Да-а, есть настоящие мастера в России, никогда эта земля не оскудеет талантами. Необходимо лишь хорошенько искать их, а найдя, создавать им оптимальные условия для работы. Сколько русских гениев мы знаем? Много. А сколько не знаем? Ещё больше. А почему? Да потому, что жизнь наша иногда очень тяжела, не каждый может добиться известности, преодолевая препоны обстоятельств. Даже раскрыть свой талант порой трудно. Многое от удачи зависит, не всем суждено оказаться в нужное время в нужном месте.

Пожалуй, пора мне браться за «пионерский» отряд с городских окраин, вдруг и среди них какой-нибудь гений затесался.

В августе у Софы появился новый учитель. Во всяком случае, она так утверждает, хотя кто из них кого больше учит, ещё разобраться надо. К портновскому семейству, нашим друзьям и соседям, проездом заглянул знакомый – отставной губернский ветеринар из города Енисейска Фёдор Иванович Бострем. Направлялся он в столицу, куда был определён ветеринаром Санкт-Петербургского скотопригонного двора, но, столкнувшись с нашей старшей и зацепившись с ней языками на медицинские темы, решил на пару недель задержаться. Его жена, Елизавета Петровна, с радостью на это согласилась – наш салон ей очень приглянулся. И вот два увлечённых медициной человека неделю уж как из действительности выпали, живут где-то в своих мирах и на грешную землю спускаться категорически отказываются.

Я сначала над ними посмеивался, а потом и пугаться начал. Фанатики, блин! Целыми днями торчат в лаборатории косметсалона – то ругаются, то с умным видом что-то варят. На обедах отвечают невпопад, едят почти механически, а пообедав, опять бегут в лабораторию. Вечером Фёдор Иванович менторским голосом диктует свои умные мысли, а Софа их записывает, через полчаса смотришь – уже наоборот. Ай, ладно, чем бы знахарки с докторами ни тешились, лишь бы дом не взорвали. Надеюсь, что-нибудь полезное от их союза родится. Хм… в смысле медицины.

А сегодня Машка, заглянув ко мне после обеда, заявила:

– Софья Марковна собирается нанять учителя латинского языка. Давай вместе с ней учиться.

Ха, делать мне больше нечего!

– Не-е. Некогда.

– Ну, Са-аша, ну дава-ай.

– Дел куча. Да и ты с этим поосторожнее. – Я решил пошутить, чтоб от неё отвязаться: – В Америке, говорят, один нерадивый студент, изучая латынь, демона вызвал.

У сестрёнки глаза распахнулись во всю ширь, а личико вытянулось.

– Как это?

– Да просто. Коверкал-коверкал слова и вместо нормальной латинской фразы произнёс заклинание вызова тёмных сил.

Для убедительности я поднял руки и зловещим голосом стал декламировать одно из запомнившихся в юности изречений:

– Benefacta male locata malefacta arbitror^[5].

Забавно было по ходу дела наблюдать, как у Машули рот открывается всё шире и шире. Для пущего эффекта решил акцентировать концовку:

– БУМ!

Она отпрыгнула на полметра, а я опустил руки и с сожалением произнёс:

– Эх-х… не получилось.

– Что не получилось?

– Демона вызвать.

– Ты что, дурак? А если б получилось?

– Ну, сделали бы его ночным сторожем.

Малявка захлопала глазами:

– Почему ночным сторожем?

– Так он темноту любит. А днём ему плохо, нельзя демону днём работать. Пусть уж, пока светло, спит в подвале.

– Да как ты его вообще работать заставишь?

– Тю-ю, ты вон даже моих ребят азбуке почти выучила. Неужели какого-то демона к работе не приставишь?

Такая кощунственная мысль перемкнула воображение Машули, и она конкретно зависла. Глядя на её потуги представить работающего сторожем демона, я не выдержал и заржал в голос. И, конечно же, сразу был наказан. Ох, ё! Какие-то неправильные у неё кулачки – вроде маленькие, но о-о-острые. Пришедшая в себя и рассвирепевшая мелкая жуть повалила меня на кровать и принялась топтать и мутузить. Через пару минут такого садизма я уже готов был согласиться на что угодно, лишь бы избавиться от этой вредины.

На моё счастье, в комнату вовремя заглянула Софа.

– А что это вы тут делаете?

Сестрёнка как ни в чём не бывало слезла с меня и голосом пай-девочки ответила:

– Я уговаривала Александра присоединиться ко мне в изучении латинского языка.

– Да-а? – выгнула бровь наша старшая. – И он согласился?

– Конечно! – беззастенчиво соврала малая, а мне за спиной кулак показала.

У-у-у, кажется, я всё же буду изучать латынь.

Софа, проводив взглядом выходящую из комнаты Машулю, посмотрела, как я, потирая бок, сажусь на кровати, и улыбнулась:

– Александр, раз уж ты пожелал освоить латинский, то я хотела бы попросить тебя послушать наши с Фёдором Ивановичем обсуждения заболеваний и методов их лечения. Это может натолкнуть тебя на какие-нибудь воспоминания.

Да, мысль интересная. Настоек, с помощью которых мы с Софой копались в моей памяти, я уже три месяца не употребляю (по мнению нашей старшей, это стало слишком опасным для моего здоровья), но вот ассоциативные воспоминания у меня постоянно всплывают. Я теперь везде с блокнотом хожу. Очень удобно: вспомнив что-нибудь интересное, сразу записываю. Причём неважно что, лишь бы это было полезным и могло пригодиться в дальнейшем.

– Хорошо. Сегодня же вечером присоединюсь к вам. Скажу, заинтересовался методами лечения оспы.

Как только дверь за нашей старшей закрылась, я бодро вскочил с кровати и замер. Чёрт! На свидание ведь собирался, когда Машка заявилась. Как мог забыть? Ох уж эта сестрёнка! Умеет она память отбивать. Нужно поторопиться, Любовь Сергеевна во всех отношениях цветочек нежный, но опоздания редко прощает. А если мне ещё и уйти пораньше от неё придётся – для бесед на медицинские темы, – то наверняка обидится и перекроет много о себе возомнившему юноше доступ к аппетитному телу как минимум на недельку.

Не смертельно, конечно, но… Оно нам надо? Я быстро осмотрел себя. Вроде нормально выгляжу, рубашку малявка малость помяла, но под пиджаком её не видно. Главное, чтобы костюмчик сидел, остальное не важно. Ну всё, можно идти.

Три недели назад, ненадолго заглянув на «чай и чтение стихов» к одной вдовой дворянке (из тех, что мной интересовались), я никак не думал, что чаёк довольно быстро переведёт нас в горизонтальную плоскость и не стихи мы станем изучать, а прозу жизни. Надеялся, естественно, но так сразу не ожидал. Как-то не вязалось у меня в мыслях жеманное поведение Любови Сергеевны на людях с её пылким отношением к мужчинам наедине.

Если говорить грубо, то меня просто поимели где-то на двадцатой минуте разговора. Роль мальчика-одуванчика даже играть не пришлось, настолько я был ошарашен её напором. Переход в лежачее положение прошёл так быстро, что в памяти остался лишь калейдоскоп картинок: вот мы сидим и заинтересованно рассматриваем друг друга, вот она резко падает в мои объятия и чуть ли не душит, целуя, вот оба рухнули на диван, причём она оказалась сверху. Последовал град страстных поцелуев, и, пока я с трудом пытался добраться до её верхней выступающей части тела, моя нижняя часть была с лёгкостью прихватизирована и обеспечена работой. Энергично так, со знанием дела. Процесс несколько подпортила моя преждевременная концовка, но даму это не остановило. Она бодро продолжила начатое, разожгла «огонь» по новой и довела дело до своего логического завершения, уже совместного.

«Да-а… это я удачно зашёл», – подумал я, плавая в нирване. Приятная тяжесть обмякшего женского тела добавляла эйфории и продлевала наслаждение. Постепенно приходя в себя, я постарался осмыслить произошедшее. Чёрт, давно такого не испытывал. У этой женщины энергии больше, чем у разогнавшегося паровоза. Сколько экспрессии в одном порыве, офигеть! Застоялась лошадка? Или я стал забывать, как оно бывает в постели с некоторыми тридцатилетними? Привык перед переносом к размеренности и более спокойному сексу? Надо, Саша, вспоминать молодость. Ой как надо! А то и завели тебя с полтычка, и кончил ты в первый раз не разогревшись. Хотя, конечно, у подростков это не редкость, а некоторым дамам такие неожиданности даже нравятся. Не удивлюсь, если вдовушка потом и гордиться станет: вот, мол, какая я сексуальная, парнишка едва до груди добрался, сразу кипятком писать пошёл.