Это столь же верно для волков, как и для людей, думалось Михаилу, когда они кружили по лесу. Живи свободным... Олеся, Франко, Никита... и все остальные - ушли. А как же насчет Петра? Лежат ли его косточки под развалинами белого дворца, или солдаты забрали его? Что произойдет с Петром вне дикой природы? Михаил осознал, что наверное никогда об этом не узнает, и может быть, это к лучшему. Ему внезапно пришло в голову, что он - убийца. Он убивал человеческие существа, ломал им шеи и вырывал глотки... Боже, помоги ему... это было так нетрудно...

А хуже всего было то, что убийство доставляло ему удовольствие.

И хотя книги обратились в пепел, голоса их остались у Михаила в мозгу. Сейчас ему слышался один из этих голосов, из книги Шекспира:

Бродить, как Каин, будешь ты в ночи,

И солнце спрячет от тебя лучи.

О горе! Неужели, Боже правый,

Чтоб вырос я, был нужен дождь кровавый?

Он продолжал углубляться в лес, Виктор следовал за ним, ветер по-прежнему дул, а за их спинами горели деревья.

6

Когда пришел снег, Михаил и Виктор уже больше десяти дней жили в одной из пещер, где Виктор когда-то охотился на берсеркера. В ней было достаточно места для двух волков, но не для двух человек. Ветер становился пронзительнее, свирепо дул с севера, и возвращение в человеческий облик было самоубийством. Виктор впал в летаргию и спал днями и ночами. Михаил охотился для обоих, хватая все, что можно, с блюда леса.

Зима вступила в свои права. Михаил проделал путешествие до солдатского лагеря и нашел его пустым. Никаких следов Петра. Снег скрыл под собой колеи от телег и все запахи людей. Михаил обошел огромный участок сожженных деревьев и обгоревшие каменные развалины, которые были когда-то белым дворцом, и вернулся в пещеру.

Ясными ночами, когда сияла окаймленная голубым ореолом луна и в небе мерцали миллионы звезд, Михаил пел. Теперь в его пении была сплошная боль и тоска; радости у него больше не осталось. Виктор не покидал пещеру, лежал клубами белой шерсти, и уши его изредка дергались от пения черного волка, но Михаил пел по-прежнему в одиночестве. Потоки блуждающего ветра эхом разносили по лесу его голос. Ответа не было.

Шли недели и месяцы, и Михаил чувствовал, что в нем остается все меньше и меньше человеческого. У него не было потребности в том хрупком белом теле; четыре лапы, когти и клыки теперь его вполне устраивали. Шекспир, Сократ, высшая математика, немецкий, латинский и английский языки, история и религия: все это принадлежало другому миру. В той жизни, которую теперь вел Михаил, основным предметом было выживание. Не выучить этот урок значило умереть.

Зима пошла на излом. Затем вьюги сменились ливнями, в лесу появилась молодая зелень. Однажды утром, возвратясь с охоты, Михаил обнаружил обнаженного старика с белой бородой, сидевшего над расселиной на корточках возле кучи булыжников. Виктор ежился на солнцепеке, лицо его было морщинистым и бледным, но он взял свою долю убитой крысы и съел ее сырой. Он смотрел на поднимавшееся в небо солнце, но его янтарные глаза не светились. Он чуть выставил вперед одно ухо, будто слышал в отдалении знакомые звуки.

- Рената? - позвал он слабым голосом. - Рената?

Михаил лежал на брюхе рядом, на булыжниках, пережевывая пищу и стараясь не слышать дрожащий голос. Через некоторое время Виктор закрыл лицо ладонями и заплакал, и сердце у Михаила заныло.

Виктор глянул вверх и, казалось, в первый раз увидел черного волка. Ты кто? - спросил он. - Ты кто?

Михаил продолжал есть. Он-то знал, кто он.

- Рената? - опять позвал Виктор. - А, вот и ты. - Михаил увидел, как Виктор слабо улыбнулся, обращаясь в воздух. - Рената, он думает, что он волк. Он думает, что останется здесь навсегда и будет бегать на четырех лапах. Он забыл, какое он на самом деле чудо, Рената, что внутри-то он человек. И после того, как я обращусь в прах и уйду туда, где ты, он думает, что он все еще будет здесь, охотясь за крысами на обед. - Он коротко рассмеялся, делясь шуткой с духом. - Подумать только, ведь я часами вдалбливал знания в его голову! - Его слабые пальцы пощупали темный шрам на плече и коснулись твердого очертания пули, все еще сидевшей там. Потом он перевел внимание на черного волка. - Превращайся обратно, сказал он.

Михаил вылизывал крысиную косточку и не обратил на него внимания.

- Превращайся обратно, - повторил Виктор. - Ты же не волк. Превращайся обратно.

Михаил ухватил зубами маленькую голову, челюстями разгрыз ее и полакомился мозгом.

- Рената тоже хочет, чтобы ты превратился обратно, - сказал Виктор. Слышишь ее? Она к тебе обращается.

Михаил слышал ветер и голос этого сумасшедшего человека. Он закончил есть и облизал лапы.

- Боже мой, - тихо сказал Виктор. - Я, наверно, схожу с ума. - Он встал, вгляделся в расселину. - Но я не настолько обезумел, чтобы полагать, что я действительно волк. Я - человек. И ты, Михаил, тоже. Превращайся обратно. Пожалуйста.

Михаил и не собирался. Он лежал на брюхе, следя за кружившими в вышине воронами, и хотел, чтобы какая-нибудь из них упала ему прямо в зубы. Он не хотел ощущать запах Виктора, это слишком напоминало ему про расплывчатые фигуры с ружьями.

Виктор вздохнул, понурил голову. Медленно и осторожно он начал спускаться со скалы, тело его хрустело в суставах. Михаил встал и полез за ним, чтобы предохранять его от падения. - Не нужна мне твоя помощь! закричал Виктор. - Я - человек, и в помощи твоей не нуждаюсь! - Он спустился со скалы в пещеру, вполз в нее и лег, свернувшись, уставившись в пустоту. Михаил скрючился на выступе перед пещерой, ветерок ерошил его шерсть. Он следил за воронами, кружившими в небе подобно черным бумажным змеям, и во рту у него выделялась слюна.

На весеннем солнце лес пробуждался. Виктор не превращался в волка; Михаил не превращался в человека. Виктор все больше слабел. Холодными ночами Михаил влезал в пещеру и ложился к нему, согревая его теплом своего тела, но сон Виктора был хрупок. Его постоянно мучили кошмары и он вскакивал, зовя то Ренату, то Никиту, то еще кого-нибудь из ушедших. В теплые дни он взбирался на скалу над расселиной и там замирал, глядя в сторону подернутого дымкой западного горизонта.