- Одно маленькое неудобство, - сказал Майкл.

- Ладно, не думаю, что мне хочется слушать. - Она взяла серебряные карманные часы, дважды щелкнула заводной головкой и посмотрела на капсулу с цианидом, когда открылась задняя крышка. Тихо проворчала, закрыла часы и вернула их ему. - Это вам тоже может понадобиться. Знать правильное время сейчас очень важно.

Седоволосый человек вернулся с охапкой одежды и парой поношенных ботинок. - Нам сообщили ваши размеры по радио, - сказала женщина. - Но мы ожидали двух мужчин. - Она указала на содержимое чемодана Габи. - Значит, вы привезли свою одежду с собой? Это хорошо. У нас нет для вас хороших гражданских документов. А сейчас в городе слишком легко оказаться выслеженным. Если кто-то из вас попадется... - Она глянула на Майкла, глаза ее были жесткими. - Думаю, вы хорошо понимаете, какое сейчас время? - Она дождалась, чтобы Майкл понимающе кивнул. - Теперь вы больше никогда не увидите ни своей прежней формы, ни автомобиля. Вам дадут велосипеды. Если вам покажется, что вам нужен автомобиль, мы об этом поговорим отдельно. Денег у нас тут не много, но, к счастью, много друзей. Зовите меня Камилла, и разговаривать будете только со мной. Вам не нужно иметь дело с вот этими двумя господами. - Она показала на двух французов, которые аккуратно складывали немецкую форму и укладывали ее в корзину с крышкой. - Оставьте себе свой пистолет, - сказала она Майклу. - Такой достать трудно. - Она несколько секунд разглядывала Габи, как бы оценивая ее, потом глянула на Майкла. - Уверена, оба вы имеете опыт в таких делах. Мне нет дела до того, кто вы или что вы делали; важно то, что от вашей ловкости - и осторожности - зависят многие жизни. Пока вы в Париже, мы поможем вам, чем сможем, но если вас схватят, мы вас не знаем. Это ясно?

- Абсолютно, - ответил Майкл.

- Хорошо. Если хотите пока отдохнуть, ваша комната там. - Камилла кивнула в сторону коридора и выхода. - Я как раз только что приготовила луковый суп, если хотите перекусить.

Майкл подхватил пару ботинок и охапку одежды со стола, на котором они лежали, а Габи закрыла свой чемодан и подняла его. Камилла сказала: - Вы, ребятки, ведите себя прилично, - а затем вышла и пошла в маленькую кухню, где на чугунной печке кипела кастрюля.

- После вас, - сказал Майкл и пошел по коридору за Габи к их новой квартире. Дверь скрипнула петлями, когда Габи толкнула ее. Внутри была кровать на четырех столбиках, с белым покрывалом и весьма скромная раскладушка с зеленым одеялом. Комната была маленькая, но опрятная, хорошо освещенная солнцем, с окном, выходившим на пьяные пастельные строения.

Габи положила свой чемодан на кровать с четырьмя столбиками с безапелляционной уверенностью. Майкл глянул на раскладушку, и ему показалось, что он услышал, как застонала его спина. Он подошел к окну и раскрыл его, вдохнув полные легкие парижского воздуха. Он был все еще только в нижнем белье, как и Габи, но, как казалось, не было нужды куда-то торопиться, включая одевание - или раздевание, как получится. Габи легла на кровать и накрылась чистой хлопчатобумажной простыней. Она смотрела на него, рисовавшегося в окне, и позволила себе задержаться взглядом на его мышцах, гладкой спине и длинных, покрытых темными волосами ногах.

- Я собираюсь пока отдохнуть, - объявила она, натянув простыню до подбородка. - А в этой постели для двоих места не хватит.

- Конечно, нет. - Он быстро глянул на нее, увидел длинные черные волосы, распущенные теперь, когда на ней не было фуражки, по набитой гусиным пухом подушке как узорчатый веер.

- Не хватит, если даже я ужмусь, - продолжала Габи. - Так что вам придется спать на раскладушке.

- Ладно, придется на раскладушке.

Она улеглась, нежась на матрасе с гусиным пухом. Простыни были прохладные и слегка пахли гвоздикой: ароматом, который Майкл почуял сразу же, как только они вошли в комнату. Габи не сознавала, как она устала; она поднялась в пять часов, и сон ее тогда был беспокойным, если не сказать тревожным. Зачем она поехала с этим человеком? - спрашивала она себя. Она его едва знала. В сущности, и вовсе не знала его. Кто он был для нее? Ее глаза слипались; она открыла их и увидела, что он стоит над ней, уставившись, так близко, что у нее мурашки пошли по коже.

Ее голая нога вылезла из-под простыни. Майкл провел пальцами по ее лодыжке, отчего у нее пошла гусиная кожа. Потом нежно взял ее за лодыжку и подсунул ногу под ароматную простыню. На мгновение ей показалось, что на ее ноге осталось жгучее ощущение от его пальцев.

- Спи спокойно, - сказал он и надел коричневые брюки с заплатами на коленях. Затем двинулся прочь из комнаты, и Габи села, придерживая на груди простыню.

- Куда вы?

- За миской супа, - ответил Майкл. - Я голоден. - Потом повернулся и вышел, мягко прикрыв за собой дверь.

Габи опять легла, но заснуть не могла. Внутри у нее горело, нервы были расстроены. Это от налета истребителя, решила она. Кто бы смог спокойно отдыхать после чего-нибудь подобного? Им просто повезло, что они остались в живых, а завтра...

Ну, завтра будет завтра. Как всегда и бывает.

Она слезла с кровати и подвинула раскладушку на несколько дюймов ближе. Он не узнает. Затем, успокоившись и задремывая с подушкой в объятиях, Габи закрыла глаза. Через несколько минут в мозгу ее закрутились картины с самолетом и строчащими пулеметами. Они стали путаться, как дневная дрема.

Она спала.

4

Майкл слез, и пружины мягко заскрипели. Он приставил поржавелый велосипед марки "Пежо" к фонарному столбу на пересечении улицы Бельвилль с улицей Пиренеев и посмотрел на желтом свету свои карманные часы. 9:43. Камилла сказала, что время заступления полиции на дежурство - одиннадцать часов ровно. После этого часа немецкая военная полиция, грубые крепконосые подлецы, шляются по улицам. Он держал голову опущенной, глядя на часы, пока Габи медленно проезжала мимо него, направляясь к юго-востоку, по улице Пиренеев. Темнота скрыла ее.

Доходные дома, большинство из которых когда-то были элегантными строениями, украшенными статуями, стояли вокруг, в некоторых окнах мелькали замаскированные огни. Улица была пустой, не считая нескольких велотакси и одной-двух телег, запряженных лошадьми. Во время поездки от Монмартра по запутанным улицам Майкл и Габи видели много немецких солдат, фланировавших по бульварам буйными группами или сидевших в кафе на тротуарах, как подвыпившие лорды. Они видели также несколько военных транспортных грузовиков и бронемашин, деловито, неторопливо двигавшихся по булыжным мостовым. Но в своем новом облике Майкл и Габи не привлекли ничьего внимания. На Майкле были заплатанные штаны, синяя рубашка, видавший виды темно-коричневый парусиновый плащ; на ногах у него были поношенные черные ботинки, а на голове коричневая кепка. На Габи были черные брюки, желтая блузка и мешковатый серый свитер, под которым прятался "Люгер". У них была внешность обычных заполнявших Париж горожан, главной заботой которых теперь было скорее добыча пропитания, а не установление европейской моды.