Уйти от ответа? Или…
- Смешной. А где его отец?
Не сказать…
- Умер.
Забираю телефон, отключаю. Откладываю от греха подальше.
Наплыв эндорфинов прошел, и теперь ситуация проявляется во всей ее неприглядности.
Ну что, Лада, получила своего пожарного? Еще разочек? Порадовалась?
Возвращайся на землю, дорогая. Пора.
- Ты – вдова?
- Что-то вроде.
- Малышка, ну что ты? Если неприятно… - теплая ладонь по спине пальцами. И опять мурашки по коже! Господи! Когда я уже перестану на него так реагировать?
И почему мне так больно сейчас?
Хорошо же должно быть!
- Неприятно…
- Прости, я…
Звонок телефона прерывает глупую сцену.
- Да? Ага… А время? Черт… Ладно, я все решу, конечно, до встречи!
Я так и сижу, не поворачиваясь.
- Малышка… - теплые губы касаются шеи. Но не это заставляет вздрогнуть. А его «Малышка»… Опять. – Мне надо срочно уехать. Я с тобой совсем счет времени потерял… Ты же простишь меня? Я наберу, как освобожусь.
- Да, конечно… Не стоит волноваться…
- Эй, - он разворачивает меня, твердо смотрит в глаза, - не выдумывай себе ничего, хорошо? Я по работе. Срочно. Потом нам с тобой надо будет серьезно поговорить, хорошо?
- Да, конечно…
Даже улыбнуться получается. Ого, Лада! А ты взрослеешь!
Он быстро, как пожарный, собирается, целует меня перед уходом так, что, помимо воли, в животе становится каменно, и уходит.
А я остаюсь сидеть.
Привыкать к новой реальности. В которой мужчина прямо после секса с тобой по звонку ускакивает к другой женщине. В том, что в трубке был женский голос и, судя по интонациям, совсем не секретарский, даже дура бы услышала. Даже такая, как я.
Ох, Лада, не залезай еще в более дремучие дебри…
Он – бизнесмен, у него процентов пятьдесят, если не больше, сотрудников компании – женщины…
Ну сделала ты очередную глупость…
Что ж теперь?
Вот только стоило оно того? Стоило ли?
Конечно, хотя бы какой-то плюс в ситуации, то ,что тут решала я. Наверно.
Если считать это тактическим ходом…
Например, как Кутузов, сдавший Москву Наполеону, но выигравший в итоге войну…
Молодец, Ладка, утешай себя дальше…
Я думаю об этом пока топаю в душ.
Разглядываю себя в зеркале.
Черт… Насколько все проще было бы, если б он меня узнал…
Не узнать. Я сильно изменилась. У меня грудь почти четвёртого размера и бёдра широкие. Фигура, конечно отличная, я не заросла жирком, но и не девочка, какой была при встречи с ним.
Провожу пальцами по коже.
А соски на полной груди так и не успокаиваются.
Как он их целовал, как прикусывал! Господи… Ну вот что я наделала? Как теперь это все забыть?
Быстро захожу в душевую кабинку и включаю прохладную воду. Нужно быстро охладиться, у меня видео-чат с родными и близкими через десять минут. А в глазах ошалелый блеск, на щеках румянец и губы от поцелуя опухли.
Я до сих пор чувствую его вкус.
И еще…
– Чеерт, – протяжно ною, закидывая голову к душевой лейке. – Вот что ты творишь?! Ты ж стрелок, мать твою!!!
Чувствую, как по внутренней стороне бёдер вместе с водой стекает его семя. Мы не предохранялись, как и в прошлый раз.
Начинаю откровенно рыдать. Смеюсь и плачу. Слёзы смывает вода.
Ты – ненормальная , Ладка.
Он прав.
Как ты могла такое допустить вообще?
А если ребёнок?
Живот каменеет от волнения. Приятного? Нет?
Богдан всё просил себе сестричку. Я как своему мальчику буду объяснять, откуда надуло?
Смеюсь. Мне смешно, потому что об аборте, в случае очередного залёта, я даже не думаю. Уж если Богдана сохранила, то сейчас уже состоявшейся женщиной точно не убью ребёнка.
Если получится…
Значит, так и будет.
Будет у меня еще один малыш с лицом моего ангела-хранителя. Мальчик. Или девочка.
И это – не страшно. Это нормально.
Я думаю об этом, прислушиваюсь к себе, пока готовлю еще кофе, пока сушу волосы. Пытаюсь понять, прочувствовать произошедшее. И его возможные последствия.
Мои размышления прерывает звонок вайбера.
И мой сын, мое маленькое чудо в очередной раз спасает меня, вытаскивает из мрака.
– Привет, мам!!! – Богдаша радостно подпрыгивает, машет в экран, а я не могу сдержать улыбки.
Лучшее лекарство мое, мой мальчик.
Вот кто настоящий ангел-хранитель. Вытянул меня из огня и беды.
Вспомнить хотя бы, как моталась по общагам, предложенным фондом погорельцев. Как старалась выжить, собирая от добрых людей по крохе. Беременная.
Но не плакала, не унывала. Потому что был смысл в жизни. Огромный. Самый серьезный, самый главный!
И как-то так получалось, что мое хорошее настроение, мое неунывание словно транслировалось в окружающую среду. И люди вокруг меня оказывались только хорошие.
Например, в нашем городе есть благотворительная организация «Мама дом», там и одели, и обули, и накормили. Именно там нашлись отзывчивые, добрые люди, которые потом помогли мне родить
Богдана, начать учиться и найти работу. И с ясельками похлопотали именно они. Поэтому я в фонд отчисляю каждый месяц со своей зарплаты. Точно зная, куда и на что уходят мои деньги.
Теперь я твёрдо стою на ногах. И спокойна от этого.
– Привет, котенок! Как вы там? К лагерю языковому готовишься?
Богдан морщится.
– Лучше в лагерь на море. Ребята с класса все поедут.
– Богдаш, - вздыхаю я, - мы уже говорили об этом. Я тебя с чужими людьми никуда не отправлю. На работе обещали отпуск в августе. Рванём с тобой и Ириской.
– Ура!!! – возликовал Богдан Петрович, закидывая руки вверх, – давай и тренера с собой возьмём.
– Даньчик, мы не можем твоего тренера с собой взять. Он взрослый человек, у него семья…
– Нет у него семьи! Я узнавал, мам. Вы можете пожениться!
Смеяться или плакать?
– Богдан, решим вопрос с твоим тренером, когда я приеду.
А я-то думаю, что этот мужик с рябой мордой ко мне все время клеится… Тренер он, блин! За моей спиной сводные переговоры, а я не в курсе…
Рассмеялась, не выдержала.
На экране появилась Ириска с полотенцем на голове и в халате.
– Ир, обрадуй меня, ты к нам переехала, – улыбнулась я.
– Да, – печально вздохнула неунывающая Ириска и растянула лучезарную улыбку. – Не беспокойся. Я на время. Приду в себя и съеду.
– Мы тебя не отпустим, – заявляет Богдан. – Да, мам?
– Нет, не отпустим, – улыбаюсь я.
– Эль, а что ты такая заплаканная?
Эля. Только Иришка меня так зовет, памятуя еще те далекие, допожарные времена. Дело в том, что моя замечательная мамочка с греческими кровями назвала меня Эллада. Прекрасное имя, которое я бодро сокращала до Эли. А при получении нового паспорта, вообще решила стать Ладой. Уж явно лучше, чем пафосное Эллада…
Стоп! А ведь Петр меня знал, как Элю… И раньше меня все называли именно Элей...
Если искал, то запросто мог…
Нет-нет! Он не искал меня. Он не узнал меня.
И это к лучшему, конечно же.
Ежусь, переживая заново происходящее в этой комнате всего полчаса назад.
Сердце опять начинает стучать, сильно-сильно, губы исцелованные пересыхают.
Второй секс в моей жизни получился незабываемым. Как и первый, впрочем.
Наверно, пора задуматься о своей ущербности?
В то время, как мои ровесницы напропалую заводили романы и отдыхали, я училась, работала, рожала, поднимала ребенка, опять училась, опять работала, решала жилищные вопросы…
Не до мужчин мне было.
Да и не хотелось никого, после моего ангела-хранителя. Даже сравнивать ни с кем не могла. Не желала.
Мой пожарный, мой первый мужчина так и оставался все это время единственным. Да так и останется, похоже. Потому что старые эмоции наложились на новые…
И вот что мне теперь делать-то?
Я нервно поправляю ворот халата, чтоб острый Ирискин взгляд не заметил ничего лишнего.
