Дери невольно сморщился от запаха, исходившего от рагу, а Кэрис, пожав плечами, с жадностью набросилась на еду. Девушка была привычна к любой пище: она то наслаждалась богатыми яствами на празднествах, то едва не умирала от голода. Ее аппетит не испортила ни еда в замке Коумб, ни продукты из харчевни в Креклейде. Покончив с обедом, друзья осторожно приблизились к мужчинам, чтобы подслушать их разговор, но не узнали ничего нового, поэтому Дери вернулся туда, где были привязаны их лошади, и легли спать.

Кэрис слишком волновалась, чтобы уснуть, она постояла еще немного, но скоро ей до смерти наскучила пустая болтовня мужчин. Один из них спрашивал у другого, каким оружием тот владеет, и за этим последовало бесконечное, как показалось Кэрис, обсуждение, должны ли те, кто работает в поместье прислугой, принимать еще и участие в сражениях. Несколько человек были убеждены в том, что те из них, кто умеет драться и пользоваться оружием, будут иметь преимущества. Но большинство придерживалось той точки зрения, что при необходимости любой человек может наносить удары дубинкой, если же они окажут сопротивление, это только повлечет за собой смерть и более жестокое обращение. Спор накалялся, так как все, участвующие в нем, были заинтересованными сторонами. Похоже, что он продлится до тех пор, пока что-нибудь более интересное не отвлечет внимание спорящих, но Кэрис все это совсем не интересовало. Она искренне надеялась завтра же покинуть Марстон и никогда сюда не возвращаться. Поэтому она тоже отошла от них и присела в тени между лошадьми и стеной, где принялась рассматривать и заново перематывать свой канат.

Наверное, и Кэрис на какое-то время задремала, потому что вдруг почувствовала, как мягкие, но сильные губы Дорализа пытаются стащить канат, лежащий у нее на коленях. Побранив мула и легонько шлепнув его, девушка еще раз тщательно осмотрела канат и, оставшись им довольной, набросила на плечо для большей надежности. Обвив руками колени и уткнувшись в них подбородком, Кэрис задумалась о том, как отличается теперь ее жизнь от той, которую она вела раньше, даже в труппе у Моргана.

На ее теле не было ни одного синяка, кроме тех, которые получила, сорвавшись с каната во время тренировки. Телор не то чтобы поднял на нее руку, он никогда даже не позволил себе грубого слова по отношению к ней. Кэрис охватила бесконечная нежность и благодарность к Телору, ей стало стыдно, что она была такой эгоисткой. И девушка решила позволить Телору удовлетворить свою страсть, как только они останутся наедине. Да, она с радостью будет отдаваться ему всякий раз, когда он захочет, даже если сама и не испытает удовольствия от всего этого. Она постарается показать, как ей это приятно, хотя, возможно, этого не будет на самом деле. Все равно она постарается выглядеть удовлетворенной и не станет думать о том, что Телор ее обманывает.

Мысли о близости с мужчиной, которая обычно бывает ночью, заставили Кэрис обратить внимание на то, что на улице стало еще темнее с тех пор, как она села. Кэрис прислушалась, но шума дождя больше не услышала, и легкое чувство голода подсказало ей, что уже, наверное, вечер, поздний вечер. Девушка судорожно вздохнула и наклонилась разбудить Дери.

– Темнеет, – сказала она тихо, – а Телор все еще не вернулся. Я боюсь за него.

Резко подскочив, Дери принялся озираться по сторонам, но все было тихо. Они с Кэрис либо остались в конюшне совсем одни, либо все остальные спали.

– Не нравится мне это, – произнес, наконец, карлик. – Я не думаю, что новый хозяин оказался таким почитателем песен, чтобы слушать Телора все это время, к тому же здесь нет леди, которых Телор мог бы развлекать. И все же, если что-то случилось, почему не схватили и нас? Ведь тот хромой, который приходил за Телором, видел нас обоих. Дернул же меня черт заснуть!

– Я тоже заснула, – Кэрис не хотелось, чтобы Дери один чувствовал себя виноватым. – Но я только дремала, и если бы поднялась суматоха, непременно проснулась бы.

Они подошли к выходу из конюшни и осторожно огляделись по сторонам, но все было спокойно. И хотя сквозь открытую дверь и окна залы виднелись красноватые отблески горящих факелов, было еще достаточно светло, чтобы разглядеть все во дворе. Но там друзья не увидели ни виселицы, ни столба, на который подвешивают человека, чтобы высечь его, а такие приспособления, как правило, возводились в центре, чтобы все могли извлечь для себя урок из этой казни. Более того, по двору расхаживали несколько человек, и по их виду не было похоже, что они слишком взволнованны или возбуждены.

Дери пожал плечами.

– Я должен пойти и у кого-нибудь спросить.

Кэрис покачала головой. Ей казалось, пойти должна именно она – мальчишка в грубой одежде меньше обратит на себя внимание, и его невинные вопросы о менестреле покажутся не более, чем обычным желанием послушать песни и истории.

– Пойду я, – но, несмотря на все ее старания, голос девушки дрогнул, и она невольно поежилась.

– Ты останешься здесь и постараешься быть как можно меньше на виду, – отрезал Дери, свирепо взглянув на девушку.

– Но, Дери, – начала Кэрис, боясь обидеть карлика и все-таки опасаясь за его жизнь. Она хотела напомнить, что его тут же заметят и узнают в нем слугу менестреля.

– И если я не вернусь, – мрачно перебил девушку Дери, – возьми из старой арфы все деньги и драгоценности и постарайся утром незаметно выскользнуть отсюда вместе с теми, кто будет покидать поместье.

Сказав это, Дери вышел из конюшни, прежде чем Кэрис успела что-либо ответить, но девушка не смогла бы произнести ни звука, даже если бы он и не ушел – горло ее буквально сковал ужас. Она стояла в оцепенении, и лицо ее заливали слезы. Глядя, как карлик направляется прямо к зале, Кэрис поняла – Дери считает Телора мертвым. Он решил, что Телор сказал или сделал что-нибудь не то из-за Юриона, и лорд тут же убил его. Вот почему Дери пошел в замок. И если Телора и в самом деле уже нет в живых, он отомстит за смерть друга и уничтожит столько врагов, сколько сможет, прежде чем убьют его самого.

Если бы Кэрис могла пошевелиться или закричать, она остановила бы Дери, но страх, что она снова останется одна, парализовал девушку и отнял дар речи. Она молча смотрела вслед Дери, пока тот не скрылся в распахнутой двери залы. И с этого момента время для Кэрис потянулось мучительно долго, ей казалось, что прошла уже целая вечность, надежда начала оставлять ее, и девушка была полностью охвачена паникой, когда из залы стали доноситься шум и крики.

В общем гаме Кэрис различила, как кто-то дико взревел от боли, и, прильнув к столбу, она зарыдала. Суматоха в замке разгоралась все сильнее, и Кэрис показалось, что ее жизнь разбивается на тысячи мельчайших осколков, которые падают на землю и оседают в пыли. Она не в силах была даже пошевелиться, чтобы спрятаться. К чему прятаться, подумала Кэрис, если с утихающими звуками борьбы умрет и единственная радость в ее жизни. И будет лучше, если она почувствует на себе обжигающий холод своего острого клинка...

Подумав так, Кэрис попыталась найти в себе мужество, чтобы дотянуться до ножа, но в этот момент в дверном проеме появился мужчина, тащивший за собой кого-то, слишком короткого. Прикованная к месту болью и страхом, Кэрис тупо следила за мужчиной до тех пор, пока тот не скрылся из виду. Ее рука снова скользнула к рукоятке ножа, но замерла в нерешительности: что-то в фигуре человека, которого тащили, показалось ей неестественным. Потом девушке пришло в голову, что у человека не было рук, и она невольно вздрогнула. Неужели это Дери и его лишили рук? Но весь этот шум, крики, вопли... среди них она не слышала голоса Дери. И девушка едва не закричала от радости, когда поняла – они связали Дери руки. А зачем связывать руки трупу? Значит, Дери жив!

Скользнув за угол конюшни, Кэрис направилась в ту сторону, куда потащили Дери, и успела заметить, как человек, волочивший его, остановился у одной из каменных построек. Ей не удалось рассмотреть, что делает человек, но она услышала слабый звук, в котором сразу же распознала скрежет металла, потом глухой звук, который ни с чем не спутаешь, – звук падения чего-то мягкого и достаточно тяжелого, и снова скрежет металла.