу, встретил меня настороженно. Посмотрев на недовольное, заплывшее жиром лицо одного из типичных представителей чернильного племени, я с неким злорадством предупредил о возможных неприятностях, связанных с моей личностью. После чего его отношение ко мне изменилось радикальным образом. Куда подевалось прежнее подобострастие. Он даже не пригласил на обед, позволив только быстро перекусить на кухни холодными щами из кислой капусты. Так, надо отсюда побыстрее сваливать. Под предлогом справить малую нужду, отлучившись во двор, поспешил в заброшенную конюшню, где у меня был сделан тайник. Быстро расчистив угол у правой стены, под тонким слоем земли нащупал старую полугнилую доску. Отбросив её в сторону, достал небольшой деревянный сундучок со своими накопленными непосильным трудом сбережениями. То есть, результатом, полученным от военных трофеев, грабежей и насилия. Запихав всё в мешок, не прощаясь с братом, прошёл к воротам. Послал бог пращуров – урод уродом погоняет. Привязав мешок к седлу заводного коня, тронул поводья. Прощай Москва! Вряд ли больше увидимся.
До усадьбы добрался без проблем, пребывая в эдакой глубокой задумчивости. Причина задумчивости заключалась в случайной встрече на дороге. Уже выезжая из центра, на одном из перекрёстков моё внимание привлёк небольшой костёр, у которого грелся одинокий человек в тулупе, вооружённый бердышом и саблей, заткнутой за кушак с левого бока. Подъехав ближе, оторопел. Недалеко от костра из мёрзлой земли торчали две женские головы, с колтунами волос, припорошенных снежным покровом.
- За что их так?
- Мужей порезали, злыдни…- караульный подул на озябшие ладони.
Это ж надо, - удивился я. Какие мучения терпели эти несчастные, что пошли на такое. Желание освободить закопанных, задавил в зародыше. Холодно, если отойти не успели, то ждать недолго.
Направив коней на нужную улицу, я задумался.
Жестокий век. Жестокие сердца. Ну, да. Садист Ваня Грозный казнил, замучил почти четыре тысячи человек. Правители из грядущего… Там счёт уже на миллионы. Особенно, отличился один неудавшийся художник, дослужившийся до ефрейтора… Так, где правда? И нам ли судить этих дилетантов из прошлого? Учитывая порядок цифр погибших и замученных людей будущего из-за чьих-то идеологических и иных амбиций? Я думаю, ответа на этот вопрос нет, и не будет. Пусть решают потомки.
В ворота заехал с опаской, но вроде всё спокойно. Заведя коней в конюшню, снял седло и задал им корма. Прихватив мешок с личными накоплениями, решил припрятать на всякий пожарный. Внимание ещё с прошлого раза привлекло недостроенное кирпичное здание с подвалом. Зайдя в подвал, зажёг припасённый факел. Нашёл небольшую нишу в стене, зачем-то оставленную нерадивыми строителями. Спрятал туда своё богатство. Затем заложил валявшимися у входа кирпичами. На всякий случай кончиком ножа сверху процарапал жирный крест.
Вернувшись во двор – понял, что всякое везение когда-нибудь заканчивается. Ну что ж умирать, так с музыкой. Как там, у Владимира Семёновича?
В тот вечер я не пил, не пел -
Я на нее вовсю глядел…
Как смотрят дети, как смотрят дети…
***********************
Иду с дружком, гляжу — стоят,
Они стояли молча в ряд,
Они стояли молча в ряд -
Их было восемь.
Они стояли, мои бывшие коллеги из опричного царского войска – и ехидно улыбались. Их было восемь. Надо было прирезать этого Малюту, не взирая на последствия… Но, что это меняло? Душа предка вырвавшись на волю, радостно запела. Наконец-то, настоящее дело.
Резко рванув вперёд, я воткнул кончик клинка в первую жертву. Выхватив из его, враз ослабшей руки, саблю, широко улыбнулся. Вот теперь – повоюем. Я ж обоерукий.
Со мною - нож, решил я : что ж,
Меня так просто не возьмешь, -
Держитесь, гады! Держитесь, гады!
К чему задаром пропадать,
Ударил первым я тогда,
Ударил первым я тогда -
Так было надо.
И понеслось. На кого напали, недоумки? Выстроив врагов цепочкой, я гасил их одного за другим. Нечего было жрать заморские вина вместо тренировок. Пара минут – и против меня всего четверо. Только эффект неожиданности пропал – и за меня принялись всерьёз. Отбив – удар – финт – и ещё один враг упал с распоротым животом. Но, досталось и мне. Кровь сочилась из ран на правом бедре и левом плече. Ещё немного – и мне каюк.
Зафиксировав саблю одного из нападавших, пнул его в колено. Не нравится? Затем рукояткой оружия, зажатого в левой руке, ударил в висок. Добиваю супостата уколом в горло. Осталось трое. Из последних сил сделал длинный выпад вперёд. Минус ещё один. Осталось двое.
Сил не было, сказалась потеря крови - это конец. Противники, медленно заходили на меня с боков, стараясь не мешать друг другу. Нет, так просто не дамся. Бросив саблю из левой руки в лицо одного из оставшихся противников, я рванул ему навстречу. Тот замешкался. Этого мне хватило, чтобы рубануть его по голове моей правой. Всё – я пас. Устало опустив руки, молча наблюдал, как последний враг поднимает оружие, чтобы добить меня завершающим красивым ударом. Последнюю энергию я отдал, чтобы позорно не упасть на колени. Последнее, что запомнил, было блеснувшее над головой лезвие клинка.
Тело Захара Бокова, упавшее на заснеженную землю, уже не увидело, как в спину его торжествующего врага вошло старинное копьё, заставив опуститься руку с занесённым для удара оружием. Как напрягая все силы, невысокая девушка с рыжеватыми волосами тащила его тяжёлую тушку по направлению к такой же цвета лошади, запряженной в неказистые крестьянские сани.
За восемь бед - один ответ.
В тюрьме есть тоже лазарет, -
Я там валялся, я там валялся.
Врач резал вдоль и поперек,
Он мне сказал : "Держись, браток!"
Он мне сказал : "Держись, браток!" -
И я держался.
Глава 3
Пробуждение было тяжёлым. С трудом разлепив веки, попробовал оглядеться, но вокруг была только мутная серая пелена. Попытавшись протереть глаза левой рукой, почувствовал резкую боль в плече. С трудом сдержав стон, с упорством, достойным лучшего применения, попробовал проделать эту же операцию правой. Ничего не изменилось – серая муть никуда не исчезла. Ослеп что-ли? Эта мысль мне не понравилась, о подобном лучше не думать. Ха, думать. Мозги отказывались это делать: в голове был полный туман, в котором временами всплывали какие-то обрывочные мысли. В таком хаосе, я провёл несколько часов, возможно, в реале гораздо меньше, время в том полубессознательном состоянии, в котором находилась моё бренное тело, ощущалось совсем по-другому.
