Бриджес одной рукой оперся о край разделочного стола, а другой о стол в центре кухни и разглядывал пол.

— Теперь я могу сказать? — Перл промолчала, и он поднял глаза. — Ты так говоришь, как будто это какое-то преступление. Мы ничего такого не планировали.

— И потому это в порядке вещей?

— Мы поняли, как относимся друг к другу, прошлым летом. Кэссиди чаще бывала с нами из-за Акила, и — просто так получилось, понимаешь? — Он тяжело вздохнул. — Обычно мы встречались на Литтл-Никату. Она сказала мне, что я ей давно нравлюсь, а я считал ее… удивительной. Но она вечно занималась музыкой и выступала, а у меня всегда была девушка. До прошлого лета.

— То есть ты считал Хэдли просто подругой с привилегиями? Вот бы она удивилась, услышав это.

— Думаешь, мне самому доставляло удовольствие поступать так с Хэдли?! Она хорошая девушка, но в итоге я разорвал с ней отношения, не мог долго ее обманывать. А что касается Акила, то он все равно совершенно не подходил Кэссиди, и все это знали. К концу лета мы оба расстались с прежними пассиями.

— Только вот правды никому не сказали. Ни к чему лишние осложнения, да?

— Ну… да, — со страдальческим лицом согласился он. — Акил чуть с ума не сошел, когда Кэссиди его бросила. Узнай он, что это из-за меня, всему конец: нашей дружбе, поездкам сюда на лето… Но вообще мы собирались всё рассказать, когда вновь встретимся в июне. А до того времени казалось лучше… — Вдруг его глаза повлажнели, и он склонил голову.

Перл стояла, сжав руки и размышляя, в каком направлении давить дальше.

— Ты знал о ее проблемах? Панических атаках?

Бриджес кивнул и хриплым голосом проговорил:

— Она только мне сказала, ей было стыдно. Кэссиди скрывала, что сидит на таблетках. Отчасти ее состояние объяснялось напряжением, связанным с выступлениями, но в основном это все было из-за ее семьи. Она говорила, что никто и представить не может, насколько тяжело ей живется. Я пытался выведать у нее, в чем дело, но она отказывалась рассказывать. — Он потер глаза. — Господи, когда деду позвонили и сообщили, что в их доме пожар… — Бриджес помолчал, потом едва слышно продолжил: — Мы должны были встретиться на следующий день.

Перл затопило сочувствие, чего ей меньше всего было сейчас нужно.

— И ты никому ничего не сказал.

Бриджес сел на стул, свесив голову между коленей.

— Только полиция знает. Они нашли нашу переписку на страницах Кэссиди в соцсетях. Но больше никто не в курсе. Даже Тристан. — Он долго сидел неподвижно. — Она говорила, что со мной чувствует себя защищенной.

Перл некоторое время не могла взглянуть на Бриджеса — ее праведное негодование тут же испарилось, как только она увидела его мертвенно-бледное окаменевшее лицо. Она села напротив и тихо произнесла:

— Ты поэтому так усердно меня преследуешь? Потому что я полная противоположность Кэссиди Гаррисон и ты пытаешься забыть ее?

Бриджес взглянул на столешницу.

— Ты мне очень нравишься, Перл, правда. Я никогда не притворялся.

Практически ясное «да», которого она и добивалась. За полгода от концертной пианистки до местной официантки — как вам такое упрощение запросов?

— Надо было рассказать мне. — Кулаки, стучащие в дверь с другой стороны, готовые снести ее с петель и добраться до Кэссиди. — Это очень важно.

— Почему? — тихо, недоверчивым тоном спросил он.

— Потому что может быть связано с трагедией.

— Думаешь, их убили из-за наших отношений? — Бриджес отшатнулся от стола, мотая головой. — Нет. Ни в коем случае. Никого это так сильно не задевало.

— Почему ты так уверен? Может быть, Акил в курсе? Если я знаю, то кто угодно мог узнать. — Перл встала. — Возможно, хотели убить только одного из них. Например, Кэссиди. Не исключено, что остальные члены семьи — случайные жертвы или их убрали для отвода глаз.

— Что ты собираешься делать? — Бриджес двинулся следом за ней. — Послушай, никто не должен знать — никакой пользы это не принесет. Будь тут какая-то связь, копы бы ее обнаружили…

— Мне нужно идти, Бриджес.

— Перл, не говори никому. Пожалуйста. — Он шел за ней по пятам и успел придержать дверь. Стоя на пороге, он смотрел, как Перл спускается по ступеням, перемахивая через две сразу. — Поделись хотя бы, кто тебе сказал.

Она дернула на себя дверцу машины.

— Человек, у которого была на то веская причина.

Некоторое время Перл ехала без цели, в глубокой задумчивости, так что на Оушен-авеню чуть не проскочила на красный свет. Она обнаружила, что направляется к улице Наррагансетт, сама не зная, что собирается делать, даже когда доехала до подъездной дорожки к дому Тристана и нашла ее пустой.

Перл свернула к дому, остановила машину и стала разглядывать фасад, проигрывая в голове разговор с Бриджесом и изнуряя себя подробностями. Она думала о маленьком клубе, миниатюрном мире Кэссиди, который сестра Тристана больше связывала с Бриджесом. Наблюдая за Спенсером у бассейна, на теннисном корте, девушка влюбилась в него, но, скованная своим образом жизни, не могла ничего предпринять. Перл проверила телефон: уже два пропущенных звонка и два голосовых сообщения от Бриджеса. И один звонок от Риза.

На него Перл ответила.

— Привет! Говорят, ты вчера заходила. — По голосу казалось, что он недавно встал. — Жаль, что мы разминулись.

— Мне тоже. — Последовала почти благоговейная пауза; так много всего произошло между ними за последние двое суток. — Я просто хотела извиниться. Ты был прав: я сбежала от тебя позавчера вечером.

— Ничего. Я тебя ошарашил.

Перл живо представила его себе, немного помятого со сна и усиленно старающегося не ранить ее чувства, и снова чуть не заплакала.

— Но сейчас у нас все хорошо, да? Ты же не сердишься и не замышляешь втайне что-нибудь против меня?

Девушка неестественно засмеялась, надеясь, что Риз не заметил наигрыша.

— Нет.

— Ничего не изменится, Хаскинс. Ты ведь знаешь это.

Все менялось уже сейчас. Сквозь его слова сквозили слова Индиго, и Перл подозревала, что они обсуждали ее накануне. На ветровое стекло упало несколько капель дождя, девушка взглянула на небо, теперь почти полностью затянутое рваными серыми тучами.

— Я бы хотела начать это лето сначала. Чтобы стереть… Никогда не думала, что мы будем ссориться. — Перл ущипнула себя за переносицу и почувствовала слезы в уголках глаз. — Знай я, что ты так разозлишься, я бы бросила свою затею. — И сейчас она искренне жалела, что не бросила ее. А также о том, что узнала о романе Бриджеса и Кэссиди, о вранье и изменах и о том, что скрывается за лакированной поверхностью мира отдыхающих.

Риз немного помолчал.

— Знаешь, Перл, мой отец тоже такой. — Он сухо засмеялся. — У него нет столько средств, но он живет так, словно есть, — только лучшие вещи, подходящая компания, — а в то же время гасит один кредит другим и не присылает Джовии денег. — Риз снова помолчал. — Ненавижу дешевых, богатых ублюдков.

И они дружно засмеялись, освобождаясь от напряжения; Перл еще никогда так не хотелось, чтобы они были вместе.

— Завтра работаешь?

— Ты же знаешь.

— Тогда увидимся. — Перл подождала, когда Риз повесит трубку. Она не хотела прощаться первой.

Потом девушка быстро проверила страницы в соцсетях и нашла сообщение от матери.

«Просто хочу узнать, как дела. Напиши, когда будет возможность».

Перл вызвала клавиатуру и начала было отвечать, но закрыла окно. Позже. Вечером. Сегодня вечером она точно ей напишет.

Машины Тристана у клуба не было. Перл вернулась на аллею Миллионеров и подъехала к скорлупе дома Гаррисонов, но «бентли» и там не увидела. Стоило проверить еще только в одном месте.

Случайная капля дождя упала ей на кожу, когда она шла по пристани яхт-клуба, надевая фуфайку с капюшоном, которую оставила на заднем сиденье натянутой на теннисную ракетку. «Ривей» Тристана качался на волнах на своем месте, без хозяина. Перл немного постояла, обхватив себя за локти, и тут вспомнила про «айлендер».