Однако изменение обличья по-прежнему оставалось для него тайной. Одно дело было жить со стаей, и совершенно другое - полностью войти в нее. Как они меняют обличье? - изумлялся Михаил, отягчая бремя своих вопросов. Затаивают ли они дыхание, как перед прыжком в темную ледяную воду? Удлиняют ли они свое тело до тех пор, пока не лопнет человеческая кожа и оттуда не вырвется на свободу волк? Как они это делают? Никто не собирался ему рассказывать, а Михаил - пасынок стаи - был слишком пуглив, чтобы спрашивать. Он знал только, что когда он слышал, как они завывали после удачной охоты и голоса их отдавались эхом в заснеженном лесу, в крови у него начинало гореть.

С севера налетела снежная буря. Пока она свирепствовала за стенами, Поля высоким несильным голоском пела народную песенку про птичку, летавшую среди звезд, в то время как ее брат Белый выстукивал палочкой ритм. Буря не утихала и день за днем ревела свою мелодию. Костер потух, пища была съедена без остатка. В желудках опустело. Пришлось Виктору, Никите и Белому выйти в пургу на охоту. Их не было целых трое суток, а когда Виктор с Никитой вернулись, они принесли полузамерзший кусок оленины. Белый не вернулся; он погнался за оленем, и последнее, что увидели Виктор с Никитой, это то, как он зигзагами гнался сквозь бурю за своей жертвой.

Поля стала плакать, остальные оставили ее одну. Однако плакала она недолго, потому что нужно было есть. Она принялась за кровившее мясо с той же жадностью, что и остальные, включая Михаила. И Михаил получил еще один урок: какая бы трагедия ни случилась, какая бы ни постигла беда - жизнь продолжалась.

Однажды утром Михаил проснулся и прислушался к тишине. Пурга стихла. Он пошел за всеми наверх по лестнице и через комнаты, где на камнях лежал наметенный снег и заснеженные ветви деревьев простирались вверх. Снаружи сияло солнце, над миром ослепительной белизны раскинулось лазурное небо. Виктор, Никита и Франко расчистили от снега дорожки во дворе, и Михаил вместе с остальными вышел туда прогуляться на свежем морозном воздухе.

Он дышал глубоко, пока в легких у него не закололо. Солнце светило нещадно, но на гладком снегу не оставалось ни следа. Михаил стоял, охваченный восторгом при виде красоты зимнего леса, пока его не ударил в ухо снежок.

- Меткий удар, - крикнул Виктор. - Дай ему еще разок!

Никита улыбался, уже скатывая второй снежок. Он уже отвел руку назад, чтобы бросить его, но в последнюю секунду повернулся и швырнул его в лицо Франко, стоявшего от него в двадцати футах.

- Ты, задница! - завопил Франко, хватая снег, чтобы скатать снежок. Рената кинула и задела по голове Никите, а Поля с неумолимой точностью залепила снежком в лицо Олеси. Беременная Олеся, хохоча и расшвыривая снег, убежала подальше от всех, прижимая руками свой живот.

- Хочешь повоевать? - заорал Никита, оскалясь на Ренату. - Я тебе покажу! - он швырнул снежок, который припечатался к плечу Ренаты, и тогда Михаил, стоявший в тени Ренаты, кинул снежок, и попал Франко прямо в лоб, отчего Франко свалился на спину.

- Ты... маленький... звереныш! - заорал Франко, а Виктор засмеялся и спокойно увернулся от снежка, прошелестевшего у него над головой. Ренате попало сразу от двоих, от Франко и Поли. Михаил сунул свои онемевшие руки в снег, готовясь к следующей атаки. Никита пригнулся от залпа Ренаты и забрался в место, где снег был свеж и незапятнан. Он глубоко зарылся в него руками, чтобы сделать два снежка разом.

А вынул он нечто совершенно другое. Нечто замерзшее, красное и искалеченное.

Смех Ренаты оборвался словно придушенный. Последний снежок, брошенный Франко, брызнул на ее плече, но она уставилась на то, что держал Никита. Из руки Михаила снег осыпался обратно на землю. Поля раскрыла рот, с лица и волос ее капало.

Никита показал оторванную изувеченную руку, вынутую из снега. Она была цвета мрамора, два пальца у нее отсутствовали. Большой и указательный пальцы были морщинистыми и ушедшими внутрь - последние следы лапы - и ярко-рыжая шерсть покрывала тыльную часть кисти.

Поля шагнула вперед. Со следующим шагом снег дошел ей до колен. Она моргнула, изумленная, а затем простонала:

- Белый...

- Уведи ее, - сказал Виктор Ренате.

Она в то же мгновение взяла Полю за руку и попыталась увести ее во дворец, но Поля вырвалась.

- Иди домой, - сказал ей Виктор, вставая перед ней, чтобы ей не было видно, что откапывают Никита и Франко. - Ну!

Поля зашаталась. Олеся подхватила ее за другую руку, и вместе с Ренатой повела Полю внутрь дворца, та шла с пустыми глазами, как во сне.

Михаил тронулся было идти за ними, но голос Виктора хлестнул по нему:

- Ты куда собираешься идти? Иди сюда и помоги нам!

Виктор встал на колени, чтобы отбрасывать снег вместе с Никитой и Франко, и Михаил приблизился, чтобы помочь своими хлипкими силенками.

Это была куча розовых, покрытых кровавой коркой костей. Большая часть мякоти была содрана, но кое-где остались куски мышц. Некоторые кости были человеческими, а другие волчьими; Виктор быстро это заметил. В момент смерти тело Белого разрывалось на обе противоположности.

- Посмотрите на это, - сказал Франко и поднял часть лопатки. На ней были глубокие царапины.

Виктор кивнул:

- Клыки.

Были и другие доказательства действия мощных челюстей: борозды на лучевой кости, иззубренные края сломанного позвоночника.

И тут, наконец, Никита раскидал смерзшийся в корку снег и нашел голову.

Скальп отсутствовал, череп был раздавлен, мозг выскоблен, но лицо Белого сохранилось, не считая нижней вырванной челюсти. Язык тоже был вырван из своего основания. Глаза Белого были открыты, и рыжие волосы прикрывали его щеки и лоб. Глаза несколько секунд были направлены на Михаила, пока Никита опять не повернул голову, и в них Михаил увидел страшный стеклянный блеск. Он отвернулся, дрожа теперь уже не от холода, и отступил на несколько шагов. Франко поднял кость от ноги, на которой еще оставались куски замерзших красных мышц, и осмотрел раздробленные края кости.

- Челюсти огромной силы, - тихо сказал Франко. - Нога была перекушена с одного раза.

- А также обе руки, - сказал Никита.