Оформление выездных документов заняло еще неделю. В Москву она прилетела самолетом. Целый день бродила по Москве, была на Красной площади, посмотрела на Царь-пушку и Царь-колокол, побывала в оружейной палате. Вечером села на поезд до Урала. Через полтора суток приехала в областной центр. Потом автобус и через четыре часа была на месте.

На третьи сутки после вылета из Китая она встретилась с адвокатом Тихомировым. Он проводил ее к нотариусу, в присутствии которого передал Кире подлинник завещания и договор Верхоглядова Г.С. с Лондонским Midland Bank на открытие вклада и документы о зачислении депозита на счет. Адвокат, официально сообщил всем, что выполнил волю своего поверенного в полном объеме и на этом заканчивает свои услуги для г-жи Верхоглядовой. Затем он удалился, оставив Киру одну с нотариусом. За один день вступить в наследство не получилось. Она лишь смогла написать заявление на открытие наследственного дела и сдать на проверку нотариусу все документы, подтверждающие ее право на получение наследства. Кира поняла, что какое-то время придется ждать оформления документов, в том числе подтверждения из Англии договора и депозита. Но главной проблемой, как сообщила ей нотариус, была необходимость уплаты пошлины за наследство, в размере 0,3% от его объема, что составляло 30 000 долларов США. Но размер госпошлины был ограничен суммой в 100 000 рублей. Еще и нотариусу за услуги полагалось заплатить 2000 рублей. Но Кира все равно никогда в своей жизни таких денег не видела. На прощанье Тихомиров сказал ей, что по ее просьбе нотариус поможет составить обращение в банк на выдачу с депозита суммы средств достаточных для расходов на оформление процедуры вступления в наследство, в том числе и оплату проезда от монастыря до места проживания наследодателя и оплату гостиницы. Тех денег, что выдала ей настоятельница, должно было хватить с учетом предстоящих затрат на проживание в этом городе еще недели на две. И она сняла номер в гостинице в надежде, что успеет дождаться от английского банка необходимых для оформления наследства денег.

______

Макар каждый вечер шел с пекарни мимо сквера, располагавшегося за городской гостиницей. В сквере работал небольшой фонтан, стояли удобные красивые скамейки в тени густых кустов сирени. За кустами, чуть в стороне начиналась асфальтированная дорожка, где ребятишки постоянно катались на самокатах и лыжероллерах. За дорожкой виднелся отличный газон густой мягкой травки, где частенько прогуливались собаководы.

Макар принимал сегодня в пекарне муку – целую фуру на триста мешков. Пришлось немного задержаться на работе. Пройдя по скверу чуть дальше фонтана, он присел отдохнуть на крайнюю скамейку сквера. На траве газона он заметил необычную девушку. Вернее, девушка было вполне обычной, лет 16-17, а вот движения она выполняла совсем необычные. Это были движения пантеры, тигрицы. Они были одновременно и мягкие, кошачьи и, как молния, быстрые. В основном движения имитировали атаку на одного или нескольких противников. Макар залюбовался ее красивой техникой.

– Настоящий профи, – подумалось ему. Не иначе, как заезжая спортсменка. Гостиница была рядом. Оказалось, что за девушкой также с огромным интересом наблюдал мальчишка лет 7-8. Катаясь на новеньком электросамокате, он остановился и с нескрываемым восхищением наблюдал за девушкой, забыв про свой самокат.

В это время мимо проходили три парня лет под двадцать. Шатающейся походкой они подошли к мальчику.

– Обколотые или обкуренные, – сразу подумал Макар.

Раздался крик обиженного паренька:

– Отдай! Не твой!

– Щас отдам! – прохрипел один из парней. – Прокачусь тока не многа!

Он взгромоздился на самокат. Двое его друзей дружно заржали.

– Тебя ж ведь вчера прав лишили. А вон и мент идет…Доставай кошелек, штраф платить…

Наездник обернулся, самокат вильнул, и парень грохнулся вверх ногами прямо на асфальтовую дорожку.

– Девушка, закончившая свою разминку, звонко рассмеялась, – заметив с трудом поднявшегося лихача.

– Ну что накатался? Верни самокат мальчику, пока не сломал.

– Он, похоже, уже сломал его, – горестно крикнул мальчик. Из его глаз брызнули слезы. – Мне только сегодня купи-и-ли самока-ат…

– Верну, верну! – глядя на девушку злобно произнес неуклюжий наездник. – В обмен на тебя!

– Ну давай! – девушка подошла к парням вплотную. – Вот она я! Бери, если сможешь.

Парень отшвырнул самокат в сторону и сделал шаг к девушке.

– Вон, за кустами трава помягче, потопали туда! – и попытался схватить девушку за руку.

– Пора вмешаться подумал Макар и вскочил со скамейки.

Но он опоздал. Девушка грациозно изогнулась в тигрином прыжке, произвела неуловимые движения обеими руками и за одну секунду все три наглеца вытянулись неподвижно на земле. Девушка подняла самокат и отдала мальчику.

– Ух, ты-ы! – восторженно произнес мальчишка. – Здорово! Ты в какой школе борьбы училась? Дзюдо, Каратэ? Ты, наверное, из Москвы, да?

– Нет я из Монастыря Шаолинь!

– Так ведь он же мужской, там что и девчонок берут?

– Я десять лет жила и училась в женском монастыре Шаолинь.

– А как тебя зовут?

– Как сейчас или, когда я была маленькой?

– Нет! Когда ты была, как я сейчас?

– Мне не было еще и восьми лет, когда я поступила в монастырь. Девочки-подруги стали звать меня… «клюшкой», потому что я была очень худой и когда занимала основную стойку в ушу под названием «Дулибу», что означает шаг на одной ноге, была очень похожа на хоккейную клюшку.

– А ты здесь живешь? – спросил мальчик девушку, показав рукой на окна гостиницы.

– Да! Вон мои два окна на втором этаже, крайние слева. Номер 21, приходи в гости!

– Не-е! Я лучше завтра сюда же приду, вечером. Покажешь мне свои приемчики?

– Ладно приходи к семи часам вечера, покажу! – и она потрепала мальчишку за вихры на прощанье.

– Значит Клюшка, интересно! Надо бы запомнить! – и Макар поспешил домой.

Глава 4. Гайка.

Через два дня после встречи с бывшей монахиней из Шаолиня у Макара умерла мама. Ее похоронили возле отца, рядом с его женой. На похоронах были все три смены пекарей – шесть человек и Гайка. Она плакала, но как-то тихо, словно поскуливала. Макар подошел к ней и погладил ее локоны, непослушно выглядывавшие из-под темного платка.

– Что ж ты плачешь, Лена? – спросил ее Макар, – ты ведь маму знала чуть больше месяца.

– Все равно жалко, – всхлипнула Гайка. – Вот вы хоть и потеряли мать, но сколько лет она заботилась о вас, растила, кормила. А я даже в глаза свою маму не видела ни разу. Вот отца-алкаша помню. Это он, гад, ее в могилу свел!

– Не плачь, девочка! О покойных лучше совсем не говорить, чем говорить плохо. Ты в квартире мамы поживи месяц другой. С твоей управляющей компанией судиться придется. Я уже все материалы по твоему делу передал знакомому юристу. Он готовит исковое заявление. Пока переживем суд и возможную апелляцию может пройти и полгода. Живи в маминой квартире и не думай о плохом. Если хочешь у меня работать, ради Бога! На пекарню нужен кладовщик, вести учет выпечкам хлеба, приходу и расходу компонентов: муки, масла, дрожжей, соли, добавкам. Платить буду нормально. На жизнь хватит. За мамину квартиру уплачено на год вперед.

– Ну что будешь работать на пекарне?

– Буду, – всхлипнула Гайка.

Метрах в тридцати от могилы матери многочисленная компания провожающих заканчивала траурную церемонию. К стоявшим рядом двум каменным памятникам в человеческий рост добавился третий.

Сколько ж они стоят? – подумал Макар, – и зачем эти статуи покойному? Говорят, что они давят на умершего, тяжело им под огромными камнями. Он вспомнил строки из стихотворения Николая Рубцова: