Графиня Маргерит встала из-за туалетного столика. Позади нее стояла ширма, украшенная голубыми и золотыми павлинами, она сняла светло-зеленое цвета морской волны платье, висевшее на ней, набросила на себя и застегнулась. Еще один взгляд на прическу и макияж, немного свежего аромата "Шанели" на белую шею, и она готова. Но нет, не совсем. Она решила расстегнуть главную пуговичку, так, чтобы высвободить упругость грудей. Затем ступила ножками в сандалии и стала ждать, когда Александр войдет в туалетную комнату.

Он вошел примерно еще через три минуты. Дворецкий мягко постучал в дверь, и она сказала:

- Да?

- Мистер Галатин прибыл, графиня, - голос Александра был по-английски чопорным.

- Скажите ему, что я незамедлительно спущусь.

Она прислушалась к шагам Александра в коридоре по выложенному тиковым паркетом полу. Ей не очень-то хотелось, чтобы он видел, как она спустится вниз, не заставляя гостя подождать ее, что было частью игры между леди и джентльменами. Поэтому она выждала еще три-четыре минуты и затем, сделав глубокий вдох, покинула неспешным шагом туалетную комнату.

Она прошла по коридору, увешанному коллекцией лат, копий, мечей и другого средневекового оружия. Они принадлежали прежнему владельцу дома, сочувствовавшему Гитлеру и сбежавшему из страны, когда еще в 1940 году итальянцы были выбиты О'Коннером. Она не очень понимала в оружии, но рыцари, казалось, гармонировали с тиком и дубом дома, и, как бы то ни было, они представляли собой ценность и давали ей ощущение, будто ее охраняли днем и ночью. Она подошла к широкой лестнице с перилами из резного дуба и спустилась на первый этаж. Двери в гостиную были закрыты, и там, как она инструктировала Александра, находился он. Она постояла несколько секунд, чтобы собраться с силами, поднесла ладонь ко рту, чтобы уловить запах своего дыхания - мятный, слава Богу, - а затем открыла дверь, порозовев от волнения.

Серебряные канделябры горели на низких полированных столиках. В камине трепетало небольшое пламя, потому что после полуночи легкий ветерок из пустыни становился прохладным. Пламя отражалось от хрустальных бокалов и бутылок с водкой и виски и мерцало на узорной бутыли с вином у стены, отделанной украшениями из алебастра. Ковер мерцал переплетенными оранжевыми и серыми фигурами, на каминной полке часы показывали около девяти.

А вот и он, сидит в плетеном кресле, скрестив ноги, тело его отдыхает, как будто ему принадлежит место, им занимаемое, и он гарантирован от какого-либо вторжения. Он задумчиво рассматривал охотничьи трофеи, размещенные на стене над камином.

Но вдруг его глаза остановились на ней, и он встал с кресла с изящной грацией.

- Маргерит, - произнес он и подал ей красные розы, которые держал в руках.

- О... Майкл! Они прекрасны!

Голос у нее был слегка хрипловатый, с великолепной певучестью северо-германских равнин.

Она подошла к нему. "Не слишком быстро!" - осадила она себя.

- Где вы достали в Каире в такое время года розы?

Он слегка улыбнулся, так что она увидела его белые, крепкие зубы.

- В саду вашего соседа, - ответил он, и она уловила оттенок русского произношения, который так сильно заинтриговывал ее.

Что делать джентльмену русского происхождения в британской разведке в Северной Африке? И почему при этом у него не русское имя?

Маргерит засмеялась, принимая у него розы. Должно быть, он шутил: в саду Питера ван Джинта, конечно, были клумбы с безупречными розами, но стена, разделявшая их владения, была шести футов высотой. Майкл Галатин, вероятно, не мог бы одолеть ее, да, к тому же, его костюм цвета хаки был без единого пятнышка. На нем была светло-голубая рубашка и галстук с приглушенными серыми и коричневыми полосками, загар пустыни блестел на его лице. Она понюхала одну из роз, на них все еще лежала роса.

- Вы прекрасно выглядите, - сказал он. - Вы сделали другую прическу.

- Да. Самая последняя мода. Вам нравится?

Он протянул руку, коснулся локона ее волос. Пальцы поласкали его, рука осторожно тронула ее щеку - нежное мимолетное прикосновение к коже, и руки Маргерит покрылись пупырышками.

- Вы замерзли, - сказал он. - Вам нужно стать поближе к камину.

Его рука погладила ее подбородок, пальцы коснулись ее губ, затем отпрянули. Он подвинулся поближе к ней и положил руку на ее талию. Она не отодвинулась. Дыхание у нее замерло. Лицо его было прямо перед ее лицом, и в зеленых глазах отразилось мерцание красного огня в камине, как будто в них загорелось пламя. Его губы приближались. Она почувствовала, как ее тело пронзила боль. И тут он вдруг остановился, менее чем в двух дюймах от ее губ, и сказал:

- Я голоден.

Она моргнула, не зная, что ответить.

- Я не ел с утра, - продолжил он. - А утром была яичница из порошка и сушеное мясо. Не удивительно, что Восьмая армия так крепко воюет: им хочется скорее попасть домой и получить что-нибудь съедобное.

- Еда, - сказала она. - О, да. Еда. У меня есть повар, он приготовил вам обед. Баранину. Это ваше любимое блюдо, так ведь?

- Мне приятно, что вы запомнили.

Он легонько поцеловал ее в губы и слегка пощекотал носом ее шею, так мягко, что она почувствовала, как по спине побежали мурашки. Он отпустил ее, в его ноздрях остался запах "Шанели" и ее собственного возбужденного женского запаха.

Маргерит взяла его руку. Ладонь была шершавой, как будто он клал кирпичи. Она повела его к двери, и они почти уже вышли, когда он спросил:

- Кто убил этого волка?

Она остановилась:

- Прошу прощения?

- Волка, - он показал в сторону шкуры серого лесного волка, висящей над камином. - Кто его убил?

- А-а. Вы ведь, наверное, слышали про Гарри Сэндлера?

Он помотал головой.

- Гарри Сэндлер. Американец, охотник на крупную дичь. Два года назад о нем писали все газеты, когда он застрелил белого леопарда на вершине горы Килиманджаро.

Глаза Майкла все еще были непонимающими.

- Мы стали... хорошими друзьями. Он прислал мне этого волка из Канады. Прекрасное животное, не так ли?

Майкл что-то промычал. Он глянул на другие подвешенные трофеи, присланные Маргерит Сэндлером, - головы африканского буйвола, великолепного самца, пятнистого леопарда и черной пантеры - но взгляд его вернулся к волку.