Окна гостиной были закрыты маскировочными занавесками. Наверно через полчаса после того, как им подали чай с хлебом, Майкл услышал шум автомобиля, остановившегося снаружи. Он подошел у окну, чуть отодвинул занавеску и выглянул. Спускалась ночь, на улице не было ни одного фонаря. Дома были темными на фоне тьмы. Но Майкл разглядел черный "Мерседес", остановившийся у края тротуара, и увидел, как водитель вышел, обошел кругом и открыл дверцу с другой стороны. Сначала показалась красивая женская ножка, потом и она сама. Она глянула вверх, на полоску желтоватого света, пробивавшуюся сквозь край маскировочной занавески. Лица ее видно не было. Затем водитель захлопнул дверцу, и Майкл опустил занавеску на место.
Снизу послышались голоса: Гюнтера и какой-то женщины. Элегантный немецкий выговор, весьма рафинированный. В гласных звуках слышалась аристократичность, но в ней была странность, нечто такое, чему Майкл не мог дать точного определения. Он услышал, как кто-то поднялся по лестнице, услышал, как женщина взялась за ручку закрытой двери в гостиную.
Ручка повернулась, дверь открылась, вошла женщина без лица.
На ней была черная шляпа с вуалью, скрывавшей черты лица. В руках, обтянутых черными перчатками, она держала черный чемоданчик, а поверх темно-серого в полоску платья на ней был черный бархатный плащ. Но из-под шляпы выбивались золотистые кудри, густые белокурые волосы кольцами ниспадали на плечи. Женщина была стройной, высокой, примерно пяти футов десяти дюймов росту, и Майкл видел, как блестели сквозь вуаль ее глаза, когда она остановила свой взгляд на нем, потом перевела его на Мышонка и опять вернула к нему. Она закрыла за собой дверь. Майкл ощутил запах ее духов: нежный аромат корицы и кожи.
- Вы - тот самый человек, - сказала она светским немецким языком. Это была констатация факта, обращенная к Майклу.
Он кивнул. В ее акценте было что-то странное. Что же?
- Я - Эхо, - сказала она. Затем положила черный чемоданчик на стол и раскрыла его застежки. - Ваш попутчик - немецкий солдат. Что делать с ним?
- Я не солдат, - запротестовал Мышонок. - Я - повар. Был поваром, я имею в виду.
Эхо уставилась на Майкла, за вуалью черты ее лица оставались бесстрастными. - Что делать с ним? - повторила она.
Майкл понял, что она имела в виду. - Ему можно доверять.
- Последний человек, веривший, что можно доверять любому, уже мертв. Вы взяли на себя опасную ответственность.
- Мышонок... мой друг... и хочет выбраться из страны. Нельзя ли это устроить?
- Нет, - прервала Эхо. - Я не рискну ни одним из моих друзей, чтобы помочь вашему. Этот... - она быстро глянула на маленького человечка, и Майкл почти почувствовал, как она сжалась. - Этот Мышонок на вашей ответственности. Вы позаботитесь о нем сами, или придется мне?
Это была вежливая форма вопроса, убьет ли Майкл Мышонка сам или эту работу должны сделать ее агенты.
- Вы правы, - согласился Майкл. - Мышонок - на моей ответственности, и я о нем позабочусь. - Женщина кивнула. - Он едет со мной, - сказал Майкл.
Наступило молчание: ледяное молчание. Потом:
- Невозможно.
- Нет, возможно. В Париже я зависел от Мышонка, и сюда он приехал ради меня. Так что лично для меня - он человек проверенный.
- Но не для меня. И уж, в таком случае, вы тоже. Если вы отказываетесь выполнить свою работу в соответствии с правилами, я отказываюсь с вами работать. - Она застегнула чемоданчик и направилась к двери.
- Тогда мне придется действовать без вас, - сказал Майкл. И тут его осенило, в чем загадочность ее акцента. - Как бы то ни было, я не нуждаюсь в том, чтобы мне помогали янки.
Она остановилась, рука в перчатке замерла на ручке двери. - Что?
- Помощь янки. Я в ней не нуждаюсь, - повторил он. - Вы американка, не так ли? Это - в вашем акценте. Немцы, которые работают с вами, должно быть, залили уши свинцом, если не слышат его.
Казалось, это ее задело. Эхо ледяным голосом сказала: - К вашему сведению, братишка, немцы знают, что я родилась в Штатах. Сейчас я гражданка Берлина. Вы этим удовлетворены?
- Это ответ на мой вопрос, но вряд ли он меня удовлетворяет. - Майкл слегка улыбнулся. - Думаю, наш общий друг в Лондоне дал вам все сведения обо мне. - За исключением, конечно же, того, что касалось способности бегать на четырех конечностях. - Я хорошо умею делать то, что делаю. Как я уже сказал, если вы отказываетесь мне помогать, мне придется выполнять эту работу самостоятельно...
- Вы погибнете, пытаясь сделать это, - прервала его Эхо.
- Может быть. Но наш общий друг должен был сообщить вам, что моим словам можно верить. Иначе я бы погиб уже в Северной Африке. Если я говорю, что отвечаю за Мышонка, то так оно и есть. Я о нем позабочусь.
- А кто позаботится о вас?
- На этот вопрос у меня ответа спрашивать не нужно, - сказал Майкл.
- Подождите минуточку! - встрял Мышонок, глаза у него все еще были распухшими от слез. - Может, и мне позволите сказать пару слов на этот счет? Может, я вовсе не хочу, чтобы обо мне заботились? Кто, черт побери, просит вас об этом? Клянусь Богом, в психушке мне было гораздо лучше! Тех психов все-таки можно было как-то понимать, когда они о чем-то говорили!
- Сиди спокойно! - огрызнулся Майкл. Мышонок сейчас был на волосок от пули палача. Маленький человечек шепотом выругался, Майкл снова обратил взор к женщине под вуалью. - Мышонок уже помог мне. Он может помочь мне снова. - Эхо презрительно фыркнула. - Не затем я приехал в Берлин, чтобы прикончить здесь человека, который рисковал ради меня жизнью, - взорвался Майкл.
- А... прикончить? - дыхание Мышонка сбилось, когда ему представилась вся картина.
- Мышонок едет со мной, - Майкл уставился на вуаль. - Я о нем позабочусь. А когда моя миссия закончится, вы поможете нам обоим выбраться из Германии.
Эхо не ответила. Пальцы ее постукивали по чемоданчику, в то время как в голове ее прокручивались колесики.
- Ну? - подтолкнул Майкл.
- Если бы наш общий друг был здесь, он бы сказал, что вы ведете себя очень глупо, - сделала она еще одну попытку, но только убедилась, что грязный зеленоглазый мужчина, стоявший перед ней, утвердился в своем решении и его теперь не переубедишь. Она вздохнула, покачала головой и снова положила чемоданчик на стол.
